осталось ничего живого. Когда он снова глянул на Хэлана - это было, словно
мертвец ожил.
идущая вверх... и решения, идущие вниз. Система двойной лжи. Официальная
картина соотносится с жизнью, как...
стали паузы между словами, и опять что-то захрипело и забулькало у него в
груди.
Не могут не знать, что все обстоит не так... как они обязаны думать. Я не
фантазирую, Ктар. У этого страха есть материальное выражение.
все гасят. Все изменения. Социальные... всеобщий сыск и политический
террор. И система приютского воспитания. Не обижайтесь, Ктар... Она
продуцирует абсолютно невежественных людей... отучает мыслить... Разве
нет?
открытия... погребенные на Ктене... это был... был бы другой Мир...
слабел голос, и мутная дымка уже подергивала зрачок. Пару раз он
поглядывал на Ноэла, и тот ежился, сжимался, уходил от этого взгляда. На
третий раз не ушел. Прямо и настойчиво Ларт глядел ему в глаза, и Ноэл
испуганно замотал головой.
может. И Ноэл сдался. Каким-то слепым движением взял приготовленный шприц
и всадил его в руку Ларту.
дыхание, чуть отступила с щек желтизна.
можно... хотя бы не проиграть. Мир - изменение. Новые знания, новые идеи,
новый способ мышления. Вы знаете, как мы обходимся с этим у себя. Первый
рефлекс - запретить. Второй - уничтожить. Третий... сами додумывайте.
тайн?
яма. И стылая вода над головой.
все надеялся. Ох, как не хочется умирать!
нет! Я-то покуда жив! Он все-таки сумел улыбнуться.
голос, и Хэлан понял: это главное, то, ради чего весь разговор.
Скажите всем... мое последнее желание... я хотел... я требую! Возможное
или невозможное... должны!
война. Но все хуже... если по-прежнему... к гибели. Одну катастрофу... мы
ее уже пережили... вторая? Или опять развал... одичание... третий цикл?
Пусть они!
Ктар, это страшно... хочется... хоть немного надежды... воздуха!
последнем безнадежном вздохе грудь, дернулись и заскребли по одеялу
пальцы, будто старались удержать убегающую жизнь.
торжественным и почти красивым. Человек, который не оставил долгов.
к еще теплой руке и тихо сказал:
снотворное - можно сказать, без сладкого остался. Правда, он не горевал,
ему этих радостей и в полете хватало. Считай, семь дней из амортизаторов
не вылезали. Вот тут Хэлан и прочувствовал, что за штука -
околофаранельская навигация. Только вылез из ящика - перегрузка
размазывает тебя по полу, только в рот что-то взял - невесомость
выворачивает кишки. Хэлан даже как-то отупел от этой свистопляски: ничего
не хотел, ни о чем не думал - просто ждал, когда это кончится.
дорожка - из тупика в тупик.
первый раз по-человечески - и уселись в размонтированной рубке.
сне, когда ничего не удивляет. Хэлан и не собирался ничему удивляться.
Прибыли - так прибыли, Намрон - так Намрон, проиграл - так проиграл.
не вскрикнул от ужаса и какого-то боязливого восторга. Этот мир ничуть не
походил на Ктен. Ктен был страшен, Намрон - устрашающе красив. На Ктене
Фаранел властвовал, здесь он заполнял собой все. Грузно-прозрачным
золотисто-розовым полушарием воздвигался на полнеба, гася звезды, затмевая
немощное солнце. Он один владел этим миром: розоватым светом оживлял его
ледяные пустыни, рыжим золотом окрашивал острия его скал, и в обманчивой
теплоте его лучей Намрон казался еще мертвее - до того мертвый, что душа
зябла.
неладно с масштабами. Только отошли от корабля - и он исчез; они остались
только вдвоем посреди сверкающей пустоты. Выскакивали и исчезали скалы,
острые и тонкие, как иглы изморози; дробилось в ледяных гранях радужное
сияние, и все ниже склонялся Фаранел, раздувшийся и сытый после того, как
высосал жизнь из этого мира.
Майх долго с чем-то возился, пока золотисто-розовый пласт льда не поехал в
сторону.
и стало страшно. Хэлан всегда боялся болезней. Не боли, не смерти - того,
как тебя предает тело. Только раз такое испытал - когда получил свою пулю
- а бояться научился.
было сделать первый шаг. Второй уже легче.
вспархивала из-под ног.
жизнеобеспечения, какие-то комнатушки, забитые приборами. Ни к чему не
прикасался, ничего не включал - просто смотрел, словно в жизни такого не
видел.
вопросы про запас. Не складывается что-то картинка. Ну, представь:
эпидемия. Десять человек больны, преданы, обречены на смерть. А тут
порядочек. Все на местах, приборы чехлами накрыты. Уборку они, что ли,
закатили перед тем, как умереть?
в два меньше: и комната, и стол, и даже полукруглые диванчики вдоль стен.
едва вошли. На столе ровная стопочка журналов и кассет, припорошенных
пылью. Приготовили.
из жизни ушли, а просто покинули станцию, приготовив все для смены.
скафандры всем, чем могли, хоть толку-то...
станции. Просто, как хлеб: в Мире давным-давно не умирают от заразных
болезней. Много от чего умирают, но только не от заразы. Не привыкли мы к
этому. Смелый или трус - а голову потеряешь. Другое дело, если что-то
знакомое, тут уже можно поднатужиться, да с достоинством помереть...
него. Странный у него был голос... боится?
Махров Алексей
Панов Вадим
Суворов Виктор
Корнев Павел
Бажанов Олег
Андреев Николай