Да, это Семен, - глянул он еще раз, - живой?!
подцепил крючком толстую шерстяную куртку Городкова. Он подтянул ближе
неподвижное тело и, собравшись с силами, выхватил Городкова на палубу. Семен
не дышал. У него раздроблена правая голень, рассечен лоб, весь он в синяках
и ссадинах.
наглотавшегося соленой воды. И когда всякая надежда была потеряна, веки
Семена вздрогнули. Он вздохнул раз, другой, на лице появилась жизнь. Открыв
глаза, он уперся мутным, бессмысленным взглядом в Химкова.
сильно качнуло. Семен покатился к другому борту. Дико вскрикнув от боли, он
снова впал в беспамятство.
опрокидывая пенистые гребни. Мелкой водной пылью туманился горизонт.
Непогода вовсю раздувала мехи, грозно набирал силу ветер.
их обоих с палубы. Плотно закрыв крышку люка, он раздел Семена, заботливо
уложил на койку, укутав сухим одеялом. Химкову пришлось крепко привязать
товарища. Лодью качало, больной перекатывался с боку на бок, а каждое
движение причиняло нестерпимую боль. Он метался в жару, бредил, кричал,
ругался. Иван старался помочь страдальцу. С трудом держась на ногах, он
промыл раны, вытер соль, кристаллами выступившую на его лице, прикладывал к
пылающему лицу холодные тряпицы, давал пить сок моченой морошки.
полузатопленную лодью. Лишенный мачт, разбитый корпус то тяжело оседал и
покрывался водой, то поднимался над волнами, и тогда с палубы стремительно
скатывались шумные водопады.
просил пить и снова впадал в забытье. Химков почти не надеялся на спасение.
Каждый сильный удар волны грозил разрушить корабль. Сквозь щели палубы в
поварню проникала вода, журча и плескаясь в кромешной тьме, она еще больше
удручала кормщика. В это страшное время Химков не чувствовал голода, раз в
сутки он с трудом разжевывал черный сухарь, запивая глотком ягодного сока.
яркий свет. Солнечные лучи вливались узкими полосками сквозь щели палубного
люка. Городков спал, тяжело и часто дыша. Спертый сырой воздух давил грудь.
на обломок бизань-мачты, внимательно стал оглядывать горизонт: не покажется
ли парус проходящей лодьи? Но тщетны надежды - паруса не было.
спиной в лестницу, точил свой нож.
Химкова. - Дьяволы, что с ногой сделали, боюсь, загниет. - Он попробовал
острие ножа на пальце. - Дак решил отрезать... - Городков перетянул жгутом
ногу выше колена и подвинулся ближе к свету.
отделять ножом суставы разбитой голени. - Вот и все, - сказал он с горькой
улыбкой, вытирая запотевший лоб.
снова перекатывались через палубу лодьи. Медленно шло время в темной
поварне. Дни и ночи смешались...
тяжелые брызги. Над его головой с грохотом прокатились соленые потоки. Лодью
швырнуло в сторону, стремительно повалило куда-то в пропасть... Взвизгнув,
бросилась на грудь Химкову перепуганная собака. Точно проливной дождь
ворвался в поварню: пазы на палубе раздались, и вода текла как сквозь
решето.
тоске, Иван ждал конца. Но лодья и на этот раз выдержала. Вздрагивая, словно
большое испуганное животное, она медленно выходила из пучины.
голове Химкова, словно в бреду, стремительно и бессвязно сменялись
воспоминания, вставали картины прошлого. Время шло, слух стал улавливать
какие-то странные звуки: не то журчала вода, не то кто-то плакал жалобно,
точно ребенок. "Неужто Семен?" - не понял Химков.
раздались снова.
вздрагивающей спине.
Городков шевельнулся.
Федюшка... Ваня, - вдруг страстно заговорил Семен. - Я по пьяному делу табак
забыл в городе купить, мучился все без табака-то. Так он, так он: "Дяденька
Семен, говорит, не тужи, я тебе табачку принесу, у немцев на бриге выпрошу".
- Городков всхлипнул. - В прошлом годе дружок мне рассказывал, - снова стал
он шептать. - В Питере на купецком новоманерном судне зуйком плавал. Мучили
его матросы, били зря, терпел, говорит, все.. И случилось так, пропал у
боцмана золотой... Ты слышишь, Ваня? И он сказал на зуйка. Послушали матросы
боцмана, решили наказать килеванием за воровство. Мальцу шестнадцать лет в
те поры было... На коленях просил, перед иконой клялся - не поверили.. Так и
протащили под килем на веревке. Как жив остался - один бог знает... Страшное
он мне за чаркой поведал, не стерпел зла, ночью боцмана топором зарубил...
Сказать тебе, Ваня, и пьян я был, а не мог с убивцем сидеть, ушел и дружбу
бросил... Не мог лютости понять... А сейчас, сейчас, Ваня, - Городков
заскрипел зубами, - понял, через Федюшку понял. И плакал я от лютости, - с
дикой страстью говорил он, - боялся, в живых не останусь, боялся, некому
будет за Федюшку горло тем зверям перегрызть.
отомстим. - И он крепко обнял товарища.
атак разбушевавшегося моря. Прижавшись друг к другу, они говорили о том, что
волновало их сердца.
нам во как приходится? Гляди, зимой мы во льдах погибали. А что заработали?
Хворобу на старость... А сейчас от вражьей руки мученья принимаем. Живы
будем, опять домой с пустыми руками, а дети пить-есть хотят. Мало им моря, -
гневно говорил Семен, - живи, радуйся, зверя промышляй, рыбу лови - всегда
сыт будешь. Так нет, не хотят разбойники честным трудом жить, все чужбину
хватают.
лодью. Друзья бережно расходовали свои запасы, их хватило на двадцать дней.
Вторые сутки Химков был без воды. Последний раз он отдал свою долю - ложку
ягодного сока - другу. Семен поправлялся медленно, нога гноилась и болела.
Потеряв много крови, он с трудом восстанавливал свои силы.
Только небо было темное, осеннее.
последняя надежда утолить жажду исчезла. Вдали показались фонтаны. Киты
прошли совсем близко от лодьи. Солнце отсвечивало на блестящих, словно
отполированных спинах животных. С сожалением Химков проводил взглядом
китовое стадо. Точно дразня мореходов, из воды показалась усатая круглая
морда нерпы, еще одна. Тяжело вскинулась большая рыба. И тут, глядя на нее,
пришла спасительная мысль.
больших головастых рыб оказалось на палубе "Святого Варлаама". Попадалась
треска. Друзья ели ее сырой - огня не было. Высасывая из сочной сырой мякоти
влагу, они утоляли жажду.
брезента и обрывки парусов, Иван собрал целую бочку воды. Теперь мореходы не
унывали и крепко верили в спасение. Эта уверенность удесятеряла их силы.
свежая пища хорошо помогла здоровью. Дружок тоже окреп и ожил, весело
носился по палубе. Одно мучило мореходов - холода. Без огня в долгие темные
ночи было трудно согреться. Как скучали они по вечерам о теплой печке, о
миске горячего супа! А холода с каждым днем делались все злее и злее.
а на ней широкой полосой отсвечивало белесое ледяное небо. Лодейный остров,
гонимый ветром, медленно приближался к ледяным полям. Кормщик не знал,
радоваться ему или печалиться. Что готовит судьба в холодных льдах?
ширилась, уходила вдаль. Вот и высокие торосы выступили на льду, затемнели
покрытые льдом снежницы. Но что это? Во льдах Семен увидел что-то необычное.
Он вздрогнул. Опять посмотрел. Нет, зрение не обмануло.
друг.
хорошо знакомого мореходам брига с зеленым корпусом.
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Плотников Александр
Шилова Юлия