Чтение 38–й страницы книги ~Обреченный на любовь~

Калинов встал и открыл дверь в спальню. Спальня была совсем крохотная, и
никто к ней не прятался.

- Под кровать загляни, - посоветовала сзади Нора.

Калинов оставил ее совет без внимания, закрыл дверь и вернулся в
кресло.

- Что будешь пить? - спросила Нора.

- Ничего.

- А я, с твоего позволения, выпью. - Она подошла к бару и неторопливо
принялась готовить себе коктейль, время от времени оглядываясь на гостя.

- Зачем ты назвалась моей женой? - спросил Калинов, когда она уселась
в кресло напротив со стаканом в руке.

Она промолчала. Зеркальные очки были непроницаемы для взгляда.

- Я жду ответа! - Калинов поджал губы.

Она поставила стакан на стол, сцепила пальцы рук и проговорила:

- Мне необходимо было встретиться с тобой.

- И попасть ко мне в постель тоже было необходимо?

Она кивнула.

- Для чего?

- Странный вопрос! - Она фыркнула. - Ты словно не знаешь, для чего
женщины попадают в постель к мужчинам... А впрочем, это и будет предметом
нашего разговора.

Она взяла стакан, отхлебнула и снова поставила на стол. Поднялась,
подошла к тейлору, включила его.

- Смотри сюда.

Засветился экран. Потом появилось изображение, и Калинова бросило в
жар.

Это был со вкусом сделанный порнографический фильм, главным героем
которого являлся он, Калинов. Имелась, разумеется, и героиня - куда ж без
героини? Лицо ее, правда, было закрыто желтым прямоугольником:
по-видимому, режиссер фильма не хотел портить репутацию актрисы. Но голос
выдавал ее, да многое Калинов и попросту помнил.

Некоторое время они молча наблюдали за происходящим на экране. А
когда началось самое интересное, Нора выключила тейлор.

- Отснятого материала у нас на два часа, но уж больно он возбуждающ.
Боюсь, наш разговор перейдет не в то русло! - Она снова села в кресло
напротив и взяла в руки стакан.

- Пожалуй, я был неплох. - Калинов ухмыльнулся. - Тебе не кажется?

- Да. - Она кивнула. - Ты был очень и очень неплох. Тем хуже для
тебя!

- Значит, шантаж? - спросил Калинов, все еще ухмыляясь.

- Да. - Она снова кивнула. - Шантаж! А ты подумал, что я сняла все
это с целью рыдать потом над воспоминаниями?

Калинов перестал ухмыляться, потер переносицу и прикрыл глаза. Не
знаешь - где найдешь, где потеряешь, подумал он.

- Ерунда! У тебя устаревшие представления. Моему начальству абсолютно
все равно, с кем я сплю!

Она фыркнула:

- Зато это не все равно твоей жене!

Да, подумал Калинов, Вите это действительно будет не все равно. То
есть ей это до такой степени будет не все равно, что я даже не
представляю...

- Ты неплохо осведомлена.

- Конечно. - Она кивнула. - Мне, например, известно, что ты живешь
вторую жизнь. Я даже знаю, что ты никогда не изменял своей жене. До
позавчерашнего вечера, разумеется...

Калинов снова прикрыл глаза. Я действительно не изменял, подумал он.
Потому что считал, что именно Вита дала мне вторую жизнь. Своей любовью.
Наверное, верностью выражалась моя благодарность судьбе...

- Кто вы такие? - спросил он. - И что вам от меня надо?

- Кто мы такие - абсолютно неважно. А надо нам только одно: Игорь
Крылов. Договоримся с тобой - фильм этот исчезнет, как будто ничего и не
было. Не договоримся - его увидит твоя жена. Со всеми вытекающими из этого
события последствиями... Таким вот образом!

Таким вот образом, повторил про себя Калинов. Наверное, меня должно в
дрожь бросать при мысли о том, что Вита увидит эти сцены. Да вот почему-то
не бросает...

- Моя жена не ревнива, - сказал он.

- Она не ревнива потому, что ты не давал повода. Поверь мне как
женщине, что, увидев, чем ты занимался в ее отсутствие, она станет похожа
на разъяренную тигрицу.

- Поверить тебе как женщине, - сказал Калинов. - Интересное
предложение. Вот только женщина ли ты? Что-то я сомневаюсь.

- Позавчера ты, кажется, не сомневался! - Она расхохоталась, с
издевкой, немилосердно, словно чужая.

Калинов решил не обращать внимания на этот дьявольский хохот.

- Зачем вам Крылов?

