Чтение 39–й страницы книги ~Незаконная планета~

Апшеронский наш полк за Лабой отражался,

По колено в крови к морю пробивался.

И за то весь наш полк до последней роты

Получил на сапоги красны отвороты...

- Большая редкость - песня Апшеронского полка, - сказал Морозов. -
Апшеронский полк и вправду носил сапоги с красными отворотами. Свирепая
внешность - тоже прием для устрашения противника...

- Странная песня. - Марта направилась к двери. - Не очень-то забавная,
по-моему. Алеша, я ухожу. Значит, договорились: едем на Аланды.

- А на Кавказ решительно не хочешь? Ладно, будь по-твоему...

Море было усеяно бесчисленными островками - будто сказочный исполин
расшвырял по Ботническому заливу бурые глыбы гранита.

Витька прилип к иллюминатору, зачарованно глядя на архипелаг. Морозов
тоже смотрел вниз, но то и дело отвлекался, поглядывал на Витькин точеный
профиль, на русые колечки его волос. Все больше делается похожим на Марту,
подумал он. И еще подумал с затаенной печалью, что мало знает своего
подрастающего сына.

Пассажирский самолет начал снижаться над лесами острова Аланд, над
зелеными лугами с пестрыми пятнами стад. Открылся Мариехамн - бело-красная
россыпь домов, острая готика старой ратуши, огромный четырехмачтовый
парусник на приколе у гранитной стенки. На сером зеркале фиорда белели
суда.

Формальности в аэропорту заняли немного времени. И вот уже с охапкой
роскошных тюльпанов бежит к ним Инна Храмцова - все такая же тоненькая,
бледнолицая, с голубыми жилочками на висках под прозрачной кожей. Со
смехом кинулась к Марте в объятия, они заговорили бурно и одновременно,
как это водится у женщин. Буров подошел не торопясь, на нем была белая
рубашка и модные штаны из блестящего материала, обтягивающие голенастые
ноги.

- С тех пор как ты удрал с сессии из Вены, - сказал ему Морозов, - ты
еще больше стал похож на такого, знаешь, хитрющего кота.

- В вашей федерации, вице-президент, скорее станешь походить на старого
филина, - ответил на выпад Буров. - Здравствуй, Марта. Привет, Виктор. -
Он протянул мальчику руку, и тот с силой ударил его по ладони, такая была
у них игра. - Слабовато, все еще слабовато, деточка. Ну ничего. Мы тут
сделаем из тебя пловца, быстро поздоровеешь.

- Дядя Илья, - преданными глазами смотрел на него Витька, - я на
прошлой неделе слышал, как вы по теле выступали...

- И напрасно. Юбилейные речи нормальный человек слушать не станет.

- Нет, вы здорово говорили! Великие прозрения и заблуждения в науке
нередко дополняют друг друга самым неожиданным образом...

- Ты что - цитируешь? - спросил Морозов.

- Да, я запомнил. Дядя Илья, а правда, что Саллаи...

- Перенесем разговор, Виктор. Нас ждет катер, торопиться надо.

Спустя полчаса они уже были в гавани. Служащий туристской базы,
флегматичный рыжеватый финн, немного говоривший по-русски, сделал запись в
книге приезжих и выдал Морозовым палатку и другой инвентарь, полагающийся
туристам для жизни на ненаселенных островках архипелага.

Тут с катера сошел, а вернее, сбежал по сходне на причал юноша, у него
были растрепанные соломенные волосы и темные очки. Круглые коричневые
плечи и могучая грудь распирали белую майку. Он улыбнулся мрачноватой
улыбкой, и Буров представил его Морозовым не без торжественности:

- Это Свен Эрикссон, морской бог в образе начальника международной
планктонной станции.

Свен Эрикссон был немногословен. Он подхватил багаж и понес к своему
катеру. Буров и Инна последовали за ним. А Морозов стоял, сунув руки в
карманы, и смотрел на старенькую яхту, покачивающуюся у соседнего пирса.
Марта проследила направление его взгляда:

- Ты прав. Давай попросим эту яхту.

Сотрудник турбазы, финн, поднял белесые брови.

- Старье, - сказал он. И, поискав еще нужное слово, добавил: -
Негодник.

- Нам годится, - быстро сказал Морозов. - Паруса, надеюсь, не дырявые?

Финн медленно удивился, брови его поднялись выше.

- Селирон есть дырявый никогда. - И он еще что-то сказал по-фински или
по-шведски Эрикссону, вернувшемуся за остатками багажа.

Тот перевел на русский:

- Вейкко говорит, что на яхте нет трансфлюктора и он не имеет права ее
выпускать из гавани.

- Мы умеем обходиться без трансфлюктора.

- И еще он говорит, - продолжал Свен Эрикссон, - что ветер противный.
Зюйд-ост. Вы не сможете идти в лавировку.

