Чтение 38–й страницы книги ~Увертюра смерти~

сказал:

- О, моя дорогая, какая чепуха. Дина отошла к окну.

- Что ж, - мягко произнес Аллен, - давайте продолжим разговор и все
проанализируем несколько по-иному. Что каждый из вас делал в субботу после
полудня? Это было вчера.

- Мы оба были здесь, в доме, - ответила Дина. - Папа пошел спать, а я
повторяла свою роль.

- В котором часу вчера вечером вы пришли в ратушу?

- Мы вышли из дома в половине седьмого, - сказал Коупленд, - и пошли по
дорожке через наш сад и рощу.

- Там кто-нибудь был?

- Да. Там была Глэдис Райт, так ведь, Дина? Она одна из лучших наших
помощниц и отвечала за программки. Глэдис находилась в вестибюле ратуши.
Кажется, остальные девушки либо уже были там, либо пришли вскоре после нас.

- Вы можете мне точно рассказать все, что вы делали до момента убийства?

- Конечно, могу, - подхватил ректор. - Я убедился, что один экземпляр
пьесы и велосипедный звонок, которым я должен был воспользоваться, лежат на
своих местах, затем я сел в кресло на сцене, чтобы не мешать подготовке
остальных и следить, чтобы никто из зрителей не заходил за кулисы. Я был там
до тех пор, пока Дина не позвала меня поговорить с мисс Прентайс.

- Вы ожидали, что мисс Прентайс не сможет играть?

- Честно говоря, нет. Наоборот, она сказала мне, что палец ее почти не
болит. Это было вскоре после ее прихода.

- Вам было сложно убедить ее отказаться от игры на рояле?

- Да, на самом деле сложно. Она была настроена решительнейшим образом, но
ее палец оказался в очень плохом состоянии. Играть больной рукой невозможно,
и я сказал ей, что буду очень недоволен, если она станет упорствовать.

- И, исключая это время, вы ни разу не покидали сцены?

- О! О да, я до этого подходил к телефону, когда мы пытались дозвониться
до миссис Росс. Это было в половине восьмого. Телефон в ратуше соединен с
нашим, а горничная Мэри глуховата и подолгу не берет трубку.

- Мы все были как ненормальные, - раздался голос Дины. - Эсквайр, Генри,
папа и я - мы все стояли вокруг телефона и слушали указания мисс Кампанула.
Хотя она не говорила, а рычала. На эсквайре не было брюк, только шерстяные
розовые кальсоны. Мисс Прентайс подошла к нам, но когда увидела эсквайра,
закудахтала, как курица, и убежала. Больше никто не обратил внимания на вид
эсквайра, даже мисс Кампанула. Мы все так волновались из-за опоздания других
актеров. Папа уже собирался идти домой, чтобы позвонить оттуда, когда мы
наконец дозвонились до Мэри.

- Затем я вернулся на сцену, - добавил ректор.

- Я не могу сказать вам точно, что я делала, - сказала Дина. - Я была
везде.

Она внимательно вглядывалась в окно.

- Вот идет Генри.

- Почему бы вам не встретить его? - предложил Аллен. - Расскажете ему,
как я вас тут третирую.

- Нет, вы не третируете, но я пойду, - сказала Дина. Она открыла окно и
перелезла через низкий подоконник прямо в сад.

- Прошу прощения, - произнес Аллен, когда окно захлопнулось.

- Она хорошая дочь, - грустно прошептал ректор.

- Вне всякого сомнения. Господин Коупленд, вы понимаете, в каком странном
положении мы находимся? Если предполагаемой жертвой была мисс Прентайс, нам
необходимо проследить за каждым ее движением, ее разговорами.., да если
возможно, то даже за ее мыслями в течение этих последних дней. Мы находимся
в необычном положении, имея, несомненно, живую жертву при совершенном
убийстве. Существует даже возможность, что убийца может предпринять вторую
попытку.

- Нет! Нет! Это было бы слишком ужасно.

- Я уверен, что, как сказала ваша дочь, вы многое знаете об этих двух
женщинах, то есть о фактической и, насколько мы понимаем, о
подразумевавшейся жертве. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь, что
могло бы пролить свет на эту темную путаницу чувств?

Ректор сжал кулаки и устремил взгляд на огонь.

- Я очень сильно обеспокоен, - сказал он. - Но не вижу, чем мог бы вам
помочь.

- Вы хотите сказать, что пользовались их доверием и что при обычных
обстоятельствах никогда бы не рассказали того, что знаете?

- Разрешите мне самому объяснить. Как вам, конечно, уже известно, я
слышал исповеди многих прихожан. Ни при каких обстоятельствах я не нарушу
тайны исповеди. Это само собой разумеется. Более того, если бы даже я это
сделал, то это ничего бы не дало. Я говорю вам это, чтобы вы не думали, что
я имею ключ к тайне.

- Я признаю вашу точку зрения, - сказал Аллен, - и уважаю ее.

- Я очень рад. Я знаю, что многие рассматривают таинство исповеди в
англо-католической церкви как любительскую подмену римского ритуала. Это не
совсем так. Римская церковь говорит: "Ты должен"; протестанты-нонконформисты
говорят: "Ты не должен"; англокатолическая церковь говорит: "Ты
можешь!"

Но Аллен пришел сюда не для того, чтобы спорить о различных церковных
доктринах. Да и ни при каких обстоятельствах не стал бы этого делать.

Он сказал:

- Я понимаю, что священник, который слушает исповеди, независимо оттого,
к какой конфессии он принадлежит, должен рассматривать этот ритуал как нечто
неприкосновенное. Я веду речь не об этом. Может быть, вас терзают сомнения,
не рассказать ли мне о чем-то, что вы слышали от одного из ваших кающихся
грешников вне исповеди?

Ректор в изумлении посмотрел на него, еще крепче сжал кулаки и сказал:

- Я не думаю, что это в чем-то вам поможет. Просто я обременен
воспоминаниями и ужасными сомнениями. Вы говорите, что убийца может опять
нанести удар.

Я не думаю, что это возможно, и даже уверен, что этого не произойдет.

- Почему? - удивился Аллен.

- Потому что я думаю, что убийца уже мертв, - ответил ректор.

***

Аллен развернулся на своем стуле и несколько секунд молча смотрел на
господина Коупленда. Затем он спросил:

- Вы думаете, что она сама это сделала?

- Я в этом уверен.

- Вы мне скажете почему?

- Полагаю, что я должен это сделать. Господин Аллен, я, к сожалению, не
обладаю твердым характером и всю свою жизнь стараюсь избегать трудностей. Я
знаю, что это очень нехорошо, и пытаюсь победить в себе эту слабость. Я
колебался, когда должен был настаивать, тянул время, когда были необходимы
решительные действия. Из-за этих самых настоящих грехов упущения я считаю,
что несу моральную ответственность, во всяком случае, частичную, за это
ужасное происшествие.

Он замолчал, все еще продолжая смотреть на огонь.

Аллен ждал.

- В пятницу вечером, - вновь заговорил господин Коупленд, - в нашей
гостиной собрался кружок книголюбов. Обычно книголюбы собираются в ратуше,
но на этот раз из-за подготовки к спектаклю они пришли сюда.
Председательствовала мисс Кампанула. Я заходил к ним на короткое время. Дина
читала им вслух сцену из "Двенадцатой ночи", а затем они продолжили чтение
другой книги. Честертон, "Шар и крест". Мисс Кампанула одолжила у меня мой
экземпляр. Когда они закончили, она вошла ко мне в кабинет, чтобы вернуть
его. Я был один. Это было приблизительно в четверть одиннадцатого.

- Так.

- Господин Аллен, мне очень трудно и неприятно рассказывать вам об этом
инциденте. Действительно, я.., я не знаю, как начать. Возможно, вы не
знакомы с делами прихода, но, я думаю, многие духовные лица могут сказать,
что есть, к сожалению, такой тип прихожан, который доставляет много
беспокойства приходским священникам. Я не знаю, поймете ли вы меня, если я
скажу, что часто это.., леди.., которые не очень молоды и у которых нет
других интересов.

Теперь ректор покраснел по-настоящему.

- Думаю, что я вас понимаю, - сказал Аллен.

- Правда? Что ж, к сожалению, несчастная мисс Кампанула была активной..,
представительницей такого типа. Бедная душа, она была одинока и обладала
кипучим темпераментом, который, я уверен, она изо всех сил старалась
усмирить, но я не мог иногда не думать, что на помощь ей надо звать доктора,
а не священника. Я даже говорил ей об этом.

- Очень мудрый совет, сэр.

- Но она не прислушалась к нему, - тоскливо произнес ректор. - Она
рассчитывала в этом на меня, сэр, и боюсь, что я подвел ее.

- Так что же было в пятницу вечером? - деликатно напомнил Аллен.

- Да, да, я знаю. Я уже подвожу свой рассказ к этому. Но мне, право,
очень трудно. Произошла ужасная сцена. Она.., она вбила себе в голову, что
если Дина выйдет замуж или опять уедет... Дина - актриса, вы знаете.., то я
буду так же одинок, как и она. Она говорила очень много. Я был слишком
поражен и встревожен и терялся в сомнениях, что ей ответить. Я думаю, она не
правильно поняла мое молчание. Я не могу точно припомнить весь порядок
событий. Это было похоже на плохой сон, который до сих пор никак не
закончится. Она очень сильно дрожала и смотрела на меня с таким отчаянием в
глазах, что я.., я.., я...

Он зажмурился и добавил очень торопливо:

- Я взял ее руку в свою.

- Это был абсолютно естественный жест, так ведь?

- Вы не говорили бы так, если бы видели его результат.