живостию ума, и всем видом они оба были так хороши, что наш капеллан, как он
сам мне признался, испытал горчайшее в своей жизни сожаление оттого, что
принужден был покинуть таких благородных сынов человеческих на этой богом
забытой земле".
теперь, когда я их перечитываю, они звучат для меня свежо и правдиво, будто
вчера написаны. Островитяне с тех пор не изменились; я тоже встречал в
долине Тайпи юношей, чьи "прекрасные черты лица, освещенные живостию ума",
надо видеть своими глазами, чтобы оценить по достоинству. Кук, описывая свое
путешествие, также называет жителей Маркизских островов красивейшим из
тихоокеанских народов. Стюарт, капеллан американского корабля "Венсан", в
книге "Путешествие по Южным морям" неоднократно
необыкновенной красотой здешних женщин и утверждает, что девушки Нукухивы
поразили его сходством со знаменитыми красавицами у него на родине. Другой
небезызвестный американский моряк - Фаннинг - также отмечает благоприятное
впечатление, произведенное на него обликом этого племени; а Дэвид Портер,
комендор американского фрегата "Эссекс", как рассказывают, был совершенно
покорен прелестью островитянок. Все, кто посетят основные архипелаги Тихого
океана, бывают поражены тем,
превосходят красотой остальных полинезийцев. Одних только сладострастных
таитян можно было бы еще поставить с ними рядом; а темнокожие гавайцы или
мелкокурчавые фиджийцы не идут ни в какое сравнение. Особенностью маркизцев,
неизменно поражающих приезжего, является европейский склад их лица - черта,
весьма редкая среди других нецивилизованных народов. У многих встречается
классический правильный профиль, и нескольких людей в долине Тайпи, как,
например, моего нового знакомца Марну, можно было признать во
отношениях образцами красоты.
принадлежностями европейского костюма, нашедшими, впрочем, у них свое особое
применение. Так, я узнал два отреза ситца, которыми мы с бедным Тоби одарили
своих юных провожатых в день нашего появления в долине. Их, очевидно,
приберегли для парадного случая, и теперь, на празднике, их молодые
владельцы обращали на себя всеобщее внимание. Среди островитян мало кто мог
похвастаться таким нарядом: самые пустяковые и обычные предметы в долине
Тайпи ценились необычайно высоко, и это было красноречивым свидетельством
того, как редко здесь завязывали отношения с приходящими на
кораблями. Я увидел лишь несколько носовых платков, повязанных вокруг шеи,
да полоски цветастого ситца вместо набедренных повязок.
европейского происхождения: кроме упомянутых выше тряпок я могу назвать,
пожалуй, только шесть мушкетов в доме Тай да еще три-четыре подобных же
боевых орудия, висевших на стенах в других домах; несколько парусиновых
мешочков, в которых было понемножку пороха и пуль на дне; да, наверное, с
десяток старых абордажных топориков без топорищ, выщербленных и затупленных
настолько, что проку от них не могло быть никакого. Туземцы их ценили мало;
передо мной часто помахивали таким топориком и тут же с отвращением его
отбрасывали, показывая, как здесь презирают столь недолговечные орудия.
молились. Огнестрельным этим орудиям, судя по их ветхости и архаичности,
место было в музее. Помню особенно один из мушкетов, висевших в доме Тай -
как-то Мехеви, у которого и в мыслях не было, что я не разбираюсь в
антикварном оружии, вложил его мне в руки с тем, чтобы я его починил. Это
был тяжелый и нескладный английский мушкет бог знает какого древнего
образца, быть может забытый на острове еще Уоллисом, Картеретом, Куком или
Ванкувером. Ложе его было трухлявое, поточенное червем, затвор поржавел и
столь же мало приспособлен был для своего первоначального назначения, как
старая дверная петля; нарезка болтов и курка сбилась вовсе; дуло болталось
туда-сюда. Таково было это оружие, которое вождь поручал мне привести в
состояние боевой готовности. К сожалению, я не был оружейных дел мастером да
и не располагал необходимым инструментом, поэтому я вынужден был признаться
Мехеви в своем бессилии. Мехеви при этом неожиданном известии посмотрел на
меня так, словно готов был счесть меня неполноценным белым человеком,
который, оказывается, знает немногим больше тайпийца. Мне с трудом удалось
втолковать ему, каким трудным было его поручение. И все-таки он обиженно
удалился со своим древним мушкетом, словно не хотел больше ни минуты
подвергать свое сокровище надругательству, оставляя его в руках такого
несведущего человека, как я.
нравов, полную свободу и непринужденность, во многом полное равенство между
туземцами. Никто из них не важничал. Вожди почти ничем не отличались по виду
от остальных. Все были вместе, общались друг с другом свободно, без
каких-либо ограничений; но я заметил, что пожелания вождя, высказанные в
тоне самом дружеском и мягком, исполнялись со строгой поспешностью, с какой
в другом месте подчиняются только властному
распространяется власть вождей в этом племени, я определить не берусь; но по
всему, что мне приходилось видеть, в делах общего благосостояния она, мне
кажется, невелика. Правда, необходимые знаки почтения им оказывают охотно, с
радостью, и, так как принадлежность к касте вождей передается от отца к
сыну, высокое рождение здесь, как и всюду, ценится и уважается.
считать прямо противоположным тому, что наблюдается на Таити и Гавайях, где
власть царей и старейшин испокон веку была гораздо деспотичнее власти любого
тирана в цивилизованном мире. На Таити человек из низшего сословия карался
смертью, если без высочайшего на то изволения вступал в тень от царского
дома; или если не оказывал должного почтения проносимому мимо него блюду с
пищей для царского стола. На Сандвичевых островах вдовствующая царица
Каахуману - гигантская женщина чуть не в четыреста фунтов весом, которая и
по сей день еще, говорят, жива в Моуи, - имела привычку, когда на нее
находила ярость, хватать обидчика, человека
переламывать ему хребет о свое колено. Звучит неправдоподобно, но, уверяю
вас, это правда. Мне как-то в Лахайналуне - резиденции этой чудовищной
Иезавели - показали одного горбуна, который лет за двадцать пять до того
претерпел серьезный перелом позвоночника от рук своей любезной госпожи.
Праздника тыкв я даже затруднялся определить, кто такой, собственно, у
тайпийцев Мехеви. Но выдающаяся роль, которую он играл на торжествах,
убедила меня, что среди жителей долины нет никого главнее, чем он. Я и
раньше замечал, что, с кем бы он ни разговаривал, к нему всегда обращались с
некоторой почтительностью; но я знал, что в других частях долины, ближе к
морю, живут другие вожди, кое-кто из них даже навестил меня в доме Мархейо,
хотя в обществе Мехеви я их никогда не видел, и до праздника я думал, что,
может быть, и он просто один из таких вождей и никакого особо высокого поста
не занимает.
встречал раньше только поодиночке или небольшими группами. И Мехеви явно
выделялся среди них как лицо, облеченное высшей властью. Тот, кто был в моих
глазах до сих пор только гостеприимным хозяином дома Тай и одним из военных
вождей племени, явился мне теперь во всем блеске монаршего сана. Особый
наряд и величественная осанка выделяли его среди всех. Его роскошный шлем из
перьев возвышался над толпой, и у других вождей тоже имелись подобные
головные уборы, но ни у кого перья не были такими длинными и великолепными.
верховным властителем долины
общественных нравов этого народа послужила причиной того, что я столько
времени был с ним знаком, виделся с ним всякий день, но даже и не
подозревал, с кем я, в сущности, имею дело. Теперь я наконец прозрел. Дом
Тай был в действительности королевским дворцом, а Мехеви - королем, правда в
самом простом и патриархальном духе, без какой-либо помпезности, обычно
окружающей порфироносца.
самого начала счел возможным взять меня под свое монаршее покровительство и,
насколько можно судить, по-прежнему питает ко мне дружеские чувства. И я
решился в будущем самым усердным образом
рассчитывая рано или поздно через его дружбу достигнуть желанной свободы.
- 26 -
первого человека
миссионеры-республиканцы строго следят, чтобы
регулярно печатались все новости о "его величестве короле" Камеамеа Третьем
и об "их королевских высочествах, принцах крови". А кто таков этот "его
величество король" и что это за "королевская кровь"? "Его величество" - это
жирный, тупой, негритянского вида болван, такой же бесхарактерный, как и
безвластный. Он утратил благородные свойства варвара, не приобретя взамен ни
одного из достоинств цивилизованного человека, и, будучи почетным членом
Гавайского общества трезвости, больше всего любит уже с утра пораньше
закладывать за галстук.
образованная главным образом из сырой рыбы, дрянного виски и европейских
сластей и несущая в себе желчную заразу бешенства, проступающую пятнами и
нарывами на августейшем лице самого "королевского величества", а также на
ангельских личиках "принцев и принцесс крови".
присвоен королевский титул, можно ли отказать в нем благородному дикарю
Мехеви, который в тысячу раз его достойнее? Славься же, Мехеви, король
каннибальской долины, многая лета Его Тайпийскому Величеству! Да хранят
небеса этого непримиримого врага Нукухивы и французов, если есть надежда,
что такая непримиримость убережет его цветущее королевство от страшных язв