вертолету, стоящему в стороне от взлетной дорожки.
траву. Я стал отчаянно махать руками, чтобы привлечь внимание пилота.
Вертолет завис над землей, словно раздумывая, в какую сторону ему лететь,
дверца в нем открылась, и оттуда выкатилась веревочная лестница, как бы
приглашая меня подняться. Я подбежал к лестнице и остановился. Блестящее
брюхо вертолета нависало надо мной, и, когда я, вцепившись руками в
боковины лестницы, поставил ногу на ступеньку, прогнувшуюся под моей
тяжестью, меня сразу понесло куда-то вбок, я потерял равновесие и рухнул
на землю. Я тут же поднялся, подумав, что на моем израненном теле появится
еще один синяк, и вновь направился к лестнице. Из люка высунулся сам майор
Тильви и знаком показал мне, чтобы я отошел. Вертолет мягко опустился на
землю, и вскоре его винты, прекратив вращение, опустились вниз, как уши
побитого зайца.
раньше никогда по лестнице не поднимались?
товарища Ли...
с уважением относиться к его просьбам.
совершать путешествия на вертолетах, и потому я их недооценивал. Вдоль
боковых стен тянулись скамейки, на которых сидели солдаты. Один солдат сел
на пол, и майор Тильви показал мне на освободившееся место. Я хотел все
объяснить майору, но в этот момент с оглушительным треском заработал
мотор.
комендант Танги капитан Боро с толстой сумкой в руке.
пурпурный стеганый халат, подпоясанный золотым витым шнурком, и домашние,
разорвавшиеся от ходьбы по камням туфли. Все молчали. Ну просто
остолбенели. Староста обернулся ко мне, словно я сейчас дам ему ценный
совет.
на моем лице. Теперь староста смотрел на меня, крестьяне смотрели на меня,
князь и капитан Боро смотрели на меня.
стоит за спиной майора Тильви.
византийского багрянородного императора (если ему, конечно, приходилось
когда-нибудь слышать о Византии).
разрушить наши дома!
речь по-лигонски, наверно апеллируя к свободолюбию местных жителей. Те
неуверенно переминались с ноги на ногу, потому что одно дело гоняться за
контрабандистами, другое - обидеть князя.
все так же стояли, стараясь не глядеть на грозного владыку. Видно, князь
разгневался, он повысил голос и начал сурово корить крестьян. В тот момент
я не догадывался, что мои спутники из деревни - бывшие монастырские рабы,
так что князь для них - авторитет относительный.
воспользовался паузой для попытки повлиять на старосту.
к кобуре капитана и начал расстегивать ее, чтобы добыть пистолет. Боро
испугался, стал отдирать пальцы князя. Они оба замолчали и боролись за
оружие, сопя и тяжело вздыхая. Зрелище могло бы быть смешным: маленький,
круглый Боро и длинный князь в пурпурном халате, но никто не смеялся. Я с
некоторым облегчением увидел, как сержант Лаво поднял автомат и наставил
его на дерущихся.
Боро идти своей дорогой. Иного перевода я не придумал. От этих слов князь
сразу отрезвел. Его рука опустилась. Боро снова застегнул кобуру.
прихрамывал - видно, разбил ноги в кровь, но шел он, задрав птичью голову.
наверх, а машина быстро спускалась на седловину. Ее винты прижали траву.
Вертолет еще не коснулся земли, как люк отворился и оттуда начали
выпрыгивать солдаты в голубых беретах, быстро и четко, как на учениях. И
тут же разбегались веером.
размахивал пистолетом, забыв о его прямом назначении, и несся, как
носорог. Я не хотел вмешиваться в схватку, но должен признаться, что
дороги я ему не уступил. Капитан врезался в меня, и мы оба покатились по
траве. Удар был настолько силен, что я на секунду отключился. А может,
прошло больше секунды, потому что следующее, что я помню, - это
участливое, разрисованное йодом и заклеенное пластырями лицо добрейшего
Юрочки Вспольного, который склонился надо мной и спрашивает:
беспокоится.
в подвал, видят кувшин, который может упасть, начинают плакать и не
возвращаются? Пропал Володя, теперь Вспольный.
от Вспольного, пришел в гадчайшее состояние духа. Но работа остается
работой, и, кроме меня, ею некому было заняться.
нормально. Но если верить им, землетрясение уже началось. Потом я
тщательно зарядил кинокамеру, сунул в сумку запасные пленки и вышел из
дома. Солдат я отпустил. Они уехали на грузовике, который подбирал
отставших. Со мной остался только шофер "джипа", который полагал, что ему
безопаснее с господином профессором, который ни за что не станет
подвергать риску свою драгоценную жизнь.
Довезите меня до центра и уезжайте.
не угрожает.
Скоро, подумал я, начнут издавать пособия: "Методика подготовки к
землетрясению и эвакуация населения и оборудования". В них обязательно
будет: "Как показывает опыт проведения (почему бы не ввести это слово?)
землетрясения в округе Танги в марте 19.. года, оправдал себя съем кровель
с несейсмостойких сооружений..." Тут я увидел двух спокойно бредущих по
улице солдат. Один из них заглянул в пустой дом, другой остановился
перекинуться несколькими фразами с моим шофером.
они не поняли, шофер перевел им, и солдаты засмеялись.
поглядывая по сторонам, полагая, что приказ командования охранять пустой
город вздорен, но от этого не перестает быть приказом.
Когда она была в объективе, я услышал звон колокола. Какой-то сумасшедший
сидел на колокольне - вот кто наверняка погибнет. Поднялся ветер, тучи
опустились к крышам.
церкви, между двумя рядами скамеек, стоял открытый гроб. В гробу лежал
старик миссионер, я его видел раньше. Все убежали и забыли о нем. Я
подумал сначала, что надо бы вынести гроб, но время было слишком дорого,
чтобы тратить его на мертвых. Оно нужнее живым. Наверное, этот старый
священник не имел здесь друзей, он был чужим этому народу и остался один,
когда люди ушли. Я обогнул гроб и взобрался на колокольню, куда вела по
Сертаков Виталий
Флинт Эрик
Флинт Эрик
Прозоров Александр
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий