Чтение 38–й страницы книги ~Возвращение в Ахен~

капитана.

- Сказал, что я должен тебе довериться. Что в вашей семье никогда не
предавали чужого доверия.

На миг из необозримой дали времени и пространства перед глазами
Вальхейма встало милое лицо Анны-Стины, полустертое, размытое, болезненно
любимое до сих пор.

- Будь ты проклят, мальчишка, - прошептал Ингольв. - Что же ты со
мной делаешь?

- Прости, - сказал Аэйт тихонько и потерся лохматой головой о его
колено. - Я не хотел причинять тебе боль. Мне некого просить о помощи.

- Я не смогу помочь тебе, - сказал Ингольв своим прежним спокойным
голосом. - Сдвигать границы миров я не умею, а заставить Торфинна не в
силах.

- Отдай мне брата, если он еще жив, и позволь нам уйти, вот и все, о
чем я прошу, - сказал Аэйт.

Ингольв молчал, опустив голову. Его тень неподвижно чернела на стене.
Дрова трещали в камине, и в комнате было уютно и тепло. И хотелось забыть
о чужом мире, расстилавшемся за стенами замка, о холодных зеленых водах,
текущих сквозь ночь по всем мирам, нанизанным на реку Элизабет.

Наконец Вальхейм заговорил:

- Послушай меня, Аэйт. Я, может быть, и выполнил бы твою просьбу. Мне
нужно лишь одно: чтобы вы двое никогда больше не приближались к замку...
Но ты не подумал о том, что после вашего побега Торфинн почти наверняка
расправится с...

Аэйт приготовился услышать: "со мной", но капитан склонился к нему и
заключил вполголоса:

- ...со скальными хэнами? Сегодня я схватил двоих, а завтра он может
приказать мне уничтожить весь их народец.

- Уничтожить? Но за что?

- Если вы сбежите, хэны приютят вас. Для Торфинна этого будет
довольно.

- И ты сделаешь это?

Ингольв промолчал. Аэйт с горечью смотрел в его потемневшие глаза.

- Неужели ты просто раб, Ингольв Вальхейм?

Ингольв не успел ответить, потому что в дверь постучали, и тенорок
оруженосца Феронта вкрадчиво произнес:

- Ваше благородие, их милость велят передать, что они стоят тут за
дверью и желают видеть вас немедленно.

Аэйт метнулся к столу. В последнюю секунду Ингольв поймал его за руку
и подтолкнул к своей кровати.

- Полезай под одеяло, быстро, - сказал он Аэйту в ухо.

Наверное, правильнее было бы выдать Аэйта Торфинну. Это позволило бы
избежать многих бед и тревог в дальнейшем. Сейчас у капитана просто не
оставалось времени на раздумья. Однажды Торфинн содрал с пленного кожу -
по кусочкам, с живого - и эта картина некстати встала у Вальхейма перед
глазами.

Аэйт юркнул в кровать. С шумом отодвинув тяжелое кресло, Ингольв
поднялся и открыл дверь.

Торфинн переступил порог, огляделся, потом упал в кресло, точно ноги
отказывались держать его. После долгой паузы старый чародей сплел пальцы
рук и поднял глаза.

- Хочешь знать, зачем я пришел, а?

- Как я могу спрашивать отчета у вашей милости?

Торфинн помолчал, пытаясь совладать с собой. Подбородок у него
прыгал, руки тряслись. Наконец, он выговорил:

- Ингольв, мне страшно! Мне страшно, как никогда в жизни... Я знаю, я
заранее знаю: что бы я ни сделал, это будет ошибкой. Нет, нужно положиться
на удачу... Или нет... Я хочу, чтобы здесь все зависело не от меня... Ты
простой солдат, ты ничего не смыслишь в магии... Ведь можешь же ты
случайно выбрать верный путь? Скажи, Ингольв! Ведь ты можешь!..

- Буду рад помочь вам, ваша милость.

Торфинн раздраженно посмотрел на него.

- "Ваша милость, ваша милость"! Оставь этот тон... Мне нужен друг,
советчик, близкий человек... Ингольв, спаси меня! Что мне делать с этими
двумя?

- Я отпустил бы их, ваша милость, - осторожно сказал Ингольв. - Если
вам предсказана гибель от бродяги с чужим оружием в руке, то лучше бы
держать этого бродягу подальше от замка.

- Нет! - вскрикнул Торфинн, приподнимаясь. - Ты тоже... Ты... Ищешь
способа убить меня? Их надо уничтожить, сжечь, а пепел утопить в реке
Элизабет, чтобы он не нашел покоя ни в одном из миров... Вот единственное
спасение. - Он встал. - Я ненавижу тебя. Жалкий ублюдок, я хотел сделать
из тебя друга и спутника. А ты просто раб, и к тому же, подлый, как все
рабы...

