- В общем, я все рассказал. Теперь твоя очередь.
Я рассказал Профессору о похождениях овцы после того, как она его бросила. О
том, как она вселилась в сидевшего за решеткой юнца - фанатика ультраправых. Как
тот, выйдя из тюрьмы, чуть ли не сразу сделался лидером целой фракции правых
сил. Как новоявленный политик подался в Китай, где создал мощнейший
осведомительский синдикат и сколотил капитал. Как был признан военным
преступником категории "А" - но освобожден за то, что выдал своих осведомителей
с потрохами. Как, пустив в ход сокровища, награбленные еще на Большой Земле,
создал свой "Особый отдел" и взял за горло политику, экономику и рекламу всей
страны. Ну, и так далее.
- Я кое-что слышал об этом типе! - сказал Профессор Овца. - Судя по всему, овца
нашла-таки подходящую кандидатуру, а?
- В том и дело, что нет! Весной этого года овца сбежала и от него. Сам он сейчас
лежит при смерти и в сознание не приходит. Ведь до этого овца просто замещала
собой его пораженный мозг...
- Счастливчик! - вздохнул Профессор Овца. - В такое сознание, как у
"обезовеченного", пожалуй, действительно лучше не приходить...
- И все-таки - почему она ушла от него? После всех этих лет, когда уже была
создана громаднейшая Организация...
Профессор Овца глубоко вздохнул.
- Неужели ты до сих пор не понял? Он сел в ту же лужу, что и я: просто-напросто
отслужил свое! У каждого человека есть свой предел возможностей. С теми, кто
исчерпал себя до предела, овце делать нечего. Стало быть, и он не был человеком,
способным на все сто процентов понять Идею овцы. Его роль сводилась лишь к тому,
чтобы создать Организацию. Как только работу закончили, он оказался на свалке,
списанный "за дальнейшую непригодность". Точно так же и меня овца использовала
как перевалочное средство - лишь бы в Японию перебраться...
- Ну, и чем она, по-вашему, теперь занимается?
Профессор Овца взял со стола фотографию с овцами и постучал по ней пальцем:
- Скитается по Японии. В поисках нового хозяина. Видимо, чтобы каким-то образом
поставить его у руля уже созданной Организации...
- Так чего же все-таки хочет овца?
- Я же сказал - как ни печально, описать это словами я не в состоянии. Это -
Идея овцы, и выражается она в овечьих образах и формулировках.
- А эта Идея... Она, вообще говоря, гуманная?
- Гуманная. В понимании овцы.
- А в вашем понимании?
- Не знаю... - сказал Профессор Овца. - Право, не знаю. С тех пор, как она
исчезла, мне даже трудно понять, насколько я сам по себе, насколько - тень от
овцы...
- Вот вы говорили, распознай вы свое "право на выстрел" - знали бы, куда
целиться... Что вы имели в виду? - спросил я.
Профессор Овца покачал головой:
- А вот об этом я тебе рассказывать не собираюсь.
И комнату вновь затопила тишина. По стеклу забарабанил внезапно хлынувший дождь.
Первый дождь с тех пор, как мы приехали в Саппоро.
- Последний вопрос. Что за место изображено на фотографии?
- Пастбище, где я провел девять лет своей жизни. Овец там разводил. После войны
американцы пастбище реквизировали. А когда вернули - я и продал его вместе с
домом одному богачу. Думаю, и сегодня владелец тот же...
- Что, там и сейчас кто-то овец разводит?
- Об этом не знаю. Но если судить по фотографии - очень может быть! Долина Богом
забытая, кругом на сотню миль - ни души, ни жилья человеческого. Вряд ли хозяин
проводит там больше двух-трех месяцев в году. Хотя места тихие, спокойные...
- А когда хозяина нет, кто за домом присматривает?
- Зимой там вообще никого не бывает. Кроме меня, вряд ли еще найдутся охотники
зимовать там по собственной воле... Овец лучше отдавать на зиму в
государственную овчарню в городишке внизу, у подножия. Заплатишь немного - и
забыл о них до весны. Дом построен так, что снег с крыши счищать не надо - сам
упадет; а волноваться, что чего-нибудь украдут, и вовсе не стоит. Красть там
никому и в голову не придет - пока добычу до города дотащишь, проклянешь все на
свете. Снега столько, что просто хоронит заживо...
- Ну, а сейчас там кто-нибудь есть?
- Кто его знает... В это время никого быть не должно! Снегопады на носу, да и
медведи по всей округе шарахаются - брюхо перед спячкой набивают... А ты, часом,
не ехать ли туда собрался?
- Да, похоже, съездить придется! Кроме этого пастбища, у меня и зацепок-то
никаких нет...
Профессор Овца очень долго не раскрывал рта. По подбородку его кляксой растекся
томатный соус от фрикаделек.
- Честно говоря, - сказал он наконец, - тут до вас уже приходил один, спрашивал
про то же самое пастбище. В начале года это было - в феврале, что ли... Внешне,
кстати, на тебя чем-то похож. Такой же молодой и шустрый... Постучался в дверь,
сказал, что фотографию в холле увидел - и, дескать, заинтересовался. А у мне как
раз тогда скучно было; помню, я много ему всего нарассказывал. Он еще говорил,
что собирает материал для какой-то книги...
