Напротив того: ярко пылали удвоенные огни в стане неприятелей;
музыка, пение, трубные гласы и крики наполняли отзывами
окрестности. Через целую ночь продолжалось у них движение.
Известно, что в сию ночь Наполеон, император французов,
осматривая все свое войско, объявлял иному, что намерен дать
решительное сражение, и говорил речи, в которых обещал мир и
отдохновение в Москве, преисполненной забав и роскоши. Армия
Наполеона, составленная из различных народов, разных обычаями,
наречием, нравами и верой, завлеченных в дальние пределы чуждых
стран не для защиты отечества, не для возвращения свободы, но
единственно по ослеплению через хитрости честолюбивого вождя, -
такая армия имела нужду в убеждениях. Должно было льстить
страстям и потакать распутству, Наполеон не щадил ни вина, ни
улещений. Обещанием победы и неизсчетных выгод оной умел он
очаровывать многочисленное воинство свое и поощрить его к
отчаянному нападению.
Между тем главная армия находилась уже в ближайших окрестностях
Москвы. В виду сей древней столицы собран военный совет, в
котором присутствовал сам Светлейший Князь со многими другими
генералами для совещания о участи ее. Возможность не
соответствовала пламенному желанию русских сохранить мать и красу
городов своего Отечества; ибо столь огромный город, как Москва,
не имеющий ни укреплений, ни выгодных мест для боя, почти
совершенно неудобен к защищению; всякий ему подобный город легко
может быть обойден и отрезан от сообщений вместе с армией,
которая вздумала бы защищаться в нем. А важнее всего то, что в
случае отступления войск во время бою они легко бы могли
разойтись по всем тем разным дорогам, на пересечении которых
стоит Москва, тогда как единственное средство в то время, для
надлежащей обороны, было совокупление оных вместе. Вот причины,
которые с первого раза могут представиться всякому рассуждающему
о сдаче Москвы; причины же, принятые в совете, о которых, конечно
упомянуто будет в истории Отечественной войны, суть бессомненно
несравненно сих важнее.
Впрочем, Москва, опустелая, мрачная, унылая, не была уже тем
блестящим, многолюдным, великолепным городом, которым привыкла
славиться Россия. Все вельможи, все богатые люди выехали в
дальние губернии; большая часть сокровищ увезена. Оставшееся
купечество и толпа народу готовы были еще защищать священные
стены древних зданий, храмы божий и гробы царей российских; но,
видя отступающую армию, оставляя все, следовали за оною. Многие
показали такие примеры пренебрежения собственных выгод и
преданности к общей пользе, которые удивляли нас только в
истории. Сии усердные сыны Отечества сожигали собственные дома
свои, дабы не дать в них гнездиться злодеям.
Между тем наступал решительный час, в который сия российская
столица, в течение двух столетий не только в стенах, но даже и в
окрестностях своих не видавшая врагов иноплеменных, должна была
перейти в чужое владение. Неизменна воля свыше управляющего
царствами и народами. В пламенном, сердечном уповании на сего
правителя судеб россияне с мужественной твердостью уступили
первейший из городов своих, желая сею частною жертвою искупить
целое Отечество. Около вечера неприятель, вступая с большою
осторожностью и на каждом шагу останавливаясь, начал
распространяться по улицам и занимать город.
Светлейший Князь, оставляя Петербургскую и прочие дороги, которые
из разных застав Москвы ведут в разные концы России, избрал
среднюю между ими - Рязанскую. Полководец не столь искусный,
вероятно, устремился бы защищать и оспаривать у неприятеля дорогу
Петербургскую, открыв через то набегам его все прочие области
России, из которых армия пользовалась всеми жизненными средствами
и получала подкрепления; но Кутузов, как вождь, летами и опытами
умудренный, сделал движение, совершенно тогдашним обстоятельствам
приличное. Ибо если бы неприятель и вздумал идти на Петербург, то
вся армия, ступая шаг вправо, стала бы у него в тылу; а движением
влево (разумеется, когда войска стоят лицом к Москве) войска наши
могли совершенно заслонить от всех покушений неприятеля
изобильнейшие губернии России.
Последствие, исполненное счастливейших для нас успехов, оправдало
во всех отношениях сие искусное движение, которое, будучи
спасительно для жителей, вышедших из Москвы, прикрывало также и
все государственные и частные сокровища, по той дороге
отправленные.
5 сентября. Уже два дня владеет неприятель столицею. Армия наша
кажется ему отступающей по Рязанской дороге, ведущей за Оку,
Волгу и далее в беспредельность России.
Дорога С.-Петербургская обороняется отрядом барона Винценгероде;
Владимирская - частию отступающих по ней войск; Можайская
совершенно во власти неприятеля; Тульская и обе Калужские открыты
ему.
Теперь увидим, на что решится Наполеон и что предпримет Кутузов.
Чтоб судить о последствиях, должно определить главную причину
действия. Для сего представляют два предположения: пришел ли
Наполеон в Россию с тем, чтобы завоевать и покорить ее; или не с
тем ли пришел он, чтобы, наполнив Европу громом сей единственной
войны, опламеня ею многие области России и захватя, наконец,
самую столицу, предписать выгоднейший для себя мир, не
простираясь далее в завоеваниях?
Известия о состоянии армии неприятельской, уверения пленных и все
прочие соображения оправдывали совершенно последнее из сих двух
предположений. Наполеон оставался в Москве - и Москва, обагренная
кровью, наполненная злодеяниями, неистовством и грабежами его
войск, исчезла в глазах его, как великолепный призрак среди
неугасимых пожаров. Что же предпринимает в это время Кутузов? Все
то, что глубокая проницательность, долговременная опытность и
хитрость воинская внушить полководцу могут.
Он спешит передвинуть войска на Тульскую и Калужскую дороги, дабы
прикрыть сии города, как врата обильнейших областей России, из
которых в то время двинулись навстречу армии большие обозы с
продовольствием и много старых и вновь набранных войск.
23 сентября армия, совершив благополучно все движения свои,
достигнув цели, преднамеренной искусным вождем, остановилась за
рекой Нарою при селе Тарутине, принадлежащем Анне Никитишне
Нарышкиной.
Армия, расположенная лицом к Москве, по обеим сторонам большой
дороги на правом берегу реки, имела все выгоды пространного
стана; и сие есть одно из преимуществ местоположения Тарутинского
перед Бородинским, в котором войска крайне стеснены были.
Крутые берега Нары, которая здесь почти такова же, как река
Москва у Бородина, доставляли в некоторых местах природную
оборону; а весь стан укреплен был искусством превосходным
образом. Нара, текущая от Можайской через старую и новую
Калужские дороги, близ Серпухова впадает в Оку. Если б вместо
речки Нары была тут другая в широте и глубине река, то воинский
стан при Тарутине мог бы почесться неприступным. Однако ж все
меры для соделания его таковым были приняты. Все пространство на
правом крыле армии до самой Оки, пересекающей Тульскую, Каширскую
и Рязанскую дороги, оберегаемо было цепью легких отрядов;
ополчения всех губерний, лежащих между Волгой и Окой, выдвинуты
на правый берег сей последней и расставлены в ближайшем
расстоянии от реки, составляя сторожевую линию от Серпухова к
Кашире, оттуда к Коломне и далее к Рязани. Извещательные стражи и
маяки, по берегу устроенные, готовы были тотчас развестить по
всему пространству о появлении неприятеля в каком-нибудь одном
месте.
Сертаков Виталий
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Махров Алексей
Маккарти Кормак
Каргалов Вадим