Чтение 38–й страницы книги ~Обретение Энкиду~

- Моя семитская гордость, - сказал Ицхак.

- Пусть твоя семитская гордость посоветует тебе не молоть глупостей,
- сказал я. - По крайней мере, ближайшую стражу.

Ицхак замолчал. Видать, к гордости своей прислушиваться стал. Я
задумался на миг, что я буду делать, если гордость присоветует Ицхаку
начистить мне рыло. А она, гордость Ицхака, может. Еще как может. Потому
что любимая женщина - рядом. Все видит и все слышит. И, возможно, ждет от
него, Ицхака, геройских подвигов.

А Луринду встала, тряхнула волосами, поправила очки.

- Цира, - проговорила она и поглядела прямо на нашу Циру, - я прошу
вас отправить меня в прошлую жизнь. В ту, где я была Энкиду... Если это,
конечно, возможно.

Несколько мгновений Цира сверлила ее глазами. Потом холодно сказала:

- Это возможно.

Луринду лежала на моем диване, закутанная в мое одеяло. Все остальные
сидели на полу. Мурзик расстелил для нас свое одеяло, чтобы не на голый,
значит, пол вавилонским гражданам садиться.

Пришла кошка, устроилась в дверях, обмахнулась хвостом и
вытаращилась. Котята - слышно было - бесчинствовали на кухне. Роняли
что-то.

Цира добросовестно отправила плоскогрудую девицу в седые дали, и
теперь Луринду рычала и злобилась не хуже нас с Мурзиком. Она говорила на
языке Энкиду. Только голос у нее остался женский, тоненький. Мы с Мурзиком
хорошо понимали, о чем она. Программистка из хорошей семьи рвала на части
диких быков. Потом воровала скот у жалких пастухов и похвалялась этим.
Съела кого-то живьем, и это ее насмешило. Исполнила исступленную пляску у
костра. Погрозила богам кулаками. Обломала ветки у священного дерева.
Совершила еще серию подобных бессмысленно-героических деяний. И пребывала
от того в упоении...

Наконец Цира вернула ее назад и в изнеможении опустилась на мои руки.

- Мурзик! - крикнул я. - Воды!..

Мурзик принес стакан воды. Набрал в рот и фыркнул на Циру - чтоб
очнулась. Цира очнулась и обругала Мурзика. Мурзик сконфузился.

Цира уселась у меня на коленях. Она мелко дрожала, как маленькая
птичка.

Кошка, подумав, ушла.

Я погладил мага высшего посвящения по волосам и поцеловал в висок.
Когда я наклонился над лицом Циры, я увидел, что возле ее глаза еще
осталось желтоватое пятно.

Луринду застонала на диване. Открыла глаза. Нащупала и нацепила на
нос очки.

- Ого! - промолвила она. Я отметил, что она очень быстро пришла в
себя и мгновенно обрела способность к иронии. Немногим это удается,
особенно после первого потрясения. - Вот это было да! Арргх!..

Она посмотрела по сторонам и попросила горячего. Мурзик сходил на
кухню и принес ей чаю.

- Как впечатления? - хмуро спросила Цира, сидя у меня на коленях.

- Потрясающе! Все это, - она неопределенно махнула рукой, имея в виду
мою тесную комнатку, - кажется теперь таким серым, таким тусклым,
маленьким... после того... Какой молодой мир! Какой огромный человек!..
Как близки были боги!.. Какой... Неужели это - я?

Она вытянула руки, посмотрела на свои пальцы, на кольцо. Вздохнула.
Мечтательно завела глаза за толстыми стеклами.

Ицхак глядел на нее недоверчиво.

- Ну и что? - заявил он наконец. - Вы погрузили ее в гипнотический
транс. Она заснула. Любой бы заснул. Во сне хрипела, давилась и издавала
неприятные, нечеловеческие звуки. Потом очнулась. Рассказывает свой сон.
По-вашему, это должно меня убедить в том, что мой программист - Энкиду?

- И не только она, - убежденно сказал я. - Но и ты, Изя. Ты тоже.
Отчасти.

Ицхак покрутил пальцем у виска. Что-то больно часто стал он повторять
этот жест. В отношении меня, я имею в виду.

На следующий день я взял Мурзика с собой в офис. Мурзик откровенно
перетрусил. По дороге несколько раз пытался попасть под машину и
оказаться, таким образом, в травматической больнице.

Офис устрашил его даже больше, чем я подозревал. Мне пришлось тащить
Мурзика в кабинет к Ицхаку едва ли не волоком по гладкому белому полу.

Ицхак сидел на столе и смотрел в окно на голубей.

- Можно? - спросил я, входя и втаскивая за собой Мурзика.

Ицхак повернулся в нашу сторону. Покачал ногой. Молча кивнул на
диван.

