раздражало - не люблю таких случайных "связок". Я прибавила шагу, чтобы
обогнать парня, но тот вдруг запнулся, остановился и начал оседать на
асфальт. Я подоспела как раз вовремя, чтобы уберечь его голову от контакта с
бордюром.
меня во мнении, что молодой человек нуждается в срочной медицинской помощи.
Оказать таковую не в моих силах, поэтому я начала озираться по сторонам в
поисках более подкованных по этой части прохожих. Но тут парень открыл
глаза.
глазах ужас, добавил через силу: - Подкожно... Это просто.
моей неспособности сделать инъекцию и глупого страха перед медицинскими
инструменами! Я нашла у него в кармане упаковку с заряженным одноразовым
шприцем, сорвала обертку, задрала рукав кожанки, зажмурилась... Получилось!
Ай да я! Вот он - талант. Не даром баба Маня уговаривала меня поступать в
медицинский.
платок и провел им по лицу. Капельки пота и свинцовая бледность пропали, на
лицо вернулись краски. Воскрешенный сел, посидел немного, словно
прислушиваясь к себе, потом встал на ноги, отряхнулся и отрекомендовался с
виноватой улыбкой:
большой наглостью, если я попрошу вас проводить меня до дома? Отсюда полчаса
на машине, дорогу туда и обратно оплачиваю, естественно, я. И угощаю обедом.
Сегодня же, если вы не торопитесь, или в любой другой удобный для вас день.
мне.
обстоятельства, перенесла встречу на завтра.
благодарности, не цепенел от неловкости, не пытался заигрывать. Его манеры
были естественны и сердечны. Он оказался неплохим рассказчиком и хорошим
собеседником - внимательным, чутким к переменам настроения визави, искренне
заинтересованным. Сначала я не собиралась принимать его приглашение на обед,
думала, что довезу больного до дома и поеду по своим делам, но Виктор очень
мило настоял на своем, уверяя, что он прекрасный повар и я представить не
могу, как много потеряю, если не останусь.
ока приготовил превосходный салат из креветок, а потом божественный мясной
рулет с какими-то редкими пряностями. За обедом он признался мне в любви к
Франции - к ее литературе и живописи, вину и кухне, ландшафтам и
архитектуре. Его красочные живописания французских провинций и Парижа
сделали бы честь любому путеводителю.
виноградных улиток - как он долго ползал, собирая их, по винограднику, как
три дня откармливал пленниц белым хлебом, а когда пришла пора посадить их на
соль, чтобы они выпустили слизь, жалость к божьим тварям победила страсть
гурмана, и он отпустил бедняжек на волю. Еще он весело подшучивал над своим
французским прононсом, рассказывал о забавных недоразумениях, которые
возникали, когда он пытался флиртовать с француженками.
дальше Праги, что предпочитаю городским пейзажам дикую природу и рассказала,
как убегала от валдайского медведя, исступленно колотя ложкой по котелку, до
тех пор, пока он не завопил человеческим голосом: "Постойте же, девушка! У
вас курева не найдется?" Потом я вспомнила Петербург и взяла назад свои
слова о городских пейзажах и дикой природе. Виктор через силу согласился,
что Петербург красотой не уступает Парижу.
Апполинера, Бодлера, а, когда речь зашла о прозе, у нас завязался спор. Я
ничего не имею против Франса, но решительно засыпаю при попытках почитать
Пруста. Виктор недоумевал по поводу моего пристастия к английской
литературе, из которой он признавал только Шекспира, да и то без энтузиазма.
Но расхождение во мнениях не привело к мордобитию. Мы подняли бокалы за
великую многогранную европейскую культуру и помирились.
Виктор еще раз поблагодарил меня за свое спасение и за прекрасный вечер, а
потом с несвойственной ему робостью протянул визитную карточку.
телефона, Варвара. Но буду счастлив, если вы позвоните мне. - С этими
словами он посадил меня в машину, авансом заплатил таксисту и махнул на
прощанье рукой.
впечатления, я бы несомненно сохранила его визитку, поскольку его вполне
можно было отнести к мужчинам, привлекающим меня физически. Но мои строгие
правила не позволяют сближаться с человеком, отмеченным и другими ценимыми
мной достоинствами. А потому я выбросила карточку в первую попавшуюся урну.
этом пути меня поджидал сюрприз. На этот раз мое внимание привлек денди в
безупречном костюме и с огромным букетом красных роз в руке. Несмотря на
дорогой костюм и цветы, фигура выглядела такой понурой, словно щеголь
дежурил на тротуаре уже несколько суток. Потом он повернулся в мою сторону,
и я узнала Виктора, просиявшего при виде меня, словно драгоценности короны.
грубо - так, чтобы у него никогда больше не возникало желания подойти ко мне
ближе, чем на пушечный выстрел. Мысль об этом не доставила мне радости, но
другого выхода не было. Однажды, эн лет назад я уже смалодушничала в
подобном случае. До сих пор не могу вспоминать без судорог, к чему это
привело.
Виктора с яростью, поистине удивительной для девушки тихого, кроткого нрава.
Не помню, что я ему говорила. Помню только ошеломленное испуганное лицо и
букет, выскользнувший из его руки мне под ноги. Должно быть, я перешла на
крик, потому что прохожие начали замедлять шаг и останавливаться, с
любопытством поглядывая на чудную парочку. Я бросила на них злобный взгляд,
они мгновенно вспомнили о неотложных делах и заторопились дальше. На миг
передо мной мелькнуло красивое женское лицо, и я мимолетно подумала, что уже
видела его где-то. Тогда я не сообразила, что встречала эту красотку в
собственном подъезде.
раз мне померещилось, что под моими окнами слоняется похожий на него парень,
но я приписала это угрызениям совести и буйному воображению, и постаралась
поскорее забыть о неприятном эпизоде.
Все напряженно смотрели на меня. Но прежде, чем я успела открыть рот,
заговорил Марк:
гостиной.
ли твои откровения привести Санина к операм, ведущим расследование по делу
Доризо. Если он обратится к ним за информацией, может всплыть твое имя, и
они до тебя наконец доберутся.
хотят меня арестовать? Прошло уже больше трех суток с тех пор, как
обнаружили тело Доризо, а до меня еще никто не добрался. Может, убийца вовсе
не оставлял улик, указывающих на меня.
улики, - расколоть кого-нибудь из милицейской братии. Если мы поможем
Санину, он из благодарности не откажется навести для меня справки у коллег.
И не сдаст меня им, если там что-нибудь не так. Пока я не собираюсь
рассказывать ему о Доризо. А позже, когда он с нашей помощью схватит своего
серийного убийцу, мы из него веревки сможем вить, вот посмотришь.
попробуем довериться твоей интуиции.
набросок. Потом вернулась к остальным и положила его перед Саниным.
уточнять, что он имеет в виду, и рассказала свою историю.
закончила. - Психолог, чтоб его... На сострадании играет. Знает, что мы
любим тех, кому делаем добро. И, видно, у него индивидуальный подход. Не
верится, что он развлекал Ларису и Бирюкову французской поэзией...
а чего это ты так на него набросилась, нежная наша? Ну, сказала бы: уйди, ты
мне не нравишься. Орать-то зачем?
страху, кто знает, чем бы все кончилось?
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия