помимо умения неумолимо следовать правилам логики: недюжинный дар
наблюдения, основательное знание принципов работы человеческого ума и умение
вчувствоваться в человеческую душу".
театре, инспектор и Эллери встали ни свет, ни заря и торопливо оделись. Под
укоризненным взглядом Джуны, который был вытряхнут из теплой постели и
засунут в скромный, но солидный костюм мажордома, они поглощали
основательный завтрак. Когда они принялись за анемичные блинчики, Старик
поручил Джуне дозвониться до Луи Панцера.
в столь безбожное время... Мы напали на один важный след и нуждаемся в вашей
помощи.
всяческое содействие.
ведь обещал вам, что долго держать театр закрытым не придется. Похоже, вы
уже скоро сможете извлечь немалую выгоду из того шума, который поднялся
вокруг этого дела. Теперь к вашему театру привлечено всеобщее внимание - вот
вам и реклама. Поймите меня правильно - я еще не знаТО точно, когда мы
разрешим открыть театр снова, но вполне может получиться и так, что мы
сможем разрешить вам играть вашу пьесу уже сегодня вечером. Могу я на вас
рассчитывать?
энтузиазм. - Вы хотите, чтобы я немедленно приехал в театр? Я буду там через
полчаса, потому что еще не одет.
здание пока никому нельзя, Панцер. Погодите отпирать, пока мы не приедем. И
никому ничего не говорите. Все прочее будет сказано уже в театре, при
встрече. Погодите-ка секундочку.
делал ему какие-то отчаянные знаки. Эллери одними губами неслышно произнес
какое-то имя, и Старик согласно кивнул. Он снова поднес трубку к уху.
могли бы пригласить ту любезную пожилую даму - миссис Филипс? Я бы хотел,
чтобы мы встретились с ней в театре как можно быстрее.
табакеркой. - Ап-чхи! Да будет земля пухом сэру Уолтеру Рали и прочим, кто
приохотил нас к этой ужасной траве!
в отменном расположении духа, отдал несколько распоряжений, с грохотом снова
поставил аппарат на столик и велел Эллери надевать пальто. Джуна грустно
наблюдал, как они уходят из дому. Он уже не раз просил инспектора о
позволении сопровождать их во время спорадических вылазок на пестрые улицы
Нью-Йорка. Однако инспектор, руководствуясь своими представлениями о
воспитании молодежи, постоянно отказывал. И Джуна, который почитал своего
благодетеля примерно так же, как пещерные жители - свои амулеты, смирился с
неизбежным, утешаясь надеждой на лучшее будущее.
пальто и направились в сторону Бродвея. Оба были необычайно молчаливы,
однако выражение на их лицах - одинаково озабоченное, несмотря на все
различие их характеров - сулило напряженный день.
холодном утреннем ветру, когда оба Квина бодрым шагом спускались по Сорок
седьмой улице, приближаясь к Римскому театру. Перед его подъездом
прогуливался человек в пальто из грубой шерсти. Второй удобно прислонился к
высокой железной решетке, которая отделяла от улицы левый боковой выход. У
главного входа в театр была видна издали коренастая фигура Луи Панцера,
беседовавшего с Флинтом.
окончательно снят! Меня необыкновенно радует это известие, инспектор.
добрым утром, Флинт! Отдохнули немного с понедельника?
четверо вошли. Директор принялся открывать замок двери зала. Его длительные
манипуляции увенчались успехом. В темноте перед ними лежал зрительный зал.
Эллери содрогнулся.
место, которое мне довелось видеть в жизни. Весьма подходящий склеп для
безвременно усопших...
подтолкнул сына, заставляя его шагнуть в темный провал зрительного зала.
Зажглись большие люстры и остальные светильники. Зал сделался чуть более
уютным. Однако странное сравнение Эллери было вовсе не столь уж
безосновательным. Длинные ряды кресел были закрыты грязноватыми брезентовыми
полотнищами. На ковре, успевшем запылиться, лежали темные тени. Голая белая
стена - задник пустой сцены - казалась отвратительным пятном в море красного
плюша.
поворачиваясь к Панцеру. - Теперь придется все это снимать. Мы намерены
произвести небольшой обыск в зрительном зале. Флинт, пригласите-ка этих
двоих, которые слоняются снаружи. За те деньги, которые им платит город, они
должны выполнять хоть немного работы.
театр. Под .предводительством инспектора они начали убирать огромные
полотнища, открывая ряд за рядом.
извлек из кармана маленькую книжицу, в которой вечером в понедельник вел
записи, а также нарисовал небольшой план театра. Покусывая нижнюю губу, он
углубился в созерцание; время от времени он поднимал взор, будто проверял
придирчиво, соответствует ли театр начертанному им плану.
задней части зрительного зала.
продлится не один час. Я, к сожалению, не проявил достаточной
предусмотрительности и не прихватил с собой еще парочки людей. Не знаю, смею
ли обременять вас такой просьбой... У меня тут есть одно дело, которое надо
сделать весьма срочно. Я хотел бы просить вас уделить мне небольшую часть
вашего времени.
мальчика на посылках. Но вот эти двое моих людей нужны мне здесь. Они
специально обучены для такого рода обысков. И в то же время мне срочно надо
получить несколько крайне важных документов от двух сотрудников прокурора,
которые разматывают это дело с другого конца. Они работают в конторе
убитого. Не составило бы вам труда передать одному из них - его фамилия
Кронин - записку от меня, а затем вернуться с пакетиком, который он мне
пришлет? Поверьте, Панцер, я прошу вас об этом с крайней неохотой, но дело
настолько важное, что тут нельзя посылать простого посыльного. Иными
словами, я просто в безвыходном положении...
хотите написать записку прямо сейчас - у меня в кабинете есть все, что вам
потребуется.
зрительном зале. Панцер с запечатанным конвертом в руках поспешил к выходу.
Квин поглядел ему вслед и со вздохом повернулся к Эллери. Тот сидел на
подлокотнике кресла, в котором умер Фильд, и все еще сравнивал зал со своим
карандашным рисунком.
одобрения по плечу.
Я забыл спросить Панцера, разыскал он эту миссис Филипс или нет. Вероятно,
разыскал, иначе сказал бы, что не может. Но где же она тогда, черт побери?
трудах по удалению брезента.
упражнениями - наклонами.
широкоплечий детектив. - Я ведь надеюсь, что мне сегодня повезет больше, чем
в понедельник ночью.
господа из высшего света, - заявил инспектор. - Но если вдруг случайно
наткнетесь на что-нибудь другое, немедленно зовите нас.
взглядом и покачал головой.
я должен быть абсолютно уверен, что там, наверху, ничего нет, и что Миллер -
тот билетер, который в понедельник вечером наблюдал за лестницей на балкон -
сказал правду. Ну, давай, пошли. Да пошевеливайся живей, ленивец!