был арестован как шпион? Что он скончался в лагерном
бараке? Ах, знает, и все-таки собирается писать
о нем книгу?! Разве мало у нас гениальных людей,
которые умерли в собственных постелях?..
Так начались его разногласия с властями. Через
год Зарецкий эмигрировал.
Это был талантливый человек с дурным характером.
При этом самоуверенный и грубый. Солидные
годы и диссидентское прошлое возвышали Зарецкого
над его молодыми коллегами.
С Мокером он просто не здоровался. Администратор
для Зарецкого был низшим существом.
Разговаривая с Баскиным. он простодушно недоумевал:
вы писали на эту странную тему? Если не ошибаюсь,
там фигурируют гайки и клюшки?
Зарецкий спрашивал Дроздова:
принципы? Самые минимальные? Предположим,
вы могли бы донести на собственного отца? Ну, а за
тысячу рублей? А за двадцать тысяч могли бы?
Дроздов отвечал:
Ко мне Зарецкий относился чуть получше. Хотя,
разумеется, презирал меня. как и всех остальных. Его
редкие комплименты звучали примерно так:
и Достоевский. Оказывается, вы читаете книги.
Выносили его с трудом. Но у Зарецкого была своя
аудитория. За это старику многое прощалось.
Кроме того, он был прямой и честный грубиян.
Далеко не худший тип российского интеллигента...
Политические обзоры вел Гуревич. Это был скромный
добросовестный и компетентный человек. Правда, ему
не хватало творческой смелости. Гуревич был слишком
осторожен в прогнозах, Чуть ли не все его
политические обзоры закапчивались словами:
"Будущее покажет".
Наконец я ему сказал:
спорную политическую гипотезу, Ошибайся, черт возьми,
но будь смелее.
Гуревич сказал:
Теперь его обзоры заканчивались словами:
"Поживем -- увидим".
Отдел театра и кино вела у нас супружеская пара
Лисовских. Толя и Рита. Толя был инфантильным,
капризным, начитанным мальчиком с хорошим
английским. Рита обладала волевым и напористым
характером. Как ни странно, их брак получился удачным.
Хотя Рита была старше мужа лет на двадцать.
Я с юности знал ее по Ленинграду.
Гита вышла позвонить. Толя вдруг покраснел и
спрашивает:
"Это правда, что нм ухаживали за моей женой? "
Я мягко ответил:
"Правда. Но это было за год до вашего
Отделом юмора заведовал Соколовский. Один из
самых ярких людей в эмиграции. Писал он с необычайной
легкостью и мастерством. Чаще всего это
были стихотворные фельетоны. Или миниатюры примерно
такого содержания:
самые загадочные личности. К нам тянулись
все обездоленные, праздные, разочарованные,
запутавшиеся люди. Тем более что рабочий день у нас,
как правило, заканчивался выпивкой.
получить работу. Зато успел пристраститься к марихуане.
Заезжал на споем радиофицированном такси бывший
фарцовщик Акула. Рассказывал о ночных похождениях в
Гарлеме и Бронксе.
хладнокровных. Вот уже год я занимаюсь каратэ.
Под сиденьем у меня хранится браунинг. В кармане -- нож.
Мои нервы превратились в стальные тросы. Как-то
останавливают меня двое черных. Что-то
говорят по-своему. Я понял только одно слово "деньги".
А у меня было долларов пятьдесят...
унес, -- мрачно заканчивал Акула...
Появлялся у нас религиозный деятель Лемкус.
Говорил, что ведет на какой-то загадочной радиостанции
передачи о любви и христианском смирении,
Параллельно торгует земельными участками в Рочестере.
Баскин подозрительно спрашивал;
кладбища?
сказочное место. Вы можете купить там недорогое бангало.
Эрика раздражало слово "бангало"...
Заходил в редакцию и отставной диссидент Караваев. Это был
прирожденный революционер, темпераментный, мужественный
и самоотверженный. Недаром он двадцать лет провел в
советских лагерях.
Караваев ненавидел советскую власть и отважно
противостоял ее давлению. На счету его было девять
голодовок и тринадцать месяцев в ШИЗО.
На одном из судебных процессов Караваеву задали
вопрос:
Наконец его выпустили по ходатайству Киссинджера.
И Караваев оказался на свободе. Первую неделю он
беспрерывно давал интервью западным газетам. Затем
прочитал несколько лекций.
Опубликовал в русской прессе десяток статей. Речь
в этих статьях шла о преимуществах демократии над
тоталитаризмом.
Через шесть недель Караваев исчерпал все свои
мысли. Отныне ему было совершенно нечего делать.
Профессии он не имел. Языком овладеть не пытался.
Литературных способностей не обнаружил.
Становиться таксистом ему не хотелось.
Караваев был только героем. К сожалению, это не
профессия.
Он ненавидел советский режим. Однако жизнь
без него для Караваева лишилась смысла.
Он все больше пил. Неутомимо создавал какие-то
партии, лиги, объединения. Писал нескончаемые манифесты
и декларации. Призывал окружающих к борьбе за новую
Россию. Как, впрочем, и за новую Америку.
Все его произведения начинались словами:
"В обстановке надвигающегося кризиса демократии
считаю целесообразным заявить... "
Мы испытывали к нему глубокое сочувствие,
Дважды Караваев приносил мне свои рассказы.
Почему-то из жизни дореволюционной аристократической
Москвы. Я запомнил, например, такую фразу;
"Барон учтиво приподнял изящное соломенное
канапе... "
(Автор, видимо, хотел сказать -- канотье. )