Чтение 38–й страницы книги ~Запретный мир~

нескольких сотнях шагов у подножья голой скальной стены громоздились седые
валуны. -- Тут еще рулез, а вон там... Или ты это еще во время марш-броска?

Витюня угрюмо кивнул.

-- Чего ж не сказал? Нашли бы тебе какую-нибудь обувку.

-- Ага, -- Витюня обиделся. -- Это когда бежали, что ли? А я мог
говорить? Да и ты тоже. Говорун какой...

-- Теперь потерпишь. По-моему, они вон в том лесочке. -- Юрик кивнул
на еловую рощицу, полого взбирающуюся на холм перестрелах в двух от занятой
фалангой позиции. -- Сейчас начнется.

-- Полезут, думаешь? -- с недоверием спросил Витюня.

-- Обязаны. Зуб даю, где-то тут проход в иные миры. С чего, думаешь,
эти вот, -- сморщив нос, Юрик указал на несколько трупов, -- так дрались за
пустое место? Ни один ведь не побежал. Не-ет, батыр, худшее впереди. Драться-то
в полную силу сможешь?

Вместо ответа Витюня промычал нечто нечленораздельное.

-- А то смотри, -- предложил Юрик. -- Может, тебя ножиком слегка в
зад кольнуть, а? Для злости. Кольнуть?

-- Я тебе кольну! Я тебе сейчас так кольну...

-- Умница! -- восхитился Юрик. -- Самое то, что надо. Смотри, стрелы
полетят -- не высовывайся. Мы с Хукканом тебя прикроем, а уж как до рукопашной
дойдет... Э! Да вот они!..

Еловый лапник крайних деревьев рощицы не зашевелился -- взбурлил, как
вода в горшке над очагом. Только что было по-вечернему тихо, если не считать
негромких разговоров, шороха одежды да тонкого звона оживившихся ввечеру
комаров, -- и вот, заглушив хруст ветвей и топот сотен ног, грянул нестройный
многоголосый ор. Из рощи вывалила толпа, скучилась на мгновение в плотную массу
и, наставив копья, растягиваясь на бегу, грузно и мощно потекла на обидчиков.
Как лавина. Как грязевой вал в речной долине после обильных паводков. Осторожно
выглянувшему из-за края щита Юрику показалось, что каждый копьеносец мчится
прямо на него. Не говоря уже о лучниках, тянущих на бегу тетивы луков.

-- Ой, блин...

Сразу зачесались пятки. Мучительно захотелось удрать отсюда как можно
скорее и больше никогда в жизни не вмешиваться в дикарские разборки. Что там
марш-бросок сюда -- отсюда ноги унесли бы бегуна гораздо быстрее и дальше! Юрик
даже сделал маленький шажок назад, но тотчас, совершив над собой гигантское
усилие, изобразил, будто просто так перемялся с ноги на ногу. Нельзя бежать, да
и некуда. А главное, ведь сам все это придумал, сам набивался... Придурок! У
штангиста больше ума. А Растак -- сволочь...

Большое и покрасневшее, словно от большого стыда, солнце висело низко
над пограничными увалами на западе и явно не собиралось слепить глаза ни
одному, ни другому войску. Пусть двуногие разбираются между собой сами как
умеют...

Над самым ухом хлопнула о кожаную рукавицу тетива, тут же еще и еще
-- лучники из второй шеренги били стрелами приближающуюся лавину, стараясь
ослабить ее страшный напор. Упал ли кто-нибудь из врагов, нет ли -- Юрик не
видел.

-- Держись, не робей, строя не ломай! -- гаркнул Хуккан.

Набежали -- и хрястнуло. Рванулся из руки щит с засевшим в нем
наконечником чужого копья. Юрика чуть не вынесло из строя вперед, однако щит
удалось вырвать и самому выбросить копье на длину руки. Достал, не достал --
неважно... Главное выдержать первый натиск, оборонить до времени
дурака-штангиста, что сопит над ухом, принять на щит жала копий, отбить первые
удары, а уж потом, когда две рати возьмутся за мечи и топоры...

Фаланга устояла.

Прикрывая щитом себя и левый бок безщитного Витюни, нещадно
толкаемого со всех сторон и, судя по невнятному ворчанию, очень недовольного
этим обстоятельством, отбиваясь копьем, бывший торговец бюстгальтерами орал
что-то невообразимо похабное и в том черпал смелость. Должно быть, помогал,
пугая врагов, и красный мотоциклетный шлем, но все равно было удивительно, что
туземцы не разбегаются в суеверном ужасе, а лезут и лезут. Быть может, до
здешних мест еще не доползли слухи о двух непобедимых воинах?

А раз так -- получи, поганец!..

Страшной силы удар -- по всему видно, боевой палицы -- рухнул на щит
Юрика. Хрустнули прутья. Край щита ударил Витюню прямо в нос.

Матерый топотун-медведище, получив такой удар, и тот завизжал бы от
боли по-поросячьи, прежде чем в слепой ярости попереть на рожон. На глазах
мигом выступили слезы. Одну секунду мир состоял лишь из одной стихии -- боли.
Затем Витюня крякнул, сморгнул слезу и, отодвинув мешающий щит, шагнул вперед,
обеими руками вознося над головою лом.

