что он боится взрыва, а только потому, что это убьет человека.
Козловский.
многочисленными кнопками, ручками и приборами. Вьеньянь указал, как пустить
в ход "котел".
надо, Николай Николаевич?
обкома, - мы обязаны это сделать.
пальцами обеих рук.
подниматься вверх.
но совершенно спокойно. - Жизнь человека дороже любой машины. Я рад, что на
Каллисто такой же взгляд на это, как у нас. Но бывают случаи, когда машина
дороже человека. К тому же там совсем не человек.- Он нервно рассмеялся. -
Там не человек, - повторил он, - а ядовитое пресмыкающееся!
Ничего живого там уже не осталось.
второй половине дня прибыла правительственная комиссия для расследования
диверсии и принятия мер к ликвидации ее последствий. В составе этой комиссии
находились крупнейшие советские специалисты. Председателем был академик
Неверов.
оказать помощь Вьеньяню, в плече которого застряли две пули. Состояние
каллистянского астронома не вызывало опасений, но операция была необходима.
самолете Вьеньянь был доставлен в Курск и положен в хирургическую клинику. С
ним улетел Лежнев, чтобы служить переводчиком ученому Каллисто. Широков был
нужен в лагере.
и показал ему рентгеновские снимки, сделанные им за это время. Каллистяне
охотно позволяли профессору исследовать себя, и Куприянов уже хорошо знал
внутреннее устройство их тела.
система, дыхательный аппарат, сердце с кровеносными сосудами и желудок были
такими же. Кости скелета в основном были расположены, как у людей, но у
каллистян кости были значительно более толстыми. Ребер было не девять, а
одиннадцать. Существенная разница заключалась в том, что организм каллистян
был негативен по отношению к организму земного человека. Сердце и желудок
помещались с правой стороны, печень - с левой.
стрелял с целью попасть в сердце. В его осведомленности не было ничего
удивительного, так как результаты всех работ в лагере были широко известны
всему миру. Советские ученые не пытались и не хотели скрывать того, что они
узнавали от каллистян.
операцию совершенно спокойно и гарантирую вам благополучный исход.
на операционный стол в отсутствие Синьга. Главный врач курской хирургической
клиники - профессор Стесенко - немедленно сообщил об этом Куприянову.
нагноение. У раненого температура - сорок и одна десятая.
температура тела выше, чем у нас. Нормально - тридцать девять и семь. Так
что ничего страшного нет. Я сейчас переговорю с Синьгом.
отравления, им ничего не говорили о том, что произошло ночью на корабле.
Один Синьг знал о попытке отравить их, но и ему не сообщали о ранении
Вьеньяня. Захватив с собой Широкова, Куприянов отправился в палатку, где
жили каллистяне.
еще слабы и, по настоянию Куприянова и Синьга, лежали в постели. Синильная
кислота - страшный яд для людей - не оказала на каллистян обычного для нее
смертельного действия. Причина этого счастливого обстоятельства выяснилась
сразу, как только Синьг узнал, каким ядом их хотели отравить. На Каллисто
росло растение, повсеместно употребляемое в пищу, по своим химическим
свойствам родственное земному горькому миндалю. Так же, как на Земле, плоды
этого растения (внешне совсем не похожего на миндаль) заключали в себе
цианистоводородную кислоту, и организм жителей Каллисто привык к ней. У них
образовался иммунитет ко всей группе земных ядов, добываемых из солей
синильной кислоты, и именно поэтому яд оказал на них слабое действие.
дело могло кончиться гораздо хуже. Профессор правильно сделал, что все
внимание обратил на Синьга. Каллистянский врач быстро был приведен в
чувство, и по его указаниям пострадавшим было произведено вторичное вливание
лекарства, которое первоначально было дано в недостаточном количестве.
выздоровление было только вопросом времени.
Этого не учел диверсант.
было принято Синьгом без особого удивления. Он уже достаточно знал о Земле и
о существующих на ней противоречиях. Он легко понял мотивы, которыми
руководствовался "журналист".
Вьеньяне, Синьг очень разволновался.
Вьеньяня незачем было увозить отсюда.
надо удалить из тела. Мы вызвали из Москвы лучшего хирурга.
нам. Но операция не нужна. У нас есть другие средства. Наша медицина давно
отказалась от хирургии. Она была хороша тогда, когда терапия была еще
несовершенна. Я прошу вас доставить меня к Вьеньяню как можно скорей.
то все равно я поехал бы. Моя жизнь вне опасности, а Вьеньяню надо срочно
оказать помощь.
отправили, в Курск. По его настойчивой просьбе пришлось отпустить с ним и
Широкова, хотя его присутствие в лагере было очень нужно. Инженеры комиссии
настаивали на скорейшем техническом совещании, на котором один Ляо-Сен вряд
ли мог справиться с переводом.
поехал с ним. Техническое совещание пришлось отложить. Куприянов был даже
доволен этим, так как здоровье Мьеньоня - старшего инженера звездолета -
было еще недостаточно хорошо и его не следовало тревожить.
Стесенко) не знал. Он не хотел, чтобы население города встречало его.
Широкову, - то пусть это будет в Москве, а сейчас мне не до этого.
экономических систем и народов. Его очень удивляло обилие различных
национальностей. (На Каллисто всегда существовал только один народ.)
говорите друг с другом?
городом, который он видел не на экране. Узкие темные глаза Синьга быстро
перебегали с домов на людей, с автомобилей - на трамваи и троллейбусы. По
его лицу нельзя было понять, какое впечатление все это производит на него,
но, когда он обратился к Широкову с каким-то вопросом, его голос заметно
дрожал от волнения.
пригляделся к Вьеньяню и поздоровался с Синьгом без всяких признаков
любопытства. Предупрежденный им персонал клиники делал вид, что не замечает
необычайного гостя.
с Лежневым, одетым в белый халат.
обыкновенным негром, но черты его лица, совершенно не похожие на черты
негритянской расы, нарушали это впечатление.
Синьг ни словом не упомянул об отравлении. Слушая их разговор, Широков был
рад, что оказывая на звездолете помощь раненому, также ничего не говорил
Якубенко Николай
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Орлов Алекс