Чтение 39–й страницы книги ~Полярная мечта~

Маша сначала недоуменно, потом строго посмотрела на академика и
опустилась на высокий табурет.

- Как вас понять? - тихо спросила она.

- Исполнение желаний! - возвестил Овесян. - Поеду топить наше солнце в
полярном море, в Проливах. Возглавлю там строительство установки.

Овесян прошел в свой кабинет, на ходу открыл крышку рояля и взял звучный
аккорд. Потом повернулся к столу, - он все время старался не смотреть в
сторону шедшей за ним Маши, - и сказал:

- Вот так. Поеду на север. А вы останетесь здесь... пока.

- На север? Один... - без интонации в голосе повторила Маша и
отвернулась.

Глава пятая

ПОЗОВЕТ В БОЙ

Капитан дальнего плавания Федор Терехов остановился на знакомом
перекрестке.

Два года не был он в Москве! Никто из прохожих не догадался бы, глядя на
моряка, спокойно раскуривавшего трубку, как волновало его все вокруг. И эта
синяя мостовая, и этот горбатый мост-улица, переброшенный через Садовую
магистраль, и дворцы высоты, задевающие шпилями облака...

Сколько людей! И как спешат все! А тогда они улыбались ему... С Леной. И
кажется, идет она и сейчас рядом с Федором. У нее тонкие, холодные пальцы. О
многом, о многом хочется спросить ее. Не написала ни разу. Улетела от
Алексея... А от Федора?

Федор медленно шел по оранжевой панели, разглядывая номера домов и
вывески. Казалось, он искал что-то. Остановился перед красивым особняком,
видневшимся за деревьями парка. Верно, перекочевали они сюда из пахучей
рощи.

На калитке узорчатой железной ограды была надпись: "Дворец звуков".

"Здесь", - подумал Федор и решительно направился по аллее сада.
Поднимаясь по мраморной лестнице, Федор испытывал то же, что чувствует
новичок, взбираясь в бурю по трапу. Покрытые ковром ступени словно
проваливались, уходили у него из-под ног. Сдерживая шаг, он чинно поднялся в
огромный двусветный зал. Бюсты великих композиторов напомнили, что это
концертный зал. Однако здесь не было ни партера, ни балкона, ни лож, ни даже
эстрады. Вместо поперечных рядов кресел вдоль зала тянулись линии прозрачных
кабин с мягкими диванами, обитыми васильковым плюшем.

Федор, бесшумно шагая по упругому китайскому ковру, обошел все кабины,
пристально всматриваясь в как бы погруженных в раздумье людей. Потом он
вошел в одну из свободных кабин, прикрыл за собой тяжелую прозрачную дверь,
и сразу же неожиданно наступила полная тишина, какая бывает лишь ночью в
пустой квартире. Федор посмотрел на часы, улыбнулся чему-то и опустился на
покойный диван. Закурить он побоялся, не зная, как здесь устроена
вентиляция. Он протянул руку к маленькому столику и взял с него тяжелый том,
оказавшийся каталогом. Дворец звуков, как прочел Федор, был грандиозной
"звукотекой", подобием библиотеки, где хранились не книги, а записи звуков,
все, что можно запечатлеть на пленке: выступления общественных деятелей,
музыкальные произведения в разных исполнениях, сцены из театральных пьес,
доклады на любую тему, циклы лекций.

Звукотека была автоматизирована. Ею можно было пользоваться с помощью
любого квартирного телефона. Достаточно набрать номер ее коммутатора, а
потом номер из каталога, аппараты сейчас же включат заказанную запись, и
можно прослушать ее через свой репродуктор. Телефоном же в это время можно
пользоваться, потому что передачи звукотеки идут на токах высокой частоты и
не мешают обычным разговорам. Прежде так вели только междугородные
переговоры, несколько по одному проводу.

Федор подумал: "Сидя за тысячу миль у репродуктора и вуз закончишь. А
захочешь, придешь во Дворец звуков, выберешь концерт по собственному вкусу
или по вкусу спутницы".

Федор сначала бесцельно перелистывал каталог, но потом вдруг
сосредоточенно стал искать что-то. И нашел... Чуть нервничая, он набрал на
диске аппарата несколько цифр. Потом замер.

И откуда-то грянули могучие тяжелые аккорды. Не было ощущения звучащего
репродуктора. Чистые, ясные звуки окутали Федора со всех сторон, завладели
им. Он физически окунулся в них, ничего не слыша и не ощущая ничего другого,
кроме них.

Тысячи мелочей отвлекают тебя от обычного громкоговорителя. Музыка,
которую ты слушаешь походя, только краем касается тебя, оставляя нетронутыми
тайные твои струны, а они могли бы зазвенеть ей в ответ.

Тяжелые аккорды рассыпались блестящим пассажем. И каждая бисерная нотка
нашла отзвук в душе Федора. Никогда не думал он, что способен так слушать
музыку. Он забыл про зал, про кабину, забыл, зачем пришел сюда. Могучая сила
завладела им и повлекла его в неведомый мир. Гремят раскаты. Накренилась
кают-компания, хрустят шпангоуты. Маленькая пианистка мужественно продолжает
играть... Федор видел наклонившееся пианино, девочку со светлыми косичками,
которая была сильнее собственного огромного детского страха.

И вот перед мысленным его взором уже другая пианистка, красивая, гордая,
которая всего лишь один раз играла для него.

Музыка внезапно оборвалась. В открытой двери кабины - потому музыка и
выключилась автоматически - стояла высокая стройная девушка с красивым,
строгим лицом и настороженными серо-голубыми глазами. Сколько раз
представлял себе Федор это лицо!

Он встал.

- Что вы слушали? - спросила она, горячо пожимая его руку.

Вместо ответа Федор закрыл дверь кабины, и музыка возобновилась. Нежная
мелодия рояля сопровождалась оркестровым фоном: так на лесной поляне жужжат
пчелы, шелестят листья, журчит ручеек, перекликаются вдали дети, где-то едет
лошадка...

Они сидели рядом. Федор молча смотрел на Женю: лицо ее покрылось
румянцем, она опустила голову.

Немного смущенная, она захотела выключить музыку, но Федор удержал ее
руку. Фортепианный концерт заканчивался могучим гимном. Федор все так же
молча поднес к своим губам холодные, волшебные пальцы, которые способны были
создать этот звучащий сказочный мир.

Второй раз в жизни поцеловал он эту руку.

- Я лучше сама вам сыграю, - сказала Женя. - Хотелось поговорить по
душам. Я вообще люблю приходить сюда. Курите. Здесь можно.
Кондиционированный воздух. Искусственный климат. Можно заказать хоть
пургу... - и Женя осеклась. Чья-то тень встала между ними.

Федор все понял.

- В знаменательный день встретились. Сбылись мечты, - он достал из
кармана "Правду".

Женя уже видела сегодняшнее сообщение, но теперь прочитала его еще раз:
"Соорудить от Новой Земли до Северной Земли ледяной мол, отгородив им от
океана южную часть Карского моря. В дальнейшем продолжить этот мол вдоль
всего сибирского побережья, чтобы обеспечить круглогодичную навигацию на
всем протяжении Северного морского пути". В сообщении говорилось также о
широком освоении природных богатств Дальнего Севера, о строительстве заводов
и городов и, в частности, о сооружении близ Голых скал подъездных путей,
портов и дорог.

- Наш праздник, - сказала она, возвращая газету.

- Потому и рискнул позвонить по телефону.

Женя с упреком посмотрела на Федора и отвела взгляд:

- Вас надо поздравить. Мне приятно, что вы будете работать на мол.
Заместитель начальника строительства, командующий полярной флотилией,
капитан флагмана гидромонитора. Это уже адмирал! - и она скосила на него
глаза.

- Длинный титул, - усмехнулся Федор. - Сказать проще: каждая экспедиция
берет туземца-проводника. Моя роль не больше.

- За Алешу, каюсь, чуточку обидно. Автор замысла и... всего только
заместитель главного инженера.

- А как он сам?

- Он стал другим. Кажется, даже местоимение "я" употребляет реже. Хотела
бы и я измениться так же...

- Не меняйтесь, - неожиданно для себя попросил Федор.

Женя удивленно взглянула на него.

- Любить не будут? - усмехнулась она.

- Любить? - оживился Федор. - По-настоящему любят не за что-нибудь.

- А как?

- Вопреки... вопреки всему... здравому рассудку, собственной воле,
вопреки недостаткам явным и тайным... прощая и оправдывая все.

Женя никогда не ожидала от Федора такой страстности.

- И вы умеете прощать? - тихо спросила она

- Я не о себе, - отвел вопрос Федор, беря себя в руки.

Женя ждала. Ей хотелось, чтобы Федор снова заговорил о том же, но он
молчал.

- Мы опоздаем! - спохватилась Женя. - Нам ведь надо успеть к Южному парку
на собрание Москвы комсомольской! Молодежь позовут на стройку мола. Как
незаметно пролетело время!

- Да. Два года.

Федор встал. Он с сожалением оглядел прозрачную кабину, где за короткий
миг столько пережил. Молодые люди вышли из Дворца звуков.

- Два года, - задумчиво говорила Женя. - Федя, много это или мало?

- Еще двадцать тысяч миль. Для меня. Для вас - страница истории.

- Какой?

- Металлургии.

- Вы следили?

- За техническими журналами. Прошел техминимум. Проверьте.

- Таких, как вы, не проверяют. Таким доверяют... Вы сказали... вопреки?