* * *

Еще в недавно миновавшие дни упражнений на ближнем пастбище Растак оценил
грозную красоту сомкнутого строя, который Юр-Рик именовал незнакомым и смешным
словом "фаланга". Теперь вождь воочию наблюдал страшную силу удара двух тесных
шеренг, ощетинившихся частоколом копий, сбивших большие, много больше
привычных, круглые щиты (специально изготовленные по настоянию Юр-Рика) в
подобие небывало длинной стены. Фаланга буквально разметала нестройную толпу
воинов Соболя, половину толпы перемолола в несколько мгновений, вторую половину
отбросила, как скальная стена отбрасывает речную волну, -- и тут в дело вновь
вступили лучники, пустившие стаю стрел поверх присевшей первой шеренги.

Враги, собравшийся было нахлынуть новой волной, смешались. Хотя...
какие они враги? Бывшие друзья-союзники, будущие соплеменники, если только у
старого Пуны хватит ума и жалости к своему народу не сопротивляться до
последнего человека... Тут только вождь расслышал собственный рев, перекрывший
шум битвы:

-- Раненых Соболей не добива-а-ать!..

Короткий командный вскрик Юр-Рика, волчий подвыв Хуккана... Медленным
шагом фаланга двинулась вперед. Вертя головой, Растак успел с радостью
заметить, что строй потерял немногих и место упавших уже занято воинами из
второй шеренги, редеющей на глазах -- лучники, повинуясь команде Юр-Рика,
разбежались по флангам. А вот врагов на месте короткого боя осталось лежать
немало. Очень немало. Кто-то уже отправился к предкам, но большинство --
недобитые раненые...

Новый залп.

Оттуда, из растерянной толпы врагов, скучившейся как стадо баранов,
навстречу мерно наступающей фаланге тоже постреливали -- но как-то
неубедительно. Стрелы втыкались в щиты, изредка находили неприкрытое мясо...
вот одна скользнула по медной бляхе на шапке Вит-Юна, и тот замотал головой.
Другая пронзила голень молодому воину -- охнув, парень захромал, но не захотел
упасть, лишь уступил другому место в первом ряду...

Сам Растак, против своих правил оставшийся во второй шеренге (опять
настояние Юр-Рика!), едва не отстал -- так быстро и слитно фаланга ускорила
движение. Мало того, теперь ее правый край подался вперед, загибаясь наподобие
речной излучины, целясь атаковать врага сбоку.

-- От леса отреза-а-ай!.. -- крик Хуккана.

Правильно. Среди деревьев и кустов не сохранишь строй, в лесу
придется менять одного на одного, а Соболей еще и сейчас больше, чем своих...
Всех вывел на битву старый Пуна, не оставил запас, да и как могло быть иначе,
если враг захватил Дверь? Тут уж ломи всей силой и не оглядывайся, пока не
сломишь врага или он не сломит тебя. Совсем недавно он, Растак, тоже бросил на
копья Вепрей всех, кто случился под рукой и мог хоть как-то управиться с
оружием...

В толпе врагов Растак не видел старого Пуну, но знал, что он там, и
знал, что вождю Соболей остались считанные мгновения, чтобы скомандовать отход,
а уж потом... Противник отобьется в лесу, отбросит атакующих, дождется ночи,
когда воинам Земли будет трудно сохранить боевой порядок, -- и ударит разом со
всех сторон. Пуна упрям: своих положит без счета, но и чужим не даст уйти
живыми...

Строй растянулся, еще сильнее загибаясь правым крылом, заходя Соболям
уже не в бок, а в спину. И в этот момент у вождя сладко застучало сердце,
словно у несмышленого мальчугана, когда отец впервые дает ему подержать
настоящий медный меч взамен игрушечной деревяшки: вместо того чтобы искать
спасения в лесу, толпа врагов с криком ринулась в новую атаку! Видно, крепко
сидело у Пуны в голове то, что сам Растак еще недавно почитал за непреложную
истину: спасение племени -- Дверь и Договор!

Прорваться, продраться сквозь кажущийся несокрушимым строй врагов,
разметать их направо и налево, найти Дверь, вызвать подмогу и с ее помощью
перебить людей Земли, как оленей... И снова под стоголосый вопль ярости
зазвенела медь о медь, глухо задолбила о твердую кожу обтяжки щитов, визгливо
заскользила по набитым бляхам, ища добраться до человечины и напиться вволю.
Приняв на себя главный удар, центр строя разом прогнулся, словно невиданный
лук. Но не прорвался: в центре, ревя, словно разбуженный зимой медведь,
прикрываемый с боков Юр-Риком и Хукканом, сражался богатырь Вит-Юн, и его
чудесное оружие, взлетая и опускаясь, мололо врагов, как тяжелый пест в сильной
руке мелет зерно в деревянной ступе.

-- Левое крыло -- отходи-и-и!.. -- надсаживаясь, закричали разом
Растак и Хуккан.

Кто в горячке прежних битв услышал бы непонятную команду, а даже и
услышав, стал бы ее исполнять? Почему надо отходить как раз тем, на кого враг
ломит не так сильно? Наоборот, надо ломить самим!..

Так и случилось бы, не будь долгих упражнений на ближнем пастбище, не
прикажи Растак после памятного разговора с Юр-Риком старательно перенимать
невиданные приемы боя, придуманные в Запретном мире. Теперь же левое крыло
попятилось, выпрямляя строй, лучники оттуда опять подались в центр, сбросили со
спин щиты и взялись за топоры, укрепляя опасно поредевшую вторую линию.
Одновременно правое крыло усилило натиск. Фаланга медленно разворачивалась.

Чего угодно ожидал от врага Пуна -- но не этого! Несокрушенный (и
сокрушимый ли?) небывалый строй воинов Земли пропускал вопящую толпу детей
Соболя мимо себя, прямо к невидимой Двери! Да в уме ли Растак? Или его голова