Чтение 38–й страницы книги ~Точка кипения~

минут десять и вытащил на берег. Такая вот со мной однажды приключилась
история. Если бы я не догадался прыгнуть в воду, вряд ли бы сейчас с
вами разговаривал.

- Я, дядя Илья, эту историю слышала раз сто, - довольно непочтительно
сообщила Даша.

- А тебя никто и не просил слушать, - парировал Чащин и повернулся к
Комбату:

- Хорошо бы нам угадать слабое место душегубов. Ведь наверняка они
плохо знают лес, ходят одними и теми же тропами.

- Если они сюда вернутся. Своими действиями они преследуют какую-то
цель, а мы этой цели не знаем, поэтому нам так трудно. Ладно, есть одно
соображение. Сначала они убили человека в городе, потом двух у вас,
затем снова одного в городе. Может, они действуют по шаблону и опять
появятся здесь? Деточка, не надрывайся ты так! Зачем это?

Последние слова Комбата были обращены к Даше, решившей подкатить к
костру здоровый булыжник.

- Чтобы не сидеть на голой земле и потом на нем удобно резать мясо. А
вы бы, чем спрашивать, лучше помогли. Городские люди в общем хилые.
Привыкли, что за вас все техника делает, сами еле ?дипломаты? с
бумажками таскаете.

- Да, зато у вас тут все в норме! Как увидел что тяжелое, сразу взял
и покатил, - усмехнулся Комбат.

Он встал и, отпустив еще парочку ехидных фраз, подошел к Даше,
собираясь ей помочь. Но его высказывания здорово разозлили девушку.

- Отстаньте. Идите лучше пейте! - воскликнула она и толкнула Комбата
в плечо.

Неожиданно он, выронив пустую кружку, упал на траву.

- Я же говорила! С виду здоровый, но городской, силенок кот наплакал,
- горько констатировала Даша.

- Так повалить каждый сможет, - обиженно сказал Комбат. - А ты давай
попробуй с разбега.

- С разбега? - удивленно воскликнула Даша. - С разбега я вас, чего
доброго, зашибу.

- Ты не рассуждай, а действуй, - подначивал девушку Рублев.

Наконец Даша поддалась уговорам. Она отошла на несколько шагов и,
разогнавшись, толкнула Комбата одной рукой. Тот даже не шелохнулся.

- Ах, так! - Даша решила больше не осторожничать.

На этот раз и разбег был побольше, и врезалась она в Комбата с
разгона, но он лишь немного откинулся назад. С досады девушка пнула его
одной рукой. Рублев упал как подкошенный.

- Я ж тебе говорю, что так повалить человека проще, - вставая, сказал
он.

- Не может быть, чепуха какая-то, - воскликнула Даша и отошла для
разбега на самый край островка.

Там она и застыла, нервно покусывая губы. Затем подошла к костру и
обиженно протянула:

- Издеваетесь надо мной, да? Напились - и издеваетесь.

- Есть немножко, - согласился Комбат. Но ты первая начала, - он легко
поднял камень, который с таким трудом катила Даша. - Куда ты его хотела
пристроить?

- Да ну его в болото, - махнула рукой девушка. - И вообще, я спать
пойду, темнеет уже. Спокойной ночи.

Мужчины ответили ей нестройным хором. Рублев пристроил булыжник у
костра и сел на него.

- Нам тоже пора сворачиваться. В ночи огонь далеко виден. Если рядом
остались люди, могут нас в два счета вычислить, и тогда придется
выходить, сдаваться, - сказал егерь.

Комбат вспомнил свою фантазию насчет выслеживания Чащина с помощью
приборов ночного видения. Глупость несусветная, вызванная недооценкой
противника и игнорированием местных условий. Тут что днем, что ночью
можно было надеяться только на ошибку егеря, которых он, к счастью, не
совершал.

- Ты больше над Дашей не смейся, она хорошая девочка, невеста моего
сына, - голос Чащина упал и он скорбно добавил:

- Была. Эх, если бы не Лексеич, я бы сейчас не в болоте сидел, а на
свадьбе гулял. Он, ядрена корень, мне всю жизнь поломал, Антона убил,
сам сгинул. Всего-то делов - палец на курок положил и легонько нажал, а
два человека мертвы, третий которую неделю по лесам мыкается и, кажется
мне, не случись того выстрела, остальные четверо тоже были бы живы. Вот
и считай - шестерых одним ударом Лексеич с пьяных глаз уложил. Или это
я. А, Борис? Пока я Лексеича не трогал, все было тихо-мирно, но, стоило
ножик ему в сердце загнать, тут и началось. А знаешь, Борис, что мне с
убийства больше всего запомнилось? Как он мне деньги предлагал. Нет, все
остальное я тоже помню, только особых чувств оно во мне не вызывает. Ну
раздавил таракана - и раздавил. Жалости у меня к нему нет и раскаяния
тоже. Вот медведицу с двумя детенышами, которую губернатор убил, до сих
пор жалко. Она бьется в агонии, а медвежата жмутся к ней и пищат от
страха. И ведь просили его не стрелять, пожалеть мать хотя бы ради
маленьких, а он... Да, почему-то власть в России любит людей жестоких,
уважающих только себя и начальство, а добрые, великодушные с ней просто
не уживаются, - Чащин взглянул на Комбата и без всякого перехода, что
свойственно подвыпившим людям, сказал:

- Завтра я выведу вас из болота, а ты прогуляешься с Дашей до
деревни. Если встретите наших мужиков, что-нибудь соврешь, не маленький.
Ну что, Борис, по последней?

Глава 20

Бывают женщины, чья красота видна в любой одежде, даже в нищенских
лохмотьях. Черняева, безусловно, относилась к их числу. Конечно, она
давно забыла те годы, когда носила убогую рвань; в последнее время жизнь
баловала Черняеву. Наряды, надеваемые Анастасией Леонидовной на работу
или на какие-нибудь мероприятия, всегда были безупречны, они шли ей, как
тонкая оправа бриллианту чистой воды. Но брата своего Черняева не
стеснялась и встретила его в облегающем спортивном костюме, который не
только подчеркивал достоинства фигуры, но и безжалостно выпячивал любые
недостатки.

- Что-то случилось? - спросил Коровин, заходя в комнату.

- Садись, - указала ему Настя на угловой диван, на котором лежала,
читая книжку, перед его приходом. - Все хорошо, все идет по плану.
Именно поэтому я тебе и позвонила. Ты полетишь договариваться с местным
начальством.

- Но почему я? - брякнул от неожиданности Григорий Адамович.

- Ну не мне же туда лететь. Или ты думал, что такими делами будет
заниматься Волына? - ехидно спросила Настя.

- Разумеется, нет, - повысив голос, ответил Коровин, хотя именно так
он и думал.

В душе Коровин надеялся, что Волына закроет вопрос традиционными для
уголовного мира способами - запугиванием либо подкупом.

- Надеюсь, на сегодня ты исчерпал свою норму дурацких вопросов, -
продолжала сестра. - Теперь слушай внимательно. У местной администрации
возникла серьезная проблема. Знакомый тебе егерь...

- Да ты что! Я в глаза его не видел, только слыхал об этом убийце, -
возмутился Коровин.

- Неважно. Главное, что егерь окончательно слетел с катушек и
отправил на тот свет еще четырех человек. Но куда больше главу района
печалит его решимость не пускать в заказник ответственных чиновников из
области. Ты пообещаешь ему решить эту проблему, разумеется не за
красивые глаза, - тут Настя изложила все подробности, которые полагалось
знать Коровину. - Запомни хорошенько. Да, кстати, с тобой полетит
Матрос, если что - поможет. Тебе все ясно?

- Кроме одного, сестренка. Зачем ты ввязалась в это дело? Мы-то с
Волыной - понятно, из корыстных побуждений. А ты?

- Боишься, что, когда придет время делить добычу, я потребую свою
долю? - усмехнулась Черняева.

- Об этом я пока не думал, - слегка покривив душой, ответил Коровин.
- Мне просто интересно.

- Мне тоже интересно, почему я занимаюсь мужскими делами. Но ты ведь
знаешь мою натуру. Если я задумала какое-то дело, то должна сама довести
его до конца.

Она умолчала о главном. По первому замыслу Коровина Волыне отводилась
роль прикрытия, своеобразного буфера между организатором аферы и
государственной властью. Идея Черняевой перевернула все с ног на голову.
Теперь уголовники непосредственно участвовали в операции, а Коровин
становился лишним. В самом деле, зачем он? С местными властями прийти к
консенсусу не может, в добыче рубинов мало что смыслит. Григорий
Адамович оказался халявным ртом и опасным свидетелем. Анастасия
Леонидовна поняла это слишком поздно и ради спасения брата стала неким
передаточным звеном между Волыной и Коровиным. Тем самым она страховала
Гришу в случае, если он сделает грубую ошибку. Его вину она была готова
взять на себя, сказать, что не так поняла распоряжения авторитета. Кроме
того, она продемонстрировала Волыне, что брат ей дорог и что, если
авторитету важны услуги представительницы власти, он должен беречь
близких ей людей.

Как существо разумное, Волына без слов разгадал желание своего
очаровательного политика. Зная нравы братвы, он шепнул пару ласковых
Матросу, и тот не пытался объяснить привычными словами ?кто есть кто?
жалкому фраеру. А ведь сделать это было элементарно, один вид бандита,
его вызывающие манеры вселяли страх в душу Григория Адамовича. Вообще-то
он был не робкого десятка, но отпущенной ему судьбой храбрости было