московскому времени.
десять тридцать утра, если вы не возражаете.
сказала: -- Дальше не надо. Шофера обычно очень наблюдательны,
а Коля -- особенно.
его губ. Я подумала, что если мы когда-нибудь будем вместе, я
попрошу его бриться два раза в день.
дочери и матери в деревню.
несколько пакетов баварских сосисок.
прочел сообщение и протянул пейджер мне. "Вера, срочно позвони
мне в офис. Игорь". Мне уже приобрели мобильный телефон, но не
успели подключить. Николай притормозил у ближайшего
телефона-автомата. Ни у него, ни у меня телефонных жетонов не
оказалось. Ноя уже знала, что где-нибудь рядом обязательно
должна быть или бабка, или алкоголик, которые продают жетон за
двойную цену. На этот раз оказался алкоголик, то ли сильно
загорелый, то ли много дней обходившийся без мыла.
что случилось.
министерстве в понедельник в десять утра.
через две недели.
дежурил. В приемную, где стоял включенный факс, время от
времени заходил охранник, но он вряд ли бы решился искать меня
или Заместителя. Шахов это предусмотрел. Он знал, что мы еще не
готовы. Бессонов его, конечно, проинформировал. Мы, еще не
вступив в соревнование, уже проигрывали. Выход, наверное, мог
бы найти отец, но Шахов знал, что его не будет.
сказала я.
рыбалку и будет в понедельник во второй половине дня. Аналитик
не вышел на работу и его домашний телефон не отвечает.
где он точно. Знают, что он рыбачит на Истринском
водохранилище, а это десятки километров.
оставила.
отвечает ни домашний, ни мобильный телефон первого Заместителя.
Шофер говорит, что в субботу он обычно уезжает на дачу. Но
адреса дачи никто не знает.
найдет кого угодно.
это по Ленинградскому шоссе, и заберем Аналитика, это по
дороге.
опытных, они найдут выход из создавшейся ситуации. Я еще не
понимала, что даже идеально подобранная команда, чего обычно
никогда не бывает, может хорошо выполнить простейшую
комбинацию, но эту комбинацию придется придумывать мне, для
этого и существует лидер, руководитель, босс, шеф, названий
много, но суть одна. Из нескольких предложенных решений
придется выбрать одно, и выбирать придется мне, и при каждом
изменении ситуации искать новые решения, неожиданные,
парадоксальные, потому что все стандартные решения, которые ты
можешь принять, уже просчитаны конкурентом и заблокированы.
Бизнес -- увлекательная игра, где проигравший не только не
получает утешительной премии, а теряет все: деньги, репутацию.
О шахматисте, который перестал быть чемпионом, вспоминают, из
поколения в поколение начинающие игроки разбирают его наиболее
удавшиеся партии, о проигравшем бизнесмене забывают сразу.
потому что нам предстояло найти как минимум четверых. В одной
машине мы не поместились бы. Римму я застала во дворе. В майке
и коротких эластичных брюках до колен, он выбивала ковровые
дорожки. Ее даже первыми увидели не я, а Игорь и Коля. Их
головы почти синхронно повернулись в сторону женщины,
выбивающей ковровые дорожки. Им было интересно смотреть, как
при каждом ударе по дорожке под майкой перекатывались лучшие
груди не одной, а сразу трех средних школ микрорайона. Я
подошла к ней. Римма присела на скамейку и спросила:
ему говорю: сходи за картошкой. А он мне: извини, не могу,
срочная работа. Тогда я ему поставила ультиматум: если он не
пойдет за картошкой, я с ним не буду спать.
мужика и, по-видимому, намыливается третий? -- спросила я.
Римма и тут же вынесла вердикт: -- Ну и пусть! Мужик в доме
должен выполнять тяжелую физическую работу. Если не выполняет,
зачем он тогда нужен?
смысла, да и времени у меня на это не было. Я молча встала и
пошла к машине.
Игорь. -- Может быть, подъедем к нему домой? Его
приятели-алкаши наверняка знают, где он.
информации все равно у нее.
и, хотя, как обычно в пятницу, из Москвы за город шел сплошной
поток машин, в Фирсановке мы были мнут через двадцать.
историю и развитие советского и постсоветского общества.
Фирсановке снимал дачу. В тридцатые годы эту территорию для
дачного строительства выделили заводу "Шарикоподшипник". Мы
снимали дачу рядом с дачей бывшего директора завода. Директор
был уже тогда на пенсии, и дом приел уже в запустение. Сейчас
рядом с дачами постройки конца тридцатых и начала сороковых
годов стояли послевоенные зимние дома пенсионеров, которые
живут здесь круглый год, деревянные особняки семидесятых годов
и кирпичные крепости последних лет. В домах сороковых годов
были обыкновенные, стандартные окна: и стекло берегли, и тепло.
В семидесятые стеклили все, что можно застеклить, в сегодняшних
домах окна больше напоминали бойницы, высоко поднятые над
земле, в такое окно и залезть трудно, и вынести из него
невозможно, да из гранатомета не сразу попадешь.
поселках, в отличие от Москвы, названий улиц не меняли. За
высоким дощатым забором возвышался второй этаж деревянного
дома, выкрашенный белой масляной краской. В зелени высоких
сосен белели стены, и ярким пятном выделялась крыша, крытая
красной черепицей.
доносились музыка и женский смех. Мы ждали. Наконец из-за
забора услышали женский голос: