компенсацию тем, кто пострадал от них. Например, в Эйлен-Ораве
есть старая супружеская чета, которым кроме мечты жить дружно и
умереть в один день нужно еще как-то прокормиться до этого дня.
собираюсь, потому что это больной вопрос. Работник службы
безопасности не имеет права на премию.
наполовину утоплены и искалечены при очередной попытке вас
прикончить, и все это за какое-то вшивое жалованье? Вы
нормальный, Калверт? Какого черты вы этим занимаетесь?
раз по двадцать в день. А иногда и чаще. Но эти времена уже
прошли.
золота должны выбить на мраморе. Или выгравировать. Мы будем на
этом настаивать.
зависимости от того, какую часть товаров удастся спасти. Мы
очень надеемся найти груз с "Нантсвилла". Много шансов на то,
что найдем. Премия составит десять процентов. Ваших - пять.
Минимум, на который можете рассчитывать вы и ваши ребята, это
четыреста тысяч фунтов, максимум - восемьсот пятьдесят. Тысяч
фунтов, я имею в виду.
голову упала башня лондонского Тауэра. Я повторил, и спустя
некоторое время он смотрел так, словно на голову ему упал всего
лишь телеграфный столб. Он строго сказал.- За такую плату можно
рассчитывать на очень серьезную помощь. Больше и говорить
нечего. Выкиньте из голову всякие мысли насчет объявления в
газете. Тим Хатчинсон - ваш.
этого ужасного залива на полном ходу. Покрытые пеной рифы
тянулись к нам с обеих сторон. Он, казалось, не замечал их. Да
он просто не смотрел на них! Двое его мальчиков - этакие
заморыши ростом шесть футов и два дюйма или около того - всю
дорогу откровенно зевали от скуки. Хатчинсон установил точное
место расположения "Файркреста" задолго до того, как я вообще
начал различать контуры судна в тумане, и подвел к нему
"Шарман" так аккуратно, как я бы сумел прижать свой автомобиль
к бордюру ясным днем - да и то в лучшие мои времена. Я
перепрыгнул на борт "Файркреста"^, что вызвало там страшный
переполох, поскольку ни дядюшка Артур, ни Шарлотта не услышали
даже шороха при нашем появлении. Объяснив им ситуацию и
представив Хатчинсона, я вернулся на "Шарман". Пятнадцать минут
спустя, закончив радиосеанс, я вновь оказался у себя на борту.
друзьями. Бородатый гигант-австралиец был предельно учтив и
респектабелен, не забывая добавлять обращение "адмирал" к
каждой своей фразе; дядюшка же был искрение рад и чувствовал
себя обязанным Тиму за его появление на борту. Что касается
меня, то я почувствовал, что мой авторитет капитана судна
поставлен под сомнение, и так оно и было.
Я был несколько ошарашен тем, что она так же искренне
радовалась присутствию Хатчинсона, как и дядюшка Артур.
его очаровательную дочь.
ответ надо искать в Эйлен-Оране или на Крэйгморе?
вопросы. Но конец пути - на Даб-Сгейр. Конец пути и конец
радуги.
радуги, мадам, это место, где зарыт котелок с золотом. Так
говорят легенды.
сказал я.- Кофе для четверых, и приготовлю я его сам,
собственными честными руками.
устала.
Теперь придется выпить мой. Все должно быть по-честному.
жестяной поднос, всыпал в каждую солидную дозу растворимого
кофе, добавил в каждую молока и сахара, а в одну из них -
кое-что еще. Недовольства качеством кофе не возникло.
спросил Хатчинсон, осушив свою чашку.- Или вы думаете, мне
нужна помощь? Вне всякого сомнения, в помощи он не нуждался.
Шарлотта Скурос отправилась спать первой - она вдруг
почувствовала себя очень сонной, в чем я ничуть не сомневался.
Она уснет крепко. Дядюшка Артур и я ушли чуть позже, Тим
Хвтчннсон пообещал разбудить меня, когда мы подойдем к берегу с
западной стороны Даб-Сгейра. Дядюшка Артур закутался в плед на
диване в салоне. Я пошел в свою каюту и лег.
напильник, осторожно выбрался в коридор и постучал в дверь
каюты Шарлотты. Ответа не было, поэтому я открыл дверь, вошел,
бесшумно запер дверь и включил свет. Она, разумеется, спала,
она была за миллион миль отсюда. Она даже не смогла добраться
до постели и улеглась прямо на ковре, не раздеваясь. Я положил
ее на койку и накрыл парой одеял. Но прежде приподнял край
рукава и изучил следы, оставленные веревками.
минута, чтобы найти то, что я искал.
дождь, мрак н туман - это выше моего разумения. Может быть, он
сам расскажет позднее. Он послал меня на нос с фонарем, но будь
я проклят, если смог хоть что-то разглядеть. Он шел будто по
радиопеленгу. Тим дал реверс мотору, подождал, пока нос судна
фута на два уйдет под настил пирса, пока я выберу подходящий
момент для прыжка, потом дал полный назад и исчез в тумане.
карабкался, поскольку никто не позаботился снабдить лестницу
перилами хотя бы со стороны моря. А я вдобавок был тяжело
нагружен. Фонарь, пистолет и моток каната - я не собирался
подобно Дугласу Фербенксу взбираться на бастионы замка
Даб-Сгейр, но мой опыт подсказывал, что канат не будет лишним
во время увеселительной прогулки по острову с обрывистыми
берегами. И кроме этих мелочей я нес нелегкое бремя моих лет,
так что я еле дышал, когда выбрался наконец на вершину. Я
повернул не к замку, а на север, вдоль поросшей травой полосы.
Полосы, с которой взлетал на своем "Бичкрафте" старший сын
лорда Кирксайда в тот день, когда он со своим будущим
родственником разбились; полосы, над которой каких-нибудь
двенадцать часов назад пролетали мы с Вильсоном после разговора
с лордом Кирксайдом и его дочерью; полосы, в самом конце
которой я надеялся найти то, что ищу, но не был уверен, что
найду. Не был уверен тогда. Теперь я был уверен.
включать без нужды мой фонарь в обтянутом резиной корпусе.
травянистой полосы, и не собирался проверять это с риском для
жизни. Я встал на четвереньки и пополз, освещая путь
светлячком. Я достиг края через пять минут и сразу же обнаружил
то, что искал. Глубокие борозды на кромке утеса - дюймов
восемнадцать шириной и до четырех дюймов глубиной. Следы были
не очень свежими. Это были следы, оставленные самолетом
"Бичкрафт". Они запустили моторы, дали полный газ и выбили
подпорки. Не набрав достаточной скорости, чтобы подняться в
воздух, самолет без единого человека на борту перевалил через
кромку утеса, пропоров при движении эти канавы, и упал. Это
было все, что мне нужно - это и еще дыра в обшивке шлюпки
Оксфордской экспедиции, и еще круги под синими глазами Сьюзан
Кирксайд. Теперь я не сомневался.
если бы я подошел с другой стороны, с подветренной, я бы ни за
что не уловил запах табачного дыма. Очень слабый запах, -
ничего похожего на вонючие сигары дядюшки Артура, и уж совсем
слабенький по сравнению с карманным арсеналом отравляющих
веществ Тима Хатчинсона, но тем не менее это был табачный дым.
Кто-то у ворот курил сигарету. Общеизвестно правило, что на
посту нельзя курить. С этим я полностью согласен. Я взял
пистолет за ствол и стал осторожно красться вперед. Часовой
стоял, прислонившись к воротам, силуэт его был виден плохо, но
огонек сигареты был великолепным ориентиром. Я подождал, пока