поскольку они все еще были оглушены происшедшими событиями: и вестью о
предстоящем браке их дочери не с каким-то клерком Кифом, хотя он и был им
симпатичен, а с самим президентом Бакеро, ну и конечно скоропалительным
отъездом Дины за границу. Потом ей предстояло сделать прическу, подобающую
невесте такого жениха, заказать несколько свадебных нарядов, пристроить на
время в надежное место пуделя Сафара, которого ни с собой брать было
нельзя (его почему-то недолюбливал, словно ревновал, Киф), ни родителям
поручить (Сафар почему-то недолюбливал стариков). Затем Дина была намерена
слетать к гимназической подружке Лизи, чтобы обрадовать ее неожиданной
вестью о предстоящем браке, и непременно увидеться с подружкой Розеттой,
чтобы этой же вестью ее огорчить, и так далее, и тому подобное. Наконец,
предстояло сделать телефонный звонок любимому дядюшке, но это она решила
отложить на потом, когда все прочие дела будут переделаны.
площадки шестнадцатого этажа вертолетного аэровокзала ровно в восемнадцать
ноль-ноль. Сколько сейчас? О, куда так стремительно летит время? Ни
секунды не мешкая. Дина набрала номер адвокатской конторы и попросила
господина Портиша как можно скорее приехать к ней домой. Таким же
телефонным образом она решила вызвать к себе двух подруг, чтобы, как
говорится, одним выстрелом убить сразу двух зайцев, и задумалась на
какое-то мгновение о судьбе пуделя, доверчиво лежащего у ее ног с
вытянутым розовым языком и преданно глядящего в глаза хозяйке.
Разговор с генералом Дороном хотя и внес некоторую ясность в их отношения,
однако ни на йоту не успокоил девушку. Когда женщина одновременно и
ненавидит и боится, можно без сомнения утверждать, что в этом коктейле
ненависти всегда больше, чем страха, который, кстати, "от страха",
простите за тавтологию, иногда вопреки всякой логике обращается в
отчаянную смелость. Так родилось "условие", выдвинутое Диной Ланн в ответ
на предложение Дорона, - однако, заметим в скобках, на что реально она
могла рассчитывать, находясь с генералом примерно в таком же соотношении,
как кролик с удавом или муха с паутиной, сотканной безжалостным пауком?
Ну, пожужжала немного, показав, что умеет, что способна жужжать, ну,
помахала недовольно крылышками или подергала носиком, как дергает кролик,
прежде чем затихнуть перед завораживающим взглядом удава, - а что дальше?
Дальше-то что?
"своего человека" и этим "своим" избирает именно ее, Дину Ланн, в этом
есть какая-то логика, и Дорон по-своему, вероятно, прав, рассчитывая на
успех дела. Но Дина Ланн тоже намерена поставить перед ним условие, если
уж иначе невозможно, и тут ей в логике тоже нельзя отказать. Она хочет
прежде всего, чтобы Киф никогда не узнал об этом, даже не догадался и не
имел основания догадываться. И чтобы, во-вторых, служба генералу Дорону
ограничивалась каким-то разумным сроком, например, рождением первого
ребенка. Не век же ей работать на генерала, тем более неужели Дорон не
понимает, что даже агент, становясь матерью, перестает быть агентом, ибо
обретает совершенно новые заботы, несовместимые с делами тайного
осведомителя? Понимает? Вот и прекрасно!
гарантии.
оперирует такой сложной терминологией.
иначе, как в обмен на ваши.
думала. Когда Киф предложил ей руку и сердце, она сказала ему тихое "да",
и это было все, что гарантировало молодому человеку ее согласие, в котором
он мог не сомневаться. Дина была воспитана в правилах, по которым или
верила людям, или не верила им. И никакие закладные в банке, расписки,
заверенные нотариусом, торжественные клятвы, данные в присутствии третьих
лиц, не увеличивали ее веры и не уменьшали недоверия. Равным образом и она
если что-то обещала Кифу, то не выполнить уже не могла, - да что Кифу,
тому же генералу Дорону, когда расписывалась в том, что будет молчать обо
всем увиденном и услышанном ею в "ангаре": расписка была вне Дины Ланн, ей
вполне хватало словесного обещания, которое она дала при оформлении на
работу. Так или иначе. Дина была способна, общаясь с Кифом, в самом
крайнем случае опоздать на свидание на какие-то десять или пятнадцать
минут, и то из соображений "воспитательных", то есть невинных, а не
потому, что не держала данное слово или была забывчива.
глаза, и Дорон, подумав, не менее твердо ответил:
Жизненный опыт ничего не подсказывал Дине Ланн, и вовсе не знание этого
человека, а чувство самосохранения как бы подталкивало ее изнутри,
предупреждая: не верь ему, он злой и коварный, и если твое "да" есть "да",
его "да" может оказаться "нет"! Стало быть, "я обещаю", увы, не проходит,
что же тогда может "пройти"?
поразив даже видавшего виды Дорона:
свой секрет, а вы мне - свой. Тогда не только я буду у вас в руках, но и
вы - в моих. И мы сможем доверять друг другу:
крупный государственный деятель, чиновник, да еще с такой мрачной
репутацией, как генерал Дорон, а близкая подружка вроде Лизи или Розетты.
- Например, я могла бы сказать вам, что, кроме Кифа, за мной ухаживает и
даже сделал предложение... ну, еще один молодой человек. Я назову вам его
имя, только не открывайте его Кифу, он ревнив, хотя и сдержан. А вы мне,
господин Дорон...
Дорон, внимательно разглядывая собеседницу из-под опущенных век.
я скажу вам действительно нечто секретное, и откуда у меня уверенность,
что, положим, имя конкурента Кифа Бакеро вы не придумали в ту самую
секунду, как решили его произнести?
И я проверю, если не... если у меня не будет веры с первого раза.
произнесенное слово куда больше содержания, чем мог услышать генерал.
способен, как хороший компьютер, высчитать поступки людей, ход их мыслей,
орудуя чуть ли не математическими формулами и применяя железную логику. Но
генерал откровенно пасовал, когда перед ним оказывалась женщина, существо
загадочное и алогичное, даже если эта женщина была в его руках, как львица
в клетке у дрессировщика. Интуиция подсказывала Дорону: увы, он имеет дело
с человеком необычным, а потому с ним придется считаться, тем более что
ситуация, в которой они оказались, тоже не из простых. И как дрессировщик
внутренне опасается хищного зверя, вроде бы им прирученного и сидящего, по
крайней мере, в клетке, так и генерал должен глаз не спускать с этой
молодой львицы, способной в любую секунду перекусить ему глотку.
какой-нибудь свой секрет. Но достаточно ли ясно вы понимаете, что знание
чужих тайн в принципе дело не безопасное? Я ведь возьму вас на мушку,
дорогая! - Он весело рассмеялся, как если бы, будучи охотником, уже верно
прицелился в свою жертву и предвкушал удачный выстрел.
Дорон мгновенно оборвал неуместное веселье.
руках - это я понимаю. Но как вы можете взять меня в свои руки? Как?! Кто
я, а кто - вы, моя дорогая?!
этим ответом всю сумму своих предполагаемых возможностей, и генерал
вынужден был про себя признать, что в этом был резон: в сравнении с ним
она действительно не более чем "пигалица", но как жена президента...
другой, признавая и за ней некоторые возможности, сказал Дорон. - Ну-ну...
Итак, я весь внимание: ваш секрет?
отвечу: Киф тогда на мне не женится, и вы потеряете "своего человека" из
его ближайшего окружения. Но если я вдруг перестану вам служить, вы, держа
меня "на мушке", как вы изволите говорить, вполне можете мне отомстить,
тем более что я уже не буду вам нужна как "ваш человек".
разговор с Диной Ланн как игру, а не как серьезную беседу. - Это еще не
секрет. Я, понимаете ли, буду обладателем вашей "тайны", а потом вдруг
родится вылитый Киф Бакеро, этакий Кифенок, и я останусь в дураках? Для
полной ясности я хотел бы знать имя отца, чтобы иметь возможность
проверить факт, а затем, если будет нужда, предъявить необходимые
доказательства. Ну-с, что на это скажете? Ваша очередь, дорогая Дина Ланн!
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Флинт Эрик