поскольку свято место пусто не бывает, а какие-то пацаны поверят в
действенность благородства и захотят, возможно, раздавать деньги
пенсионерам, и кто-то из этих пенсионеров проживет дольше и чему-то научит
внука, и так далее... Короче, круги по воде. Только вместо брошенного в пруд
камня - не камень, а шесть тысяч тонн нашего крейсера, который движется
сейчас с севера к сердцу огромной страны - и каждый сантиметр, который он
преодолевает в сопротивляющемся пространстве, сопровождается все новыми и
новыми расходящимися кругами следствий, хотим мы того или нет.
здесь. Вам мат, герр лейтенант!!! Гони шпалер!
фантазии, герр доктор. Сидеть, клистирная трубка!
Что еще?
любимом камбузе и стал думать: ставить ли дело на принцип, или хрен с ним, с
Боханом, не больше других ему надо. Тихий и туповатый Бохан никого особенно
не заботил, и когда он сказал ребятам, что вот бы на час остановиться
здорово было, он отнюдь не надеялся, что ради него станут стопорить крейсер.
Но ребятам захотелось сделать корешу приятное, и одновременно
продемонстрировать не только свою человечность, но и возможности, власть.
Всем идея понравилась. И вот их благой порыв пресечен на корню.
комитетчиков. Вникая в доводы за и против, матрос Бохан возвышался в
собственных глазах как фитура, заслужившая находиться в центре внимания и
страстей. И размеры неправедно причиненной ему обиды возрастали по мере
продолжительности речей.
одни.
хода крейсера, чтоб моряк маму повидал, - справедливо возражали другие.
проигранной битвы.
сунулся в пустой первый кубрик, украл из рундучка вестового две сотни и
вылез на палубу, смотреть по левому борту, когда покажется родная деревня.
делать.
набить морду!
чем свидетельствует вся история катастроф на воде.
поочередно выдергивая плечи и выбрасывая вперед руки. Синий берет, облипший
дурную белобрысую голову, быстро близился к голым ивовым кустам, свисающим в
бурую гладкую воду. Водица была октябрьская, но ничего, не Ледовитый океан,
да и плыть недалече.
медленно, как известно. Заело кормовой таль. Через пять минут - и так
норматив неплох! - ял был спущен. Беглая падла матрос Бохан как раз в этот
момент вылезал на берег, скользя коленями и цепляясь за ветви. Он оглянулся
и скрылся в кустах.
так что звонко чмокали водовороты под вылетающими из воды лопастями. Потом
опомнились и успокоились. Ладно, никуда не денется.
выбывшей по ветхости из конкурса дыр. Все прямые линии были кривыми и
волнистыми, все прямые углы косыми, содержа любое количество градусов, кроме
девяноста. Заборы застыли в падении. Деревянные стены и крыши напоминали
цветом и общим пессимизмом слинявшую от старости и полудохлую ворону.
Наиболее радостно и жизнеспособно в этом пейзаже после битвы выглядела
настоящая ворона, сидевшая на ржавой телевизионной антенне. Удивительна была
сочная грязь на единственной улочке, если можно назвать улочкой проход между
двойным рядом хибар: при полном отсутствии видимых людей неясно оставалось,
кто мог эту грязь замесить своими ногами либо колесами. Грязь выглядела
естественным основанием и прародительницей всего, что возвышалось над ней и
наводило на мысли о стихах Некрасова, крепостном праве и домотканых саванах.
представлением о нормальности жизни здесь, мог бы быть человеком
современного мира, служить на крейсере, иметь дело с механизмами и ничем не
отличаться от прочих. Не то на корабле он должен был бы выделяться, как
туземец в Лондоне, не то здесь - как белый среди бушменов.
нарядом эсэсовцев. На двери рыжел амбарный замок.
жизнь, однако, в деревне присутствовала. В третьем дворе из-под распавшегося
крыльца на них блеснули два внимательных глаза.
щербатым горбылем.
у завалинки копались две голенастые рябые курицы, отмеченные кольцом синей
изоленты на лапе. Наличие в природе хозяев косвенно подтверждалось и
различимым, если прислушаться, фырканьем трактора за дальним увалом.
Взгорбок ограничивал перспективу кочковатым и клочковатым лугом, на ближнем
краю которого и помещался этот могильник, называвшийся, по утверждению
беглого в настоящий момент матроса Бохана, деревня Тюкавкино.
на крыльце. Здесь их встретила собака - тощая шавка, которая дважды
неуверенно гавкнула и отскочила, поджав хвост и как бы извиняясь за то, что
посмела выразить им неуважение лишь в силу кормящих ее обязанностей.
железо: он поправил засов.
Кондрат. - Ладно, даем тебе еще пять минут...
стоял матрос Бохан в неуставных трусах в цветочек.
же хозяина, - словно не пятиминутный интервал отделял его от настигшей
погони, а успело за прошедшее время восстановиться его единство с этим
домом, и теперь он встречает давно не виденных приятелей. На миг
представилось, что Бохан уже пару лет как демобилизовался, и нынче принимает
старых друзей-сослуживцев.
крыльца. Под притолокой приходилось наклоняться.
головой.
отжатую робу и стал надевать.
век был выработан намного раньше предусмотренного календарем срока. Волосы
ее были наполовину седы, а когда она открыла рот, зубов там желтело не
больше половины комплекта. В секунды скованного молчания Шурка успел
представить, что если волосы постричь и покрасить, зубы вставить, лицу
сделать массаж и положить косметику, одеть нормально, то и получится
нормальная сорокалетняя баба: сбросившая лет двадцать с тех, что висели на
ней сейчас, пробивая морщины и сутуля плечи. Правда, с тяжелыми, разбитыми и
опухшими крестьянскими руками маникюр, наверное, поделать бы ничего не смог.
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Корнев Павел
Самойлова Елена