главная ошибка в том, что есть люди, которые готовы дать первому встречному
свое личное оружие.
"хантсмен", калибр двадцать два, с длинным стволом и десятизарядным
магазином.
руку длинный моток веревки.
ты, Ханссон, подыщи несколько человек, которые умеют взрывать двери.
подошли к дому, он сказал:
бикфордов шнур. спуститесь по меньшей мере на один марш ниже. Лучше бы на
два. Справишься, Хульт?
придется впоследствии нести за это ответственность.
прихватил с собой универсальную отмычку и в два счета справился с замком.
Проходя через квартиру, он успел заметить в холле верхнее платье Мартина и
приемник на столе в комнате. Увидел он тотчас и открытое окно, и нижнюю
часть алюминиевой лестницы за окном. Лесенка выглядела хрупкой и ненадежной,
а он успел прибавить несколько килограммов с тех пор, как последний раз
пользовался такой. Но ему было известно, что теоретически она рассчитана на
еще больший вес. И потому он без колебаний вспрыгнул на подоконник.
крест-накрест, не помешают подъему и не зацепятся за лесенку, после чего
медленно и осторожно полез на балкон.
видно в бинокль, Леннарт Кольберг доказывал себе, что вполне могло произойти
самое худшее и что он, Кольберг, вполне к этому готов. Но когда он
выпрямился, собираясь перелезть через перила, и увидел на полу в одном метре
от себя неподвижного и окровавленного Мартина Бека, у него потемнело в
глазах.
обращенным кверху лицом друга.
Кольберг осторожно прижал пальцами его запястье. Пульс бился, но очень
слабо.
одна пуля. Но прямо в грудь.
дырку. Кольберг расстегнул пропитанную кровью рубашку. Если судить по
овальной форме ранки, пуля под углом пробила грудную кость и прошла дальше,
в правую часть грудной клетки. Он не мог только определить, вышла она или
застряла в теле.
не очень большая, а из раны кровь уже почти не текла.
стояка и остановился, прислушиваясь, со вторым мотком в руке. С крыши не
доносилось ни звука. Он размотал веревку и осторожно подвел один конец под
спину Бека. Он работал споро и буззвучно и, закончив, проверил, прочно ли
держится веревка.
узлом и раной засунул два скомканных носовых платка.
Лесенку он перевесил так, чтобы конец ее подошел вплотную к окну. Потом он
осторожно придвинул подставку поближе к перилам, взял свободный конец
веревки, обвязанный вокруг Мартина, сделал двойную петлю вокруг балки, а
потом обвязал свободный конец вокруг себя.
собственного тела обеспечивая противовес. Когда Мартин повис по ту сторону
перил, Кольберг принялся правой рукой развязывать узел, так что вся тяжесть
неподвижного тела пришлась на его левую руку. Распустив узел, он начал
бережно опускать Мартина. Он изо всех сил держал веревку и пытался, не
заглядывая вниз через перила, определить, много ли еще придется травить.
окном, Кольберг перегнулся через ограду, вытравил еще сантиметров тридцать и
привязал веревку к железной балке.
спустился по лестнице и влез в окно.
ниже подоконника. Голова у него поникла на грудь, а тело чуть раскачивалось
вперед и назад.
обеими руками веревку, подтянул к окну.
окном, он еще раз взобрался по лестнице на балкон, отвязал веревку от перил
и сбросил вниз. Снова достигнув окна, он отцепил лестницу.
обнаружил, что сделал, может быть, величайшую глупость в своей жизни. Он
стоял перед железной дверью, глядел на бикфордов шнур, который надо было
поджечь, и у него не было при себе спичек. А поскольку он не курил, то и не
носил с собой зажигалки. Когда ему -- впрочем, крайне редко -- случалось
совершить выход в ресторан "Риш" или в "Парк", он имел обыкновение совать в
карман какой-нибудь рекламный коробок, но с последнего выхода прошло сто
лет, и он успел уже сто раз сменить куртку.
с предохранителя, прижал дуло к запальному шнуру, поставив ствол наискось к
железной двери, чтобы пуля рикошетом не угодила в какое-нибудь неподходящее
место, например ему в живот, и спустил курок. Пуля, как оса, отлетела к
лестнице, но свое дело она сделала -- подожгла шнур. Весело полыхнули
голубые огоньки, а Ларсон, не разбирая дороги, ринулся вниз. Когда он
спустился на полтора этажа, дом сотрясся до основания -- это взорвалась
дверь во втором подъезде, а затем и его собственная, с четырехсекундным
опозданием.
несясь вверх по лестнице, сумел отыграть одну или две секунды. Железная
дверь исчезла или, правильнее сказать, лежала там, где ей и следовало
лежать, на площадке, а одним маршем выше была другая дверь, застекленная.
перед дымовой трубой, между обеими студиями.
студии и держал в руках свой пресловутый "джонсон". Но Эриксон не увидел
Ларсона, его внимание было отвлечено первым взрывом, и поэтому он неотрывно
глядел на южную часть крыши.
оттолкнулся и перескочил на крышу студии. Тут Эриксон повернул голову и в
упор взглянул на него.
что вопрос был ясен. Гунвальд Ларсон взял Эриксона на мушку, а палец он все
время держал на спусковом крючке.
автомат против нападающего. Но Гунвальд Ларсон не выстрелил.
не прекращало своего движения.
отчасти закрывала фигура Ларсона, и тем не менее он ухитрился с расстояния
более чем двадцать метров попасть Эриксону в левое плечо.
дугу, и он рухнул на четвереньки.
Раздался зловещий, всхлипывающий звук.
достаточно.
указательным пальцем правой руки маслянисто-грязное пятно со своей рубашки.
-- Кстати, у тебя есть разрешение на этот револьвер?
давайте снесем его вниз.