Я достал из кармана и протянул ему фотографию, на которой были мы с Крысой.
Снимок этот сделал в 1970 году старина Джей - два приятеля за стойкой бара. Я
сидел к камере боком и попыхивал сигаретой, а Крыса улыбался камере, оттопыривая
кверху большой палец. Оба были молодые и загорелые дочерна.
- Один - это ты, - сказал Профессор Овца, поднеся фотографию ближе к лампе. -
Разве что помоложе...
- Снимку восемь лет!
- Ну, а второй, похоже, и есть тот самый... писатель. Только теперь постарел и
бороду отпустил.
- Бороду?!
- Ну да. Густые такие усы и борода...
Я попытался представить Крысину физиономию с бородой, но у меня ни черта не
получилось.
Профессор Овца начертил нам подробный план, как добраться до пастбища. Сесть на
поезд, не доезжая до Асахигава пересесть на другую линию и ехать еще три часа,
пока у подножия гор не появится маленький городишко. Оттуда до пастбища - еще
три часа на машине.
- Огромное вам спасибо! - сказал я, подымаясь с кровати.
- Откровенно говоря, не советовал бы я тебе влезать во все эти овечьи страсти.
Посмотри, что стало со мной! Никого на свете овца еще не сделала счастливым. А
все потому, что перед Овцой добро и зло в жизни человека утрачивают всякий
смысл... Впрочем - у тебя, надо думать, своя ситуация...
- Да уж...
- Тогда - желаю удачи! - сказал Профессор Овца. - Да, и заодно заберите пустые
тарелки - оставите там, за дверью!...
4. ПРОЩАЙ, ОТЕЛЬ "ДЕЛЬФИН"
Весь следующий день мы собирались в дорогу.
В магазине спорттоваров мы купили альпинистское снаряжение и консервы. В
универмаге - два толстенных рыбацких свитера и несколько пар шерстяных носков. В
книжном я приобрел карту местности масштабом 1:50 000, а также брошюрку по
местному краеведению. Из обуви мы выбрали по паре здоровенных походных бутсов с
шипами и под одежду - нижнее белье с утеплением, плотное и жесткое, как фанера.
- Такое неглиже не подходит к моей профессии! - решительно заявила подруга.
- Погоди, вот засыпет снегом по самые уши - тогда и будешь рассуждать, что у
тебя к чему подходит!
- Мы что, собираемся там торчать до снегопадов?!
- Откуда я знаю! Первый снег может выпасть уже в конце октября, так что лучше ко
всему быть готовым-. Неизвестно ведь, что может случиться!
Вернувшись в отель, мы набили приобретениями огромный рюкзак. Вещи, что мы
привезли из Токио, решено было собрать вместе и сдать на хранение управляющему
отелем "Дельфин". Как я и предполагал, в ее сумке большей частью оказалась
всякая дребедень, которую вовсе незачем было тащить с собой через всю страну.
Косметический набор, пять книжек в мягких обложках, шесть аудиокассет, вечернее
платье, туфли на высоченных шпильках, бумажный пакет с чулками и нижним бельем,
майка с шортами, дорожный будильник, альбом для набросков, коробка с
фломастерами двадцати четырех цветов, бумага для писем с конвертами, банное
полотенце, мини-аптечка, фен и тампоны для чистки ушей.
- Зачем тебе платье и туфли на каблуках? - спросил я.
- А вдруг случится какая-нибудь вечеринка - как же без них-то? - ответила она.
- Ты с ума сошла. Какая там, к черту, может быть вечеринка?!
Несмотря ни на что, туфли были аккуратно завернуты в платье - и сунуты мне в
рюкзак. Как и дорожный набор косметики, купленный взамен прежнего, большого, в
магазинчике рядом с отелем.
Управляющий с радостью принял наши вещи на хранение. Я расплатился с ним за
проживание по завтрашнее число и предупредил, что мы вернемся через
недельку-другую.
- Как отец? Чем-нибудь вам пригодился? - участливо спросил он.
- Еще как пригодился! - сказал я в ответ.
- А я вот и сам все думаю: эх, собраться бы - да поехать чего-нибудь поискать!
Только вот беда, никак не соображу, ЧТО ЖЕ я должен искать?... Отец мой искал
всю жизнь. И сейчас искать продолжает. Историй о Белой Овце я наслушался чуть не
с колыбели. Может, оттого у меня и сложилось такое отношение к жизни. Будто лишь
постоянный, нескончаемый поиск чего-то - и есть настоящая жизнь...
В фойе отеля "Дельфин" как всегда было очень тихо. Лишь изредка тишину нарушали
шаги старой горничной, проходившей то вверх, то вниз по лестнице со шваброй в
руке.
- Вот только отцу уже семьдесят три - а он все еще не нашел овцу. Я даже не
знаю, существует ли эта овца на самом деле!.. Отец и сам понимает, как мало ему
в жизни выпало обыкновенного счастья. Я так хотел, чтобы он хоть сейчас позабыл
об овце, обо всех своих поисках - и стал немного счастливее! Но он все считает
меня дураком и слушать меня не хочет. Потому что, говорит, у меня нет цели в