Я утопил Мурзика в диване, а сам сел в кресло для посетителей.

- Ну так что, - сказал я, - ты еще не передумал брать Мурзика на
работу?

Ицхак вытащил из-под стопки бумаг пачку документов, перелистал,
скрепил степлером.

- Держи, - сказал он мне. - Рабовладелец.

Я тихонько зашипел. Шутки Изи начинали действовать мне на нервы.
Ему-то мамочка никаких рабов не дарит. Ему-то не приходится тратить целое
состояние на то, чтобы от этих рабов избавиться.

Мурзик сидел на краешке дивана и имел несчастный, всклокоченный вид.

- Забери, - сказал я, бросая документы Мурзику. - Сам будешь все
оформлять. Мне некогда.

Мурзик осторожно взял бумаги. Можно было подумать, что я бросил в
него что-то ядовитое.

- Вы мне хоть растолкуйте, господин, - жалобно сказал он, - про что
тут написано... Как бы впросак, значит, не попасть...

- А он у тебя, что, Баян, неграмотный? - осведомился Ицхак.

- А зачем ему грамота? - удивился я. - Полы мыть грамота не нужна.

- Да? А если какой-нибудь документ случайно... на пол попадет,
должен, по-твоему, квалифицированный уборщик понять, важный это документ
или неважный?

- Уборщику лучше не понимать. Вдруг документ секретный?

- А мы ему язык отрежем, чтобы не разгласил...

- Так если он грамотный, он написать может и разгласить письменно...

- А мы ему пальцы отрежем, чтобы не...

- А как он будет пол мыть, если мы ему пальцы отрежем?..

Мурзик шумно икнул, сидя на диване. Мы с Изей перестали препираться и
поглядели на моего раба. Он был бледно-зеленого цвета. Помолчав, сполз с
дивана и на подгибающихся ногах приблизился к Ицхаку. Протянул ему бумаги.

- Это... - сказал Мурзик.

- Да перестань, - сказал Ицхак. - Это мы с Баяном так, для трепа.

Мурзик мялся. Я видел, что он не вполне верит Ицхаку. Я бы тоже на
его месте Ицхаку не верил.

- Мурзик, - строго сказал я. - Возьми документы. Ты обязан их
оформить и получить справку о трудоустройстве. Без этого я не смогу тебя
освободить.

- А может, и того... - пробормотал Мурзик.

- Молчать! - рявкнул я. - Сам все знаешь, так что лезешь с глупыми
вопросами...

Ицхак смотрел на нас с любопытством.

- Слышь, Баян, а что тебе так приспичило его освобождать-то?
Подумаешь - великий Энкиду... Это когда было... Быльем уж поросло.

- Изя, - сказал я с расстановкой. Чтобы до этого твердолобого семита
дошло, наконец. - Обратись к Цире. Она поможет тебе увидеть Энкиду. Спроси
свою Луринду, в конце концов, если мне не доверяешь... Это не опасно, но -
как бы сказать... В общем, обретение Энкиду меняет тебя... В лучшую
сторону.

- Не заметно, - фыркнул Ицхак.

- Позвони Цире, - повторил я. - Я тебя прошу.

Ицхак замялся.

- Позвони, - сказал я в третий раз. Забрал мурзиковы бумаги, Мурзика
и вышел. Изя остался сидеть на столе, покачивая ногой.

Цире он все-таки позвонил. Я понял это, потому что спустя несколько
дней - это был как раз день Мардука - Изя явился на работу какой-то
растерянный и помятый. Он явно не мог отделаться от впечатления,
произведенного встречей с самим собой - Истинным и Великим.

Я решил помочь ему. Раскрепостить. Сделать атмосферу более дружеской,
что ли.

- Арргх, Иська, - сказал я приветливо. - Йо-ло-ахх-аннья?

- Нгхама... - растерянно ответил Ицхак. - Йо ангья эннл'гхама
ахха-а...

- Йо-ло, ребята! - крикнула Луринду, бросая сумочку на стул возле
своего рабочего места. - Энн хха-хама?

- Харркья! - ответил я.

А Ицхак, чтобы скрыть смущение, рассмеялся.

Теперь нас было уже четверо - обретших Энкиду. И все мы, по странному
стечению обстоятельств, работали в фирме "Энкиду прорицейшн".

Именно этой теме было посвящено небольшое заседание троих Энкиду,
собравшихся за одним столиком в кафе во время обеденного перерыва. Жопа у
меня еще приятно гудела после общения с проводками. И, как всегда после
приемки прогностирующих ветров, я ощущал жгучий голод.

Мы разговаривали на нашем родном языке. Во-первых, нам было приятно
говорить на этом языке. Во-вторых, даже случайно никто не смог бы нас