- Какое это имеет значение? - ответила она вопросом на вопрос.

- Немалое. - Калинов вздохнул. - Может быть, я пошлю одного из своих
самых близких друзей на верную смерть? И не говорите, будто я ошибаюсь!

- Ты его в самом деле пошлешь на смерть... Только не лги, что он твой
самый близкий друг. Разве не ты украл у него девушку, ставшую потом твоей
женой? Разве семнадцать лет назад он желал не твоей смерти?

Скажите, пожалуйста, подумал Калинов, экая осведомленность!

- Кто вы? О том, что было семнадцать лет назад, известно только нам с
Игорем...

- Как видишь, НАМ тоже известно. Остальное неважно.

- Нет, - сказал Калинов. - Даже если я продаю душу дьяволу, я должен
отдавать себе отчет...

- Я - не дьявол! - перебила она. - Дьявола не существует, он живет в
тебе самом. И ты не продаешь душу. Ты продаешь жизнь обыкновенного
человека... Разве в твоей работе тебе никогда не приходилось совершать
подобные сделки?

Калинов крякнул:

- Приходилось. Но то были враги.

- Крылов и есть враг!

- Чей?

- И твой тоже.

- Ерунда! Я не верю голословным утверждениям. Мне необходимы факты.

- Придется поверить без фактов. - Она встала из кресла, неторопливо
подошла к входной двери и заперла ее.

Калинов усмехнулся:

- Запертая дверь вместо фактов - хороший разговор!.. Я так понимаю,
что за шантажом последует запугивание...

Она не обратила никакого внимания на его реплику.

- Тебе же будет лучше, дурачок, - сказала она, - если ты ничего не
будешь знать. А угрызения совести можно и пережить... Поверь мне - это
знание слишком велико для тебя.

- Ни одно знание - как бы велико оно ни было - не стоит угрызений
совести. И уж тем более оно не стоит жизни друга.

Она вернулась в кресло и вперилась в Калинова своими зеркалами. Потом
спросила с сожалением:

- Значит, нет?

- Увы! - Калинов развел руками.

- Зря, - сказала она. Потом придвинулась, опершись грудями о край
стола, и прошипела: - Ты причиняешь нам много хлопот, но в конечном итоге
повредишь только себе. Все равно в субботу Крылов будет мертв!

- Не будет, - сказал Калинов спокойно. - Я позабочусь об этом. - И
добавил, улыбнувшись: - Неужели тебе не больно? Посмотри, как ребро
врезалось в твой молокозавод!

Она опустила голову. Он резко перегнулся через стол и сорвал с ее
носа зеркальные очки. Она зажмурилась. Калинов удовлетворено хмыкнул. Она
была очень похожа на девушку-американку, снимок которой показывал ему
Милбери, но вряд ли это был один и тот же человек. Мордашка американки
была живенькой, а черты лица лже-Норы выглядели несколько застывшими.
Словно пластиковая маска. По-видимому, она имела менее развитую мимику,
чем настоящая Нора Шепард.

- Зря ты это сделал, - сказала она монотонным голосом, не открывая
глаз. - А впрочем, как знаешь!

Она откинулась на спинку кресла и подняла веки.

- О Господи! - Калинов отшатнулся и выронил зеркалки.

У нее были неживые глаза. Они двигались в глазницах, но зрачки были
мертвы: они даже не дрогнули, когда она опустила и вновь подняла веки. Но
самое страшное было не это, самое страшное было в том, что ее глаза не
имели ВЗГЛЯДА. Они попросту не видели ни Калинова, ни комнаты, ни дневного
света. Ничего вокруг.

- Зря! - Она медленно начала подниматься, рваными движениями - как
манипуляторы - потянула к нему руки.

Он отшвырнул кресло и прыгнул назад, вытаскивая из кармана
парализатор. Отскочил к стене.

Она басовито хохотнула. Калинова заколотило.

- Зря! - Она начала обходить стол, слепо ударилась об его угол. Стол
с грохотом отлетел в сторону. Словно на него наскочил робот с
разладившейся программой. Хохоча, она шагнула вперед, по-прежнему
протягивая к Калинову руки. Пальцы были чуть согнуты и мелко дрожали. Как
от вожделения...

И тогда Калинов выстрелил. Уровень был максимальным. Разряд пришелся
ей в голову, пшеничные волосы вспыхнули и мгновенно сгорели, хорошенькое
личико превратилось в черную безглазую лоснящуюся маску. Воротник
комбинезона начал тлеть.

Она не обратила на выстрел никакого внимания, только замогильный