Торфинн пошатнулся. Ингольв хотел было поддержать его, но старик с
отвращением оттолкнул его и вышел, сильно хлопнув дверью. Почти сразу же в
комнату всунулся Феронт.

- Что-нибудь угодно, ваше благородие?

- Да, - ровным голосом ответил Ингольв, снова усаживаясь в свое
кресло. - Сними с меня сапоги и убирайся.

Оставшись, наконец, один, капитан подошел к своей кровати и
пристроился на краю. Кровать безмолвствовала. Ингольв пошарил рукой под
лоскутным одеялом.

- Аэйт, ты где?

Из-под подушки показался красный от духоты Аэйт. Он молча воззрился
на капитана.

- Дело серьезное, - сказал Ингольв. - Торфинн по-настоящему испуган.

- Я слышал, - сдержанно отозвался Аэйт.

Ингольв вдруг улыбнулся и погладил его по волосам.

- Похоже, я действительно стал рабом, раз вы с Торфинном утверждаете
это в один голос.

- Я не утверждал, - побагровев от смущения, запротестовал Аэйт. - Я
только спросил. И то в порядке отрицания.

Ингольв поднял левую бровь.

- Что? - протянул он, стараясь не рассмеяться. - Спросил в порядке
отрицания?

Мотая белыми косичкам, Аэйт несколько раз кивнул. Ингольв вздохнул.

- Расскажи-ка ты мне, братец, как это тебе удалось выбраться из
подвала...

Великан в волнении бегал по поляне. Наконец, он налетел на ведро с
краской и опрокинул его.

- Все, - сказал Синяка. - Можешь сесть и передохнуть. На сегодня ты
поработал достаточно.

Сконфуженное чудовище принялось пальцами собирать краску с травы,
обтирая их о край ведра. При этом оно бубнило приглушенным басом:

- Ничего, вот мы ее быстренько, пока не впиталась, и того...

Синяка махнул рукой.

- Черт с ней, с краской. Все равно нет никакого настроения работать.

Он вцепился пальцами в волосы и мрачно задумался. Хорошо ему сидеть
на Пузановой сопке и отдавать распоряжения. Он представлял себе, каково
Аэйту в недрах огромного замка, полного темных тайн.

Собственно, увидеть в магическом кристалле сам замок Синяка не мог -
слишком сильна была магия Торфинна. Он видел лишь сплошную тьму и на ее
фоне различал крошечное светлое пятнышко. И это пятно было слабым
свечением светлой силы, заключенной в маленьком воине с Элизабетинских
болот. Отыскать в этой кромешной тьме Мелу Синяке так и не удалось.

Обтирая о штаны перепачканные в краске лапы, великан приблизился к
своему хозяину и трусливо заморгал. Однако чародею было не до Пузана.
Неожиданно он произнес, задумчиво покусывая ноготь большого пальца:

- А может, нам с тобой прогуляться до Красных Скал и разобраться с
Торфинном лично?

Такого Пузан не ожидал. Лучше бы господин Синяка избил его за
пролитую краску. Правда, Синяка никогда его не бил. Но тут пусть уж
ударит, можно даже в нос, лишь бы не говорил таких ужасных вещей.

- Господин Синяка, - пролепетало чудовище. - Да что вы такое
придумали? Какие Красные Скалы? Вот и ремонт у нас еще не закончен. Опять
же, сваи надо забить толком. Как же мы отправимся, да еще в такую даль?

- Ох, - вздохнул Синяка, - хоть бы раз ты, Пузан, подумал о
ком-нибудь, кроме самого себя...

Этого великан уже вынести не мог. Нос у него мгновенно покраснел, и
голос задрожал от обиды.

- Да я только об вас и думаю... Вот уже сто с лишком лет, как ни об
ком другом... А вы...

Он шумно всхлипнул.

- Садись, - сказал Синяка и привычным движением вытер великану сопли
двумя пальцами. - Не реви. Никуда мы не идем. Останемся здесь.

- А чего пугаете?

- Прости, - сказал Синяка. - Я не подумав, брякнул глупость.

- Во-во, - поддакнул оживший великан. - Глупость вы брякнули,
господин Синяка. Самое верное слово.

Синяка невольно усмехнулся. И ведь сам пригрел этого холуя, подумал
он и, вздохнув, склонился над кристаллом.

Торфинн стоял у окна. Синяка сразу узнал эти широкие плечи, никогда
не сгибавшиеся под тяжестью черной кольчуги, эти длинные седые волосы,
схваченные золотым обручем. Но Синяка не успел как следует разглядеть
черного мага и его замок. Словно его окликнули, Торфинн вздрогнул и резко
обернулся. На Синяку уставились широко раскрытые черные глаза и, казалось,
будто изображение Торфинна придвинулось и вышло из магического кристалла