перевести ее на язык движений, то она означала бы: вот я расстегиваю
пуговичку, другую, вот оглядываюсь - где тут ближайший диван, чтобы,
пятясь, выйти точно к нему... Он проглотил слюну - раз и другой.
остается времени. Да и, - он высокомерно огляделся, - не здесь же...
сценой - вы и мадемуазель Наташа, разумеется... Я буду ждать вас там. Мы
поднимемся в закрытый буфет - знаете, тот, что для VIP, и там найдем
удобное местечко...
притихшим миром светило.
бесконечно любил самого себя в этот миг, он просто трахал себя, и в обеих
ипостасях получал сексуальное удовольствие. Я покосился на Наталью. Она
смотрела на меня со странным выражением в глазах.
против него самого, направив должным образом. Со своей стороны могу только
выразить свое восхищение вами: ни одной накладки. Кстати, как вы отвадили
тех толстух?
он окинул меня пьянеющим взором, ему расхотелось болтать с ними. Я
сказала, что на их местах уже расселся кто-то из опоздавших, а он убедил
их, что места нужно обязательно отвоевать, потому что самое интересное на
собрании еще впереди - а разговор они закончат в следующем перерыве.
секунд мы простояли, глядя друг на друга. Паузу она прервала первой:
я подключился к цепи высокого напряжения: даже дрожь прошла по моему телу.
воду, не то потонешь". И мы двинулись в зал.
Опоздавшие неукоснительно выполнили закон природы, которая, как известно,
не терпит пустоты.
дамы и мой сверточек. Кресла забронированы за редакцией германского
журнала... Я не жалел акцента, произнося эту тираду. Названное имущество
мне вернули сразу же, но я не отступал:
господа, чтобы я позвал распорядителя? Он подтвердит вам...
особо важная персона.
непроизвольно.
"А обидчикам приготовил Он наказание мучительное". Вот пусть теперь и
поищут места для себя. На трибуне Изгонов уже боролся с нервной одышкой.
накачки - весьма и весьма импозантно. Мне захотелось подмигнуть ему и
крикнуть: "Ну что, взял талонами?" Но я сдержался.
И я совершил его: взял Наташу за руку. Ее пальцы слабо дернулись, словно
обозначив желание высвободиться - но этим она и ограничилась. И мне стало
очень хорошо. Невыразимо хорошо. Хотя Изгонов уже затянул свое
"э-м-м-э...". Я же предался совсем иному удовольствию: почти совсем закрыв
глаза, я изолировался от мира и получал какие-то впечатления только через
пальцы Наташи; я так и не выпустил ее руки, и это было куда важнее, чем
всякие политические прыжки и гримасы. И тем не менее придется к ним
возвратиться, потому что если вы читаете этот текст, то вовсе не из
интереса к моим личным переживаниям. Конечно, если бы вы могли увидеть
Наталью, да к тому же моими глазами, то отнеслись бы к моим эмоциям
совершенно по-другому. Но вы ее не видели. Вот все об этом.
Темой его после перерыва стал деценниум второй. 2006 - 2015. По-моему,
лучше рассказать, как все происходило на самом деле, без партийных
пристрастий.
пресловутой Европе, отношения с которой нас так долго волновали, начались
вдруг крупные неприятности. И вовсе не политического свойства: ко всякого
рода выбросам националистических лозунгов и демонстраций все успели
привыкнуть. Но этот раз повод для волнения оказался и на самом деле
серьезным: эпидемия. В чем-то она напоминала ту желудочную хворь, что еще
в конце двадцатого века напала на Японию и оттуда пошла гулять и по
материку. Однако на сей раз источником ее оказалось не что иное, как вино,
хорошее европейское виноградное вино, и не одной какой-нибудь лозы, а
вообще со всей Европы, от Португалии до Молдавии. Интересно, что не только
американских (северных и южных), но даже закавказских вин напасть эта не
коснулась, а вот с европейскими было плохо. Причина, кажется, и по сей
день осталась не установленной, хотя версий, как обычно, было
предостаточно: от кары Божией до масштабной диверсии со стороны
американских виноделов. Возбудитель болезни так и не обнаружился, вернее,
роль эту приписывали многим, но окончательно установить виновного не
удалось. Началось все с вин урожая 2008 года.
цене, а вот и 2009, и 2010 год давали чистую отраву; случаев с летальным
исходом было более пятидесяти процентов. Больше никакими путями болезнь не
передавалась. Но кто же в Европе не пил вина? А еще больше, чем население
пострадала, разумеется, экономика. Так что старушке Европе в те времена
было не до России.
терроризм. Люди стали бояться летать, авиакомпании несли убытки.
латиноамериканский, отечественный, но самым страшным считался исламский.
политического и экономического влияния афроамериканцев, в чьей среде
Пророк находил все больше сторонников. Так это или нет - доказать чаще
всего было невозможно. Полиция, ФБР, Национальная гвардия не могли
переломить ситуацию.
политической силой двадцать первого века будет ислам. Немедленно были
приняты попытки оседлать ветер - и кнутом, и пряником. Но теперь даже с
прежними близкими союзниками типа Египта и Пакистана у американцев почти
ничего не получалось. Слишком долго Соединенные Штаты воспринимались как
одно из имен Иблиса - не политиками, но - главное - народами исламских
стран. Они ни на какие компромиссы не шли, чем дальше, тем больше ощущая
свою силу. Америка почувствовала угрозу оказаться в изоляции в своем
Западном полушарии.
преимущество, которым они в данное время владели, нуждается в укреплении,
без которого продержится крайне недолго. Им тоже требовались мощные
союзники.
созванная Лигой исламских государств.
коммунисты. Как ни странно, результат оказался не столь страшным, как
опасались раньше. Хуже, в общем, не стало по той простой причине, что хуже
было некуда. Денег в стране по-прежнему не имелось - они уходили в
реальную экономику; налоги можно было еще как-то выбить из мелких
торговцев и подрабатывающих пенсионеров, но из крупных и очень крупных
фирм - невозможно даже при помощи танков. Горячие головы в новом
правительстве предложили национализацию, однако те, кто поумнее,
вспомнили, что даже решительный Гитлер в свое время предпочел
промышленность не трогать - и правильно, как оказалось, сделал. Это
помогло сохранить последние крохи бюджета, ушедшего разумеется, на нужды
Объединенной компартии. Да, строго говоря, новым правителям и некогда было