спасли от неминуемой гибели, добровольно стала нашей служанкой, и в осо-
бенности заботилась о Гуде, нам удалось стащить с себя кольчуги, несом-
ненно спасшие жизнь двоим из нас, и тут увидели, что мы все покрыты сса-
динами и синяками. Хотя стальные кольца кольчуги и помешали копьям вон-
зиться в наше тело, но предохранить пас от этих синяков и ссадин они,
конечно, не могли. У сэра Генри и Гуда все тело было сплошь покрыто кро-
воподтеками, да и у меня их было немало. Фулата принесла нам какое-то
лекарство из растертых листьев с очень приятным запахом, которое значи-
тельно облегчило наши страдания, когда мы его приложили, как пластырь, к
больным местам. Но хотя кровоподтеки и были болезненны, они не так нас
тревожили, как раны сэра Генри и Гуда. У капитана была сквозная рана в
мягкой части его "прекрасной белой ноги", и он потерял много крови, а у
сэра Генри, помимо прочих повреждений, была глубокая рана на верхней че-
люсти, которую ему нанес боевой топор Твалы.
его маленький ящик с лекарствами, он тщательно промыл обе раны и затем,
несмотря на тусклый свет примитивной кукуанской лампы, находящейся в хи-
жине, ухитрился довольно тщательно их зашить. После этого он густо сма-
зал раны какой-то антисептической мазью, маленький горшочек которой на-
ходился в его аптечке, и мы перевязали их остатками носового платка.
ком слабы, чтобы есть иную пищу. Кое-как проглотив его, мы бросились на
груду великолепных каросс - ковров из звериных шкур, разбросанных по по-
лу большой хижины убитого короля. И вот странная ирония судьбы: на
собственном ложе Твалы, под его собственным плащом спал той ночью сэр
Генри - человек, который его убил! Я говорю "спал", но после дневного
побоища спать было, конечно, трудно. Начать с того, что воздух в бук-
вальном смысле слова был полон "по дорогим погибшим горького рыданья и с
умирающими скорбного прощанья". Со всех сторон доносились вопли и жалоб-
ные причитания женщин, потерявших в битве мужей, сыновей и братьев. И
неудивительно, что они так горько плакали, потому что в этом страшном
сражении было уничтожено свыше двадцати тысяч воинов, то есть третья
часть кукуанской армии. У меня сердце разрывалось на части, когда я ле-
жал и слушал эти стоны и рыдания по тем, кто никогда уже более не вер-
нется. И только тогда я особенно ясно осознал весь ужас того, что прои-
зошло в угоду человеческому честолюбию.
наступила тишина, время от времени нарушаемая протяжными, пронзительными
воплями, доносившимися из хижины, стоявшей позади нашей: это Гагула выла
над бездыханным телом Твалы.
ясь. Мне все казалось, что я снова являюсь действующим лицом трагедии,
разыгравшейся в течение последних суток: то я видел, что воин, которого
я собственной рукой послал на смерть, вновь на меня нападает на вершине
холма, то я опять находился в славном кольце Серых, стяжавших себе бесс-
мертие в бою против полков Твалы, то украшенная плюмажем окровавленная
голова самого Твалы катилась мимо моих ног, скрежеща зубами и свирепо
сверкая своим единственным глазом.
я увидел, что мои товарищи спали не лучше меня. У Гуда была сильная ли-
хорадка, и вскоре он начал бредить, а также, к моей величайшей тревоге,
харкать кровью. Вероятно, это был результат какого-нибудь внутреннего
кровоизлияния, вызванного отчаянными усилиями кукуанского воина протк-
нуть кольчугу Гуда своим огромным копьем. Зато сэр Генри чувствовал себя
значительно лучше и был довольно свеж и бодр, хотя все его тело и онеме-
ло до такой степени, что он едва мог двигаться, а из-за раны на лице он
не мог ни есть, ни смеяться.
не спал всю ночь и даже еще не ложился: потрясения минувшего дня, по-ви-
димому, мало на нем отразились - это был старый, закаленный в боях воин.
Инфадус был очень рад нас видеть и сердечно пожал нам руки, хотя его
сильно огорчило тяжелое состояние Гуда. Я заметил, что он относится к
сэру Генри с благоговением, словно он не был обыкновенным человеком, и
действительно, впоследствии мы узнали, что вся Страна Кукуанов считала
могучего англичанина сверхъестественным существом. Воины говорили, что
ни один человек не может сравниться с ним в бою, и удивлялись, как после
такого утомительного кровавого дня он смог вступить в единоборство с са-
мим Твалой - королем и сильнейшим в стране воином - и одним взмахом пе-
рерубить его бычью шею. Этот удар вошел у кукуанов в пословицу, и с тех
пор проявление исключительной силы или необыкновенный военный подвиг бы-
ли известны в стране как "удар Инкубу".
кие же изъявления покорности прибывают от военачальников всей Страны Ку-
куанов.
как Скрагга был единственным сыном низвергнутого короля и, таким обра-
зом, у Игнози не осталось в живых ни одного соперника, который мог бы
претендовать на королевский престол.
ви, старый воин пожал плечами.
держать в спокойствии кукуанский народ. Да, много убито, но остались
женщины, и скоро подрастут новые воины, которые займут места тех, кто
пал. Теперь страна на некоторое время успокоится.
зи. Голова его была увенчана королевской диадемой. Глядя на него, когда
он приближался к нам с царственным величием, окруженный подобострастной
свитой, я невольно вспомнил высокого зулуса, который всего несколько ме-
сяцев назад пришел к нам в Дурбане просить принять его в услужение. И я
невольно подумал о превратностях судьбы и о том, как неожиданно изменяет
свой ход колесо фортуны.
рук!
рез две недели устроить большое празднество, чтобы показаться на нем
своему пароду.
всех охотниц за колдунами. Она столько жила, что никто не может вспом-
нить то время, когда она не была стара, и это она обучала чародейству
охотниц за колдунами. Небеса, находящиеся над нами, видят, что именно
Гагула сделала нашу страну такой жестокой.
чем их собрать, Игнози.
Трех Колдунов, которые находятся там, где проходит Великая Дорога, где
погребены наши короли и сидят Молчаливые.
жен повести нас в копи, даже если для этого тебе придется пощадить жизнь
Гагулы, так как она одна знает туда дорогу.
сильнейшем бреду. Лихорадка, вызванная рапой, крепко в нем засела, и ему
с каждым часом становилось все хуже и хуже. В течение четырех или пяти
дней он был почти безнадежен. Я совершенно уверен, что он умер бы, если
бы Фулата так самоотверженно за ним не ухаживала. Женщины остаются жен-
щинами во всем мире, независимо от цвета их кожи.
склонившись над ложем человека, сжигаемого лихорадкой, исполняла все
обязанности, связанные с уходом за больным, как опытная сестра милосер-
дия. Первые две ночи я пытался ей помочь, так же как и сэр Генри, нас-
колько ему позволяло его состояние, так как он сам едва двигался, но Фу-
лате не нравилось наше вмешательство, и она с трудом его переносила. В
конце концов она настояла на том, чтобы мы предоставили уход за Гудом ей
одной, ссылаясь на то, что наше присутствие его беспокоит.
вала и ухаживала за ним, отгоняя от него мух и давая ему только одно ле-
карство - прохладительное питье из молока, настоенного на соке луковицы
из породы тюльпановых. Как сейчас, вижу я эту картину, которую мог наб-
людать ночь за ночью при свете нашей тусклой лампы. Гуд, мечущийся из
стороны в сторону, с исхудалым лицом, с блестящими, широко открытыми
глазами, беспрерывно бормочущий всякий вздор, и сидящая близ него на по-
лу, прислонившись к стене хижины, стройная кукуанская красавица. Ее ус-
талое лицо с бархатными глазами было одухотворено бесконечным сострада-
нием. А может быть, это было что-то большее, чем сострадание?
шему краалю в состоянии глубочайшего уныния.
жить.
царила полная тишина. По приказу короля все, кто жил в домах позади этой
хижины, были выселены, кроме сэра Генри и меня, чтобы никакой шум не до-
летал до ушей больного. Однажды ночью, на пятый день болезни Гуда, перед
тем как лечь спать, я, как обычно, пошел его проведать.
Гуда. Он больше не метался, а лежал совершенно неподвижно.
похожий на рыдание.
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Каргалов Вадим
Орлов Алекс