пересвистывались, потом Айна успокаивающе погладила Штурмфогеля по одному
плечу, а Рута - по другому.
совершенно особое существо, ни на что не похожее, - развел руками.
блестящий хитин и страшные черты - вот проступал изгиб руки. А вот - овал
лица...
плед и теплый плащ. - Накинь пока вот это...
спичками, решившие остановить танк...
личность Хельги. Вряд ли Волков сделал это сознательно. А значит, и у него
что-то не получилось...
головой, в номер дешевенькой гостиницы и Айна с Нигрой занялись ее
обихаживанием, а Рута села напротив Штурмфогеля, скрестив ноги и опершись
подбородком на руки, и во взгляде ее читалось: а что дальше?
видно...
базируется "Гейер"; неспроста Хельгу в момент отчаяния занесло именно сюда.
Будет видно...
вдруг понял, просто понял, уже без слов: случаи такого вот изменения тел
были Руте известны, и никогда ничем хорошим это не кончалось. И еще
прозвучало: два дня. Или три.
придется делать еще одно дело, срочное и трудоемкое, и именно в тот момент,
когда все усилия надо будет сосредоточить в одной точке... еще один коварный
ход Волкова?.. вполне возможно...
по-своему, и он ее понял. Она пробилась наконец к нему, такому глупому,
тупому и нечуткому...
поцеловал в темные теплые мягкие губы.
придется встречаться...
ответ. Он был в чем-то чрезвычайно пестром, и даже рукава были разного
цвета.
камни тротуаров, голубая вода в каналах, дома самой богатой гаммы:
коричневой - от кремового с легким уходом в беж до цвета горького шоколада.
Красно-белые маркизы над витринами и окнами, ослепительно белые и
ослепительно черные гондолы на воде.
этой (хотя кое-кто из умных людей считал, что все было совсем наоборот),
каналы здесь располагались на разных уровнях, плавно переходя в акведуки,
пролегая по крышам домов или, наоборот, по подземным туннелям. Иногда вода в
них текла быстро...
его детство.
пустой в это время суток, и по спиральной лестнице стал подниматься на
следующий уровень - в тот самый сад.
одинокий старик. Вдали расстилалось море без горизонта.
бутонов, и некоторые цветки уже распускались.
Захтлебен...
ценные сведения. Настолько ценные, что уже и не знаешь, как их применить...
сих пор. Теперь он, по всей вероятности, для "Факела" потерян... а значит,
так или иначе подлежит уничтожению - как дезертир. Жаль, жаль, очень жаль...
Он будет искать доказательства своей невиновности. А "Гейер" будет охотиться
за ним. И тем самым мотивированно находиться тоже поближе к событиям...
нечеловеческие силы. Вот об этом хотелось бы знать больше, но именно на эти
исследования был наложен в свое время запрет. Очевидно, неспроста.
пальто неопределенного цвета, скрученный жгутом шарф, шляпа с размокшими
полями, офицерские ботинки образца восемнадцатого года. Потом, поблуждав
немного по привычно странно ведущим себя коридорам, вышел из здания через
главный вход; после вчерашнего здесь сидели уже полтора десятка охранников -
в касках, бронежилетах...
к парку Драйек. Пересек парк, сел на трамвай и поехал в Изенштайн.
следует никакая тварь, Нойман горбатой улочкой поднялся к дому Ульриха
Шмидта и постучал в дверь.
Что-то странное топорщилось в правом рукаве.
уголок Великого Города, Венецию, страну тихих грез и утонченных фантазий.
Вот и все. Нужно было возвращаться, а значит - покидать захваченное тело, а
значит - не быть уверенным в том, что можно будет в это тело вернуться. С
захваченными телами вообще ни в чем нельзя быть уверенным - особенно если
покидаешь их...
может быть, одной и той же смерти, размноженной и перелицованной, и, умерши
сквозь все эти смерти, Гуго рухнул в следующий труп, приподнялся и увидел у
лица доски гроба, он лежал, связанный по рукам и ногам, а рядом (в гробу?)
сидел кто-то незнакомый...
делать.
если б только не знать при этом, что можешь остаться в нем навсегда, до
самой смерти, безвыходно...
что в таком состоянии наделает глупостей.
не она, а ее пустая оболочка - послушно позволяла что-то делать с собой, но
и только. Все, чего ему удалось добиться, - так это то, что она вымылась на
камбузе горячей водой, кое-как оделась, поела и теперь ходила за ним, как
собачонка, - хорошо еще, что молча.
первый приступ осознанного отчаяния, он уже был собой, но - только
кровоточащей половинкой себя. И еще он подумал, что так, наверное, чувствуют
себя люди, потерявшие неистово любимого человека. Именно этого - неистовой
любви и потери - он еще не испытывал, но теперь понимал кое-что...
щетинистых холмов. За ними начинался лес Броселианда, лес странный, с
легендами и опасностями. Последний лес единорогов. Там, в глубине его, на
обширных полянах, стояли легкие летние дворцы аквитанских королей, и в одном
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер