рекордно короткое время, прямо хоть в книгу Гиннесса. Честно заработал себе
пиво. - Бармен, черный парень с медными бусинами в волосах, весело
ухмылялся. - Билли Говнила - это потому, что он и сам говно, и все его
предложения - тоже. Подключит к твоему телефону какую-нибудь коробочку, без
ничего внутри, без батарейки даже, понажимает для вида кнопки, навесит
лапши, возьмет деньги - [270] и поминай как звали. Говнила - он и есть
Гознила.
недопитой.
нечто вроде светской беседы.
женщина...
Подожди чуток, вот будет подходящая песня - она сразу ее запустит.
удивления.
выдерживает вес такой туши? Толстая баба была одета аккуратно, даже с
некоторой претензией на элегантность: ослепительно-белый свитер и синий, с
иголочки, комбинезон без рукавов, сшитый на манер детских ползунков; седые
жесткие волосы сильно смахивали на стальную проволоку. На жирных коленях
Джози лежал какой-то продолговатый предмет из серого пластика, ее руки были
спрятаны в этом предмете, как в муфте. Глаза прикрыты, на сером, словно из
теста вылепленном лице - [271] ноль эмоций. Даже и не поймешь, спит она или
нет.
на шоссе. Серебряная корона с рожками. Волосы на лобке, подбритые в форме
восклицательного знака. Ничего этого сейчас нет, но нет и сомнений. Это она.
Она.
- Он ткнул большим пальцем через плечо. - Над знаком НЭК.
нечто вроде оптической кинокамеры, какими пользовались в прошлом веке. А что
это такое - НЭК, пиво или что? Вся стена была увешана и оклеена такими
значками; названия некоторых фирм вызывали у Райделла смутные воспоминания.
Похоже, все это были рекламы древней электроники.
инвалидном кресле. Его охватила непонятная тоска. И нечто вроде злобы. Вроде
как если потеряешь что-нибудь личное, дорогое для себя.
бармену, а так, самому себе. [272]
подстерегал. Вроде как они, школьниками еще, прятались за кустами на
Джефферсон-стрит. А потом кидали под колеса проезжающих машин пустые
консервные банки. Звук - ну точно как если ступичный колпак отвалится.
Машины тормозили, водители вылезали на дорогу, смотрели, как и что, трясли
головами. И там, в долине, было что-то вроде, какие-то ребята играли с
дорогой игрушкой.
запахи пива и дыма исчезли за густой вонью пота и мокрой одежды.
круглым столиком. Тот, похожий на тень, скинул свой капюшон, явив
изумленному миру голову, поросшую короткой белесой щетиной, с летучей мышью,
а может - какой птицей, отсюда не разберешь, вытатуированной чуть повыше
левого виска. Потому, наверное, и лысый - отпусти он волосы, так вся красота
пропадет. Ручная работа, не компьютерная. Лысый - его маленькое жесткое
личико было повернуто к Райделлу в профиль - молчал. Шеветта что-то
объясняла второму, выглядела она безрадостно, еще секунда - и расплачется.
этих, тысячи [273] и миллионы, что за тонкими стенками бара выстроилась
несметная армия барабанщиков, и на этот неумолчный грохот накатывались волны
шипения и свиста, вроде помех в радиоприемнике, накатывались, и
откатывались, и накатывались снова, а затем вступили женские голоса, только
голоса эти звучали не по-человечески, а вроде каких-то птичьих криков, и все
это искусственное, синтезированное, голоса улюлюкали, как сирены полицейской
машины на пустынном шоссе, а барабаны, если прислушаться, также не были
барабанами, а состояли из крошечных звуковых обрезков, или там осколков, и
все это гремело, било по ушам и по нервам.
бедрами, заскользила по сцене петлями и восьмерками медленного шаффла(1). Не
обращая внимания на барабаны, она подчиняла свои движения океаническому
ритму шумовых волн, мерно накатывающихся на крохотный зал. Райделл оглянулся
- глаза студнеобразной Джози были широко открыты, запястья рук, засунутых в
пластиковую муфту, шевелились.
они двое, Райделл и женщина в инвалидном кресле. Впрочем, Райделл и сам
смотрел на голографическую японку вполглаза, его занимала сейчас совсем иная
проблема: что делать дальше? -------------------(1) Шаффл - танец с
характерными шаркающими движениями ног. [274]
доставишь очки и девицу, очки без девицы - чуть похуже, но тоже вполне
удовлетворительно. Если очков нет - тащи хотя бы девицу.
Кое-кто из посетителей захлопал, прозвучало несколько пьяных, ободряющих
выкриков. Джози изобразила нечто вроде поклона.
женщина попросту не умеет толком танцевать свою голограмму. Вроде этого
ноксвиллского слепого, который сидит с утра до вечера в парке и бренчит на
старой, антикварной, считай, гитаре. Он, слепой этот самый, добыл где-то эту
гитару, но играть на ней не умел, абсолютно. И сколько он там ни сидит,
сколько ни мучает инструмент, ни одного аккорда так и не выучил. Неверно это
как-то, вроде даже нечестно, только вот не понять: по отношению к кому
нечестно? К старику-слепому, к ни в чем не повинным прохожим или к гитаре?
честно заработанную бутылку, перебазировался на одно из освободившихся мест
и напряг уши. Хрен там что услышишь, при таком-то шуме. Хорошо бы, конечно,
встрять в их разговор, только как это сделаешь? Райделл не чувствовал себя в
этой пивной белой вороной, чужеродным элементом; судя по всему, здесь сидела
сейчас разношерстная публика, не посто[275] янные клиенты, а случайные люди,
забежавшие спрятаться от дождя. Но он не понимал этого заведения, его духа,
его идеи. Вот, скажем, название, "Когнитивные диссиденты" - ну с чем это,
спрашивается, едят? Узнать у кого-нибудь? А что толку, сильно это тебе
поможет? Тем временем разговор между Шеветтой Вашингтон и ее парнем заметно
накалялся.
чувствовалась Отшитая Подружка, а парень, так тот прямо из кожи вон лез,
чтобы продемонстрировать, насколько безразлична ему какая-то там быв...
Райделл поднял глаза и увидел на нижней ступени лестницы знакомую фигуру
Орловского. Голову вурдалака из отдела убийств СФДП прикрывала
нежно-оранжевая пластиковая шляпа с примятой посередке тульей и закрученными
вверх полями; странные, не как у людей, половинковые очки зловеще
поблескивали. Орловский расстегивал пуговицы потемневшего от влаги плаща,
вокруг его ботинок быстро набегала лужа. Под плащом обнаружился знакомый уже
Райделлу бронежилет; расстегнув последнюю пуговицу, рука Орловского легла на
гладкую, цельнолитую из оливкового пластика рукоятку "хеклер и кох". На этот
раз Райделл разобрал, что пистолет у этого красавца очень и очень приличный,
плавающий затвор и все такие дела. Зато бляхи полицейской, висевшей в тот
раз на нейлоно[276] вом шнуре, он не обнаружил, сколько ни старался.
христопродавцам", неизвестный художник, XIX век.
отпускали каждому из присутствующих щедрую дозу Парализующего Взгляда. С его
приходом даже музыка, монотонный техно-долбеж, похожий на взрывы бомб в
резонансных камерах, зазвучала иначе, обрела новый смысл.
появилось какое-то напряженное, непонятное Райделлу выражение.
подчеркнутой, выматывающей нервы медлительностью, волосатые пальцы сжимали
рукоятку пистолета.
застрелит девушку. Все вроде бы к тому и шло - но разве может коп сделать
такое?
слишком близко, чтобы выхватить оружие и перестрелять парней, если те дуром
на него кинутся.
самого удовлетворением. Лысый замер, застыл, не живой человек, а восковая
фигура. Его руки лежали на столе, в левой ладони чернел карманный телефон.
[277]
Адамов Григорий
Контровский Владимир
Курылев Олег
Корнев Павел
Посняков Андрей
Андреев Николай