неизвестно, как бы он отрабатывал дальше, согласись я уходить с ним и
Рунге. Может быть, он пошел бы вместе. Очень может быть. Я ведь помню, как
он смотрел на меня во время допроса астронома и как он говорил тогда... Я
сыграл с ним верно. Внезапный отъезд я прикрою с одной стороны
Шелленбергом, с другой - Борманом. Теперь главное - Кэт. Завтра днем я не
стану заезжать к себе: я сразу поеду к ней. Хотя нет, нельзя. Никогда
нельзя играть втемную".
внимание: садитесь во второе такси, пропуская первое, и ни в коем случае
не садитесь в случайные попутные машины. В общем-то, я рассчитываю, что
ваши друзья из монастыря, который я вам назвал, станут опекать вас. И хочу
повторить еще раз: все может статься с вами. Все. Если вы проявите
малейшую неосторожность, вы не успеете даже понять, как окажетесь здесь, в
подвале Мюллера. Но если случится это - знайте: мое имя, хоть раз вами
произнесенное, хоть в бреду и под пыткой, означает мою смерть, а вместе со
мной неминуемую смерть вашей сестры и племянников. Ничто не сможет спасти
ваших родных, назови вы мое имя. Это не угроза, поймите меня, - это
реальность, а ее надо знать и всегда о ней помнить.
площади. Машина погранзаставы ждала его в условленном месте. Ключ был
вставлен в замок зажигания. Окна специально забрызганы грязью, чтобы
нельзя было видеть тех, кто будет ехать в машине. В горах, как было
условлено, в снег были воткнуты лыжи, возле них стояли ботинки.
немного прийти в себя.
глубокой, гулкой. Где-то вдали шумел движок электростанции: ее было слышно
временами, с порывами ветра.
направлении, куда указал ему Штирлиц. Два раза он упал - точно на линии
границы. Штирлиц стоял возле машины до тех пор, пока пастор не прокричал
два раза из черного леса, черневшего на другой стороне ущелья. Там рукой
подать до отеля. Теперь все в порядке. Теперь надо вывести из-под удара
Кэт.
отъехал километров двадцать и почувствовал, что сейчас заснет. Он взглянул
на часы: кончились вторые сутки, как он был на ногах.
вовсе".
и, улегшись грудью на руль, дал полный газ. Усиленный мотор "хорьха" урчал
ровно и мощно. Стрелка спидометра подобралась к отметке "150". Трасса была
пустынной. Занимался осторожный рассвет. Чтобы отогнать сон, Штирлиц
громко пел озорные французские песни.
лицо снегом. По обочинам дороги снега осталось совсем немного, он был
голубым, ноздреватым. И поселки, которые Штирлиц проезжал, тоже были
голубоватыми, мирными: эту часть Германии не очень-то бомбили союзники, и
поэтому в тихий пейзаж маленькие красноверхие коттеджи вписывались точно и
гармонично, как и синие сосновые леса, и стеклянные стремительные реки,
мчавшиеся с гор, и бритвенная гладь озер, уже освободившихся ото льда.
Плейшнеру: "Скоро литература будет пользоваться понятиями, но отнюдь не
словесными длительными периодами. Чем больше информации - с помощью радио
и кинематографа - будет поглощаться людьми, а особенно подрастающими
поколениями, тем трагичней окажется роль литературы. Если раньше писателю
следовало уделить три страницы в романе на описание весенней просыпающейся
природы, то теперь кинематографист делает это с помощью полуминутной
заставки на экране. Ремесленник показывает лопающиеся точки и ледоход на
реках, а мастер - гамму цвета и точно найденные шумы. Но - заметьте - они
тратят на это минимум времени. Они просто доносят информацию. И скоро
литератор сможет написать роман, состоящий всего из трех слов: "Эти
мартовские закаты..." Разве вы не увидите за этими тремя словами и капель,
и легкий заморозок, и сосульки возле водосточных труб, и далекий гудок
паровоза - вдали, за лесом, и тихий смех гимназистки, которую юноша
провожает домой, сквозь леденящую чистоту вечера?" Плейшнер тогда
засмеялся. "Я никогда не думал, что вы столь поэтичны. Не спорьте: вы
обязательно должны тайком от всех сочинять стихи". Штирлиц ответил ему,
что он никогда не сочинял стихи, ибо достаточно серьезно относится к
профессии поэта, но живописью он действительно пробовал заниматься. В
Испании его поразили два цвета: красный и желтый. Ему казалось, что
пропорциональное соблюдение этих двух цветов может дать точное выражение
Испании на холсте. Он долго пробовал писать, но потом понял, что ему все
время мешает понять суть предмета желание соблюсти абсолютную похожесть.
"Для меня бык - это бык, а для Пикассо - предмет, необходимый для
самовыражения. Я иду за предметом, за формой, а талант подчиняет и предмет
и форму своей мысли, и его не волнует скрупулезность в передаче детали. И
смешно мне защищать свою попытку рисовать на точно выписанную пятку в
"Возвращении блудного сына". Религии простительно догматически ссылаться
на авторитет, но это не простительно художнику", - думал тогда Штирлиц. Он
бросил свои "живописные упражнения" (так позже он определял это свое
увлечение), когда его сослуживцы стали просить у него картины. "Это похоже
и прекрасно, - говорили они ему, - а мазню испанцев, где ничего не понять,
противно смотреть". Это ему сказали о живописи Гойи - он на развалах в
Париже купил два великолепно изданных альбома и подолгу любовался
полотнами великого мастера. После этого он роздал все свои картины, а
кисти и краски подарил сыну портье в том доме в Бургосе, где содержал
конспиративную квартиру для встреч с агентурой...
морозным. Небо было бесцветным, высоким - таким оно бывает и в последние
дни ноября, перед первыми заморозками. Единственно, в чем угадывалась
весна, - так это в неистовом, веселом воробьином гомоне и в утробном
воркованьи голубей...
места. - Только что мы имели...
"служебным", и она вышла в другую комнату. Когда она отворяла дверь, Кэт
услышала голос сына - он, видимо, только что проснулся и просил есть.
нам работать.
вопрос.
подошел к двери и закрыл ее прямо перед носом седого, контуженного
эсэсовца.
Они меня устраивали до сегодняшнего утра. А с сегодняшнего утра эти ваши
объяснения меня устраивать перестали.
самого начала - нам нужны были доказательства. И мы их получили. Мы ведь
не можем арестовать человека, если у нас нет доказательств: улик, фактов
или хотя бы свидетельства двух людей. Так вот, мы получили улику.
о ком идет речь.
покормить мальчика.
резидентом, а после пойдете кормить мальчика.
имени резидента, ни его адреса, ни, наконец, его самого я не знаю.
всю ночь, организуя наблюдение по секторам за машиной Штирлица. Засада
была оставлена и возле его дома, и рядом с этой конспиративной
радиоквартирой, но Штирлиц как в воду канул. Причем Мюллер запретил
сообщать о том, что Штирлица ищут, кому бы то ни было из РХСА - ни
Кальтенбруннеру, ни тем более Шелленбергу. Мюллер решил сыграть эту партию
сам: он понимал, что это очень сложная партия. Он знал, что именно Борман
является полноправным хозяином громадных денежных сумм, размещенных в
банках Швеции, Швейцарии, Бразилии и - через подставных лиц - даже в США.
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Березин Федор
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур