которые во взаимосвязи с этими показаниями превращаются в неоспоримую
доказательную базу, которую, не поперхнувшись, проглотит любой, самый
придирчивый суд.
Иван Иванович - крайне опасный и просто-таки патологический тип, для
которого убить человека все равно что стакан колы выпить!
дяди Федора, которые рассказывали про вездесущего маньяка, постоянно
встававшего на их пути. Теперь он перестал подозревать в них психические
отклонения, потому что видел перед собой фотографии, протоколы, акты
экспертиз и свидетельские показания, которым привык доверять.
Иванович, примерный семьянин и рядовой инженер какого-то мелкого
полугосударственного предприятия, в течение нескольких недель перестрелял и
перерезал десять потерпевших. Причем таких потерпевших, которые не были
лишены возможности защищаться по причине того, что имели при себе
огнестрельное оружие!
о дискетах, есть еще подозрительная во всех отношениях смерть майора
Сивашова, подорвавшегося на даче на баллоне с бытовым газом.
выстраивается... Александр Владимирович вновь и вновь лихорадочно перебирал
и перелистывал тома уголовных дел, надеясь найти какие-нибудь новые,
проливающие свет на личность Иванова, сведения. Но ничего, кроме актов
патологоанатомических вскрытий, баллистических и прочих экспертиз и
показаний свидетелей, не находил...
Владимирович продолжал все так же лихорадочно и безнадежно перебирать
раскрытые по всей площади пола, с десятками торчащих между страниц закладок,
дела.
убил десять человек.
доказательства на других, проходящих по делу покойников?
Александр Владимирович.
одно. Недавнее. В поселке Федоровка. Ты мог слышать...
были какие-то мафиозные разборки и поубивали кучу народа?
состоянии, есть только общие наметки...
судить по стилю совершения преступления, по найденным на месте преступления
отпечаткам пальцев и найденному вблизи места преступления оружию...
Много убил.
четырнадцать человек.
стоял. Сел на том, раскрытый на странице с панорамой полудюжины мертвых
потерпевших.
проигрышем звучала в голове одна и та же мысль. Вот уже много часов звучала.
Что? Что делать?.."
среди его подручных объявились еще две жертвы.
раковины у него теперь осталось два болтающихся на голове лоскута мяса.
Неприятно-пикантная деталь заключалась в том, что его ухо разлетелось на две
части в самый напряженный момент обоюдного любовного удовольствия с чувихой
другого подручного Папы. Два крика - страсти и ужаса - слились в один. С той
лишь разницей, что одному из присутствующих прибыло, а у другого убыло. Ухо.
в ухе, а в ступне. И тоже не в самый лучший момент его жизни - когда он
находился в кабинке сортира ресторана "Вечерний". Неизвестный человек зашел
в туалет, дождался, когда в нем никого не осталось, натянул на лицо маску из
шерстяной, с прорезями для глаз шапочки, подошел к единственной обитаемой
кабинке, тихо постучался и, услышав недовольный голос - "Занято!" - резким
ударом выбил дверь.
сидящего черный набалдашник глушителя.
наблюдая за движениями черной дырки глушителя.
выстрелил человеку в стоящую на полу ногу.
вставший на ее пути мизинец, продырявила подошву и, отрикошетив от пола,
застряла в косяке двери.
рот левой рукой, другой продемонстрировав дымящийся глушитель. - Тихо! -
попросил он. - А то...
гримасу боли изобразить улыбку.
тебя, - сказал незнакомец, сильно вдавив набалдашник глушителя в лоб
раненого. - Понял?
глаза.
ушел.
бы дольше, если бы уборщица не обратила внимания на ползущую по кафелю из
одной из кабинок струйку крови.
болтающиеся на месте мизинца куски мяса и кожи. На вопрос пришедших по
вызову врачей представителей правопорядка - кто в него стрелял, -
пострадавший только плакал и клялся мамой, что ума не приложит, потому что
врагов у него нет...
вчера, а дырка в ноге - сегодня. То есть точно на следующий, примерно в то
же самое время, день. Было очевидно, что стрелок четко выдерживает обещанный
им темп отстрела окружения Папы. Один человек - в один день.
через них над Папой. Стрелок выбирал для выстрела самые неподобающие, самые
"смешные" места и самые неподходящие моменты. Он превращал трагедию в фарс.
И тем демонстрировал свою неуязвимость и силу.
почувствовали неудержимую тягу к дальним командировкам. Туда, куда раньше
никто не желал ехать, сегодня выстраивались очереди готовых на немедленный
отъезд добровольцев.
можно опоздать. Братва боялась. Братве за каждым чердачным окном мерещилось
дуло винтовки с оптическим прицелом.
кому-то чего-то задолжал. За что мочила обиделся на Папу.
мочилы. Но Шустрый и братаны уже никому ничего не могли рассказать.
возникала за долги Папы, пока мочила не стал курочить их. Теперь, когда он
стал шмалять из своего винта, братва сильно забеспокоилась по поводу
целостности собственных шкур. И стала искать себе командировки.
поведение и их просьбы Папа.
товар... Отвезти деньги... Переговорить с фирмовыми...
не надо ехать! - наконец сказал, как обрезал, Папа. - Все будут здесь!