- Сможем, - сказал Морозов. - Только пусть объяснит, где какие
повороты, по каким знакам идти.

- Нельзя, - покачал головой Вейкко.

- Не понимаю, что тут спорить, - вмешалась Марта. - Раз нельзя, значит,
нельзя. Правда, Вейкко? - Она улыбнулась ему самой ослепительной из своих
улыбок. - Немножко жалко, конечно. Давно я не ходила на яхте. Кажется, со
Второй Оркнейской регаты, да, Алеша?

- Что вы там застряли? - крикнул с катера Буров.

- Идем, - ответил Морозов, с сожалением отведя взгляд от яхты.

- Хорошо, - сказал вдруг Вейкко и плотнее нахлобучил свой картуз с
длинным козырьком. - Для вас. Садитесь на яхта. Я отвезу.

Фарватер был извилист, шхеры то сжимали его морщинистыми гранитными
боками, то расступались, открывая вольные плесы, здесь ветер рябил серую
воду, тихонько позванивал в штагах. Покачивались красные и белые головы
вех, ограждавших фарватер. Чайки парили в небе, сидели на воде, ходили по
узким полоскам пляжей.

И опять поворот, яхта влетает в узкий проход меж скал, а впереди торчит
острый камень, ни дать ни взять тюленья морда, левее, левее, еще левей! О,
здесь не просто. Здесь держи ухо востро. Без трансфлюктора здесь не
очень-то.

Но красотища! А дышится как!

А сейчас я бы чуть потравил шкоты. Ладно, не мое дело. Вейкко знает
лучше. Вон как уверенно и покойно лежит его жилистая рука на румпеле.

- Нравится тебе? - спрашивает Морозов Витьку.

Витька - молчаливый, серьезный. Не по годам серьезный. В кого это он
пошел? Совершенно не склонен к болтовне. В меня, конечно, пошел.

- Природа нравится, - отвечает Витька.

Вот как, думает Морозов. Природа. Значит, что-то другое ему не
нравится. Только природа нравится. В прошлом году с ним было проще.
Взбирался ко мне на колено и обрушивал лавину вопросов. А теперь больше
помалкивает. Ну как же - повзрослел, в пятый класс перешел.

С кормы доносится смех Марты. И еще какое-то фырканье - это Вейкко так
смеется. Смотри-ка, ей удалось разговорить этого твердокаменного финна.

А у него, Морозова, почему-то не клеится разговор с Витькой.

- Как у тебя в школе? - спрашивает он. - Математика легко дается?

- Особых трудностей теперь нет, - отвечает Витька.

- А как отношения с товарищами?

- В каком смысле?

- Ну... дружишь ты с ними?

- Товарищи есть товарищи, - Витька слегка пожимает плечами.

Некоторое время Морозов размышляет над его ответом. Он знает, что у
Витьки в начале учебного года была драка. Подрался с одноклассником,
Пироговым каким-то. Из-за чего - ни учителя, ни Марта не дознались:
причину драки Витька отказался изложить наотрез. В кого только пошел такой
упрямый? Наверное, в Марту.

- Посмотри, - говорит Витька, - сосны торчат прямо из скалы. Разве
деревья могут расти без земли?

Оранжевое предзакатное солнце выплывает из облаков - будто из дырявого
мешка вывалилось - и мягко золотит шхеры. На севере вечера длинные-длинные
- как тени от сосен, лежащие на воде прямо по курсу. Яхта, покачиваясь,
перерезает тени и выходит на плес. Здесь прыгают на зыби солнечные
зайчики, и ветер пробует штаги и ванты на звонкость, и Марта кричит с
кормы:

- Алешка, откренивай!

У Марты уже в руках румпель и шкоты. Однако быстро идет приручение
Вейкко. И, как бывало когда-то, Морозов, держась за ванту, вывешивается за
борт, и яхта красиво делает поворот оверштаг, огибая белый конус
поворотного знака.

Серебристо-розовая рыбина медленно плыла вперед и немного вверх,
пошевеливая плавниками. Морозов пошел за ней, осторожно поднимая ружье.
"Треска, что ли, - подумал он, - да какая здоровенная, около метра, ну, на
этот раз я не промахнусь". Он прицелился, и в этот момент рыба, будто
почуяв неладное, метнулась в сторону скалы. Ах, чтоб тебя! Морозов
оттолкнулся от каменистого грунта и поплыл к темно-зеленой, скользкой от
мха скале. Обогнув ее, остановился. Темно, как в ущелье. Ущелье и есть,
только подводное. Разве тут увидишь рыбу? Косыми светлыми штришками
промелькнула стайка салаки. Морозов поплыл вперед, раздвигая рукой
водоросли. Уж очень ему хотелось всадить гарпун в эту треску. Смешно
сказать: почти неделя, как они на Аландах, каждый день уходят под воду - и
ни одного удачного выстрела.

Морозов оглянулся - и все похолодело у него внутри. Витьки не было