порывом вожделения? Мужчины, правда, всегда подводят, когда доходит до
дела. С таким же успехом она могла бы посмотреть все это в кино.
природа, никто ведь не мог назвать ее испорченной - может, просто слегка
беспутной и легкомысленной, есть в ней немножко вольности, но нельзя
сказать, что она, как некоторые, извлекает из этого выгоду, выжимает из
мужчины все соки и вышвыривает его, как изношенную перчатку. Она знала,
где Добро и где Зло. Бог совсем не против того, чтобы люди поступали, как
требует их природа, он против того... Ее мысли отвлеклись от Фила,
лежавшего рядом, к ее Миссии - творить добро, добиться, чтобы зло было
наказано...
неудовлетворенном теле снова росло волнение. Бедный старина Фред - его имя
больше не звучало ни горестно, ни возвышенно. Она помнила его очень смутно
- только монокль и желтый жилет, совсем такой же, как у старого Чарли
Мойна. Все это было несущественно, важна была охота за преступниками. Она
чувствовала себя так, как будто поправлялась после болезни.
понимающе посмотрел на Айду.
улыбнулся. - О чем ты думаешь, Айда?
на свете нужен один из сообщников Пинки, кто-нибудь, кто струсил или
разозлился. Ведь они рано или поздно начинают трусить. Нам только нужно
подождать.
подходящие, по ее мнению, для обеда в отеле "Космополитен". Розовый свет
настольной лампы затмил слабо мерцающий ночник. Она потянулась; у нее
больше не было ни вожделения, ни разочарования - рассудок был ясен. На
берегу почти стемнело, край воды был похож на нанесенные белилами письмена
- большие расползающиеся буквы. На таком расстоянии их невозможно было
прочесть. Чья-то тень склонилась с безграничным терпением книзу и извлекла
из-под гальки какие-то отбросы.
6
Его охватило безмолвное чувство горечи, подобное тому, которое испытывает
человек, разрушивший свой дом, не подготовив себе нового. С моря
поднимался туман, а он не надел пальто. Он был рассержен, как ребенок; ни
за что он не вернется за пальто, ведь это было бы признанием собственной
неправоты. Единственное, что ему оставалось, это пойти в "Корону" и выпить
рюмку неразбавленного виски.
красовалась реклама джина Бута, он увидел собственное отражение. Коротко
остриженные рыжие волосы, грубоватое открытое лицо, широкие плечи; он
внимательно рассматривал себя, как Нарцисс в своей заводи, и на душе у
него становилось легче - не такой он человек, чтобы не постоять за себя,
он тоже кое-что стоит.
свою тяжелую лапу, благосклонно, покровительственно, - человек, много
повидавший на своем веку, почувствовал расположение к этому худосочному
глуповатому парню, в своем узком, торгашеском мирке мечтавшему о жизни
настоящего мужчины. Такие взаимоотношения нравились Кьюбиту. Он выпил за
счет зеленщика еще две рюмки виски.
мрачно ответил Кьюбит, плеснув в виски немного содовой воды.
думаю...
мозг затуманился, он наклонился вперед к зеркалу и увидел надпись: "Джин
Бута... Джин Бута", подобно ореолу над головой. Он был втянут в высокую
политику, сколько людей поубивали... бедный старина Спайсер... На чью же
сторону встать? В его сознании словно качались чаши весов, он почувствовал
себя таким важным, как премьер-министр, заключающий разные договоры.
таинственно произнес он. Кьюбит знал, что делал, - он ведь не выдал
никаких тайн, но ничего худого не будет, если эти жалкие, отупевшие от
пьянства типы немного понюхают настоящей жизни. Он поднял свой стакан и
сказал: "Угощаю всех!" - но, осмотревшись, увидел, что все ушли; какая-то
физиономия украдкой заглянула через стеклянную дверь бара и исчезла - они
не могли выносить общества настоящего мужчины.
повидаться с Коллеони. Вот что он ему скажет: "А я к вам, мистер Коллеони.
Я порвал с бандой Кайта. Не желаю я работать на такого мальчишку. Дайте
мне дело, достойное настоящего мужчины, я с ним справлюсь".
я дурак..." И подумал: "Вот если бы и Дэллоу тоже..." Вдруг чувство
одиночества рассеяло всю его самоуверенность из тела, согретого выпивкой,
быстро улетучивалось тепло и на его место проникал дьявольский холод. А
что, если Коллеони наплевать на все это?.. Он сошел на главную набережную
и сквозь дымку тумана увидел яркие огни "Космополитена" - был час
коктейлей.
даль. Был отлив, и мгла окутывала море; вода, шипя, скатывалась вниз. Он
закурил сигарету, спичка на мгновение согрела его сложенные ковшиком
ладони. Затем он протянул пачку пожилому джентльмену, который сидел тут же
в беседке, закутавшись в теплое пальто. "Не курю", - резко отказался
джентльмен и закашлялся: его "кхе, кхе, кхе", не умолкая, понеслось к
невидимому морю.
бинокль, и продолжал кашлять: "кхе, кхе, кхе!" Его голосовые связки
шуршали, как солома. Где-то далеко в море заиграла скрипка, словно
какое-то морское чудовище, тоскуя, стремилось к берегу. Кьюбит вспомнил о
Спайсере, который любил хорошие мелодии. Бедный старина Спайсер... Туман
несся к берегу большими плотными полосами, похожими на какие-то призрачные
тени. Однажды в Брайтоне Кьюбит попал на спиритический сеанс - ему
хотелось вызвать дух матери, умершей двадцать лет назад. На него точно
что-то нашло - а вдруг старушка сообщит ему что-нибудь хорошенькое. Вот
она и сказала: пребывает на седьмом небе, там распрекрасно, только голос у
нее был слегка пропитой, но ведь в этом не было ничего удивительного...
Ребята тогда вдоволь потешились над ним, особенно старик Спайсер. Да уж,
больше Спайсеру не посмеяться. Спайсера теперь самого в любой момент могут
вызвать, чтобы он позвонил в звонок или потряс тамбурином. Хорошо еще, что
он любил музыку.
окутан туманом и уходил туда, где играла скрипка. Он зашагал к концертному
залу: вокруг никого не было - в такую погоду даже влюбленные парочки не
сидят на скамейках. Все, кто был на молу, забрались в концертный зал;
Кьюбит обошел помещение кругом и заглянул внутрь: какой-то человек во
фраке пиликал на скрипке, но только в первых рядах сидели слушатели - люди
в пальто; все напоминало маленький островок, затерявшийся в морском тумане
в пятидесяти ярдах от берега. Где-то в проливе завыла сирена парохода, за
ней другая, и еще одна - они, как сторожевые псы, будили друг друга.
благодарен... Кьюбит взглянул в направлении к берегу и увидел сквозь туман
яркие огни "Космополитена"; они пугали его. Он не привык к такой компании.
Спустившись вниз по железному трапу в мужской туалет, он отлил из себя
виски в желоб между перегородками и вернулся наверх еще более одиноким.
Вынув из кармана пенни, он опустил его в автомат - лицо робота с
вращающейся за ним электрической лампочкой, железные руки, готовые
загрести Кьюбита. Маленькая голубая карточка вылетела к нему из автомата:
"Описание вашего характера". Кьюбит прочел: "На вас сильно влияют
окружающие, у вас есть склонность быть капризным и неуравновешенным. Ваши
чувства сильны, но непостоянны. У вас легкий, общительный и веселый нрав.
Вы всегда великолепно делаете все, за что принимаетесь. И постоянно берете
лучшее от жизни. Недостаточная активность возмещается у вас здравым
смыслом, вы добиваетесь успеха там, где другие терпят неудачу".
ему ничего другого не останется, как только пойти в "Космополитен"...
"Ваша недостаточная активность..." За стеклом две свинцовые футбольные
команды ждали, когда кто-нибудь опустит пенни и приведет их в движение.
Старая ведьма, из клешни которой вылезала пакля, предлагала погадать ему.
Около автомата "Любовное письмо" он остановился. Доски были влажны от
тумана, длинный мол пуст, пиликала скрипка. Его влекло к глубокому,
сердечному чувству, к цветущим апельсиновым деревьям, к объятьям в
укромном уголке. Огромная его лапа тосковала по нежной ручке. По подруге,
которую не раздражали бы его шутки, которая смеялась бы вместе с ним, сидя
у двухлампового приемника. Он никому не желал зла. От холода он весь
застыл, винный перегар подступал к горлу. Его уже тянуло назад, в пансион
Билли. Но тут он вспомнил о Спайсере. Малыш спятил, убивает всех, как
помешанный, это становится опасным. Одиночество снова погнало его к
бездействующим автоматам. Он вынул последний медяк и бросил в щель. В
Березин Федор
Зыков Виталий
Конюшевский Владислав
Березин Федор
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий