накрыла камень, а кстати, и туфлю Калака, у которого одна нога свисала -
так ему было удобней вспоминать Лондон и прочее, - и он, изрыгнув прок-
лятие, кое-как примостился на самом верху воронки, край которой был до-
вольно широким. С этого места он начал взывать к обитателям суши,
следствия чего оказались противоречивы - на берегу, в том секторе, где
кончались грядки черных тюльпанов, появилось несколько малолетних учени-
ков, они остановились, с изумлением глядя на потерпевших крушение, а тем
временем у клумб с садовыми лютиками показался ученик постарше, с воло-
сатыми ногами, и, пока малыши оторопело и выжидающе усаживались на бере-
гу пруда, он, упершись руками в бока, согнулся до земли в приступе тако-
го отчаянного хохота, что можно было подумать, будто он плачет в голос,
затем он сделал угрожающий жест в сторону малышей, и все они исчезли с
той же быстротой, с какой появились.
когда товарищи по несчастью начнут у него оспаривать каменную воронку, и
опасаясь за свои брюки. - Ну конечно, твоя толстуха лопает салями в ка-
ком-нибудь углу, совершенно забыв о нашей репутации, черт подери. Лучше
нам как-нибудь пройти до берега вброд, а там обсушиться в деревенском
кафе, насколько я помню, у них есть ром, весьма рекомендуемый потерпев-
шим кораблекрушение.
меньшей мере пять метров, не станешь же ты требовать, чтобы мы их прошли
пешком. А гидры, а пиявки, а подводные ямы? Он, видно, думает, что я -
капитан Кусто.
среди цветов, и надо же было усложнять нам жизнь твоей чудо-турбиной.
Вот и сидим посреди пруда с его грозными приливами, в жизни не слыхал о
подобном явлении. Надо было послать сообщение в адмиралтейство, а вдруг
нас за это вычеркнут из черного списка, и мы когда-нибудь сможем вер-
нуться в этот паб на Чансери-Лейн, куда ходили с Маррастом.
жется ли вам странным такое нашествие женщин в наш фаланстер? Николь,
эта еще куда ни шло, бедняжку можно даже не считать, мы ее почти не ви-
дели из-за ее гномов и прочих дел. Но вдруг появляются две другие, и не
проходит и трех дней, как они и инспектор Каррузерс делают жизнь там не-
выносимой - один своим приездом, другой тем, что хочет нас выдворить -
ну разве это жизнь?
она взяла на себя заботу о Николь и в своей обычной бурной манере выта-
щила ее из ямы. Ведь надо признать, что из нас никудышные baby-sitters,
как говорят у нас в Челси.
добилось приезжать в Лондон? Это было точно как заговор, братья мои, они
сыпались на нас со всех сторон, как собаки из космоса.
расте легко ездить туда-сюда, она приехала не ради нас, а может, просто
по привычке, приехала посоветоваться. Хорошо бы узнать, что с нею случи-
лось, надо спросить у лютниста, уж он-то наверняка обо всем информиро-
ван. А теперь скажите: видите ли вы то, что я вижу, или это уже начались
обычные в таких обстоятельствах галлюцинации?
туха в своем платье-сафари смахивает на Стэнли.
та!
бы крикнули ей, что вы доктор Ливингстон, пока она не передумала, - по-
советовал мой сосед. - Че, глядите-ка, они тащат веревку и что-то вроде
лохани, спасательная операция люкс. Help! Help!85
Поланко. - Глядите, какая самоотверженность, а вы-то способны на такое?
Она привела всех учеников, я тронут.
лаку.
ниями, а между тем на берегу дочь Бонифаса Пертейля в окружении учеников
садоводческой школы заготавливала всяческие спасательные принадлежности
и столь неумеренно суетилась, что это могло неблагоприятно сказаться на
практических действиях. Отнюдь не собираясь мешать спасательным операци-
ям, добавляя к континентальным распоряжениям советы с острова, наши
друзья с деланным стоическим равнодушием продолжали беседовать о своих
делах. Поланко для начала вскользь упомянул о решении, принятом всеми
тремя после визита инспектора Каррузерса и состоявшем в том, чтобы не
оставлять Селию в Лондоне одну - после более или менее внезапного отъез-
да Марраста, Николь и Телль проявлять солидарность было возможно только
с ней. Когда ж они оправились от первого удивления, узнав, что к ним
присоединяется Остин со своими скромными сбережениями и двумя лютнями -
чему способствовали беглые робкие улыбки Селии и явное стремление Остина
найти местечко в вагоне, где поместились бы лютни, Селия и он сам, -
трое будущих мореплавателей поняли, что для умственного и нравственного
здоровья группы не надо желать ничего лучшего, и они оказались правы -
перемена, происшедшая в Остине между мостом в Челси и кафе в Дюнкерке,
где они ожидали ferry-boat86, была столь явной, что одним лишь различием
в климате и широтах ее никак нельзя было объяснить, не говоря уж о том,
что и с Селией произошло подобное же явление, начиная со станции
Оук-Ридж, семь минут спустя после отъезда из Лондона, причем это совпало
с открытием, что Остин, прилежный ученик Марраста, начал столь красноре-
чиво изъясняться по-французски, словно в его речах действительно был ка-
кой-то смысл. Итак, на ferry-boat они взошли в заметно улучшившемся рас-
положении духа, и при первых приступах тошноты - то есть почти немедлен-
но - Калак с неким умилением мог наблюдать, как Остин подвел Селию к
борту, укутал ее в свой дождевик и какой-то миг поддержал ее лоб, затем
утер платком ей нос и помог пожертвовать Нептуну выпитый на суше чай с
лимоном. Утратив вместе с влагой всю свою волю, Селия разрешила себя ле-
леять и выслушивала советы Остина касательно дыхания, причем он с каждым
часом все лучше говорил по-французски, если только не переходил на анг-
лийский, и тут Селии помогали подсознательные воспоминания об уроках в
лицее. Как бы там ни было, воды треклятого канала отражали изумительное
солнце, и оно ласково их озаряло, день был такой, что про всякую тошноту
забудешь, вдали постепенно исчезали английские холмы, и, хотя ни Остин,
ни Селия понятия не имели о том, что ждет их на другом берегу, станови-
лось все очевиднее, что они намерены встретить это вместе - Остин быстро
превращался из Парсифадя в Галаада, а Селия, отдавая тритонам последние
глотки чая, чувствовала опору в руке, удерживавшей ее по ею сторону по-
ручней, и в голосе, сулившем ей на лучшие времена сюиты Бёрда и виланел-
лы Пёрселла.
педицию, - шепнул мой сосед Калаку, - во-первых, тогда для нас на плоту
не останется места, а во-вторых, она тут же у берега пойдет на дно, если
только ступит на этот плот или что они там сооружают.
Трудность скорее будет в том, что все эти ребятишки хотят на плот, не
говоря о том, что у плота этого ни носа нет, ни кормы, и ты увидишь, ка-
кая начнется сумятица.
ричал ей, чтобы она, воспользовавшись случаем, вывела на буксире заст-
рявшую в камышах лодку. Калак между тем, подавленный всем происходящим и
научным фанатизмом Поланко, попытался получше устроиться на краю ворон-
ки, который начал уже отпечатываться в его душе; достаточно было этой
секундной растерянности, чтобы мой сосед вскочил на край воронки и зав-
ладел лучшей его частью с видом прямо на плантации черных тюльпанов. Ка-
лак не стал отвоевывать оставленную позицию, ему, в общем, и так было
неплохо, к тому же с брюк моего соседа струились ручьи, надо же иметь
сочувствие. Вода прибывала неуклонно, и единственный, кто этого, каза-
лось, не замечал, был Поланко, восхищенно наблюдавший за хлопотами доче-
ри Бонифаса Пертейля. Он был подобен герою Виктора Гюго - вода поднялась
до его ляжек, еще немного, и дойдет до пояса.
сосед. - Сомневаюсь, что наши моряки сумеют что-то сделать, пока что они
только покатываются со смеху, глядя на наше бедственное положение. Сло-
жим наши припасы на самом верху воронки; по моим расчетам, тебе и мне
хватит на три дня плюс три ночи. А ему через полчасика вода дойдет до
рта, бедный Поланко.
невыразимым презрением и потихоньку расслаблял себе пояс, который от
действия воды становился туже. Вечернее солнце превращало пруд в большое
сверкающее зеркало, и гипнотические свойства столь поэтического преобра-
жения воды усыпляли потерпевших бедствие, они и всегда были склонны ви-
деть призраки и фата-морганы, в особенности мой сосед - пользуясь своим
роскошным местоположением, он курил и веселился, вспоминая, как Телль
внезапно явилась в разгаре их лондонских катастроф, ее деликатную и в то
же время деловую манеру приезжать без предупреждения, то, как она вдруг
позвонила им, что умирает с голоду и чтобы они зашли за ней в "Гре-
шам-отель" и повели ужинать, каковую весть мой сосед воспринял со смесью
отчаяния и облегчения, как я легко могла заметить и даже понять, глядя
на Николь, которая ошалело бродила по комнате, подбирала свои вещи, пап-
ки с рисунками и старые журналы, засовывала все это в чемодан и снова
Афанасьев Роман
Грабб Джеф
Журавлев Владимир
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Шилова Юлия