Чтение 39–й страницы книги ~Властелин~

не новые. То были люди, предметом изучения и интересом которых была
история - как Ассарта, так и прочих семнадцати планет Скопления.

Разговаривать с ними Властелину было как-то проще и свободнее, чем с
генералами: за спиной историков не стояли войска, за ними не было силы. В
своем новом качестве Изар успел уже понять самое главное: Властелин сам не
является силой, он - лишь прибор, координирующий и направляющий действия
подлинных сил. Поэтому, как ни старался он выглядеть уверенным в
собеседовании с генералами, на самом деле ему было немного не по себе.
Помогло прежде всего то, что и генералы хотели видеть в нем то, чем он
должен был быть: надежный регулятор своей силы - военной.

Да, с историками было намного проще. И он, конечно, мог бы собрать их в
тот же день - время оставалось, - чтобы сразу покончить с самыми
неприятными делами; а крайне неприятным для него было, как мы уже знаем,
пребывание на людях. Вначале он так и собирался сделать. Потом передумал.
Перенес на завтра.

Тут пришло, наверное, время сказать, почему же такую неловкость
испытывал Изар, оказываясь среди толпы или перед нею, в особенности, если
толпа была хоть как-то организованной. Дело в том, что он легко поддавался
влиянию чужой мысли, стороннего настроения. То, что думал и решал он,
находясь в спокойном одиночестве, всегда претерпевало перемены, стоило ему
вынести эти мысли или решения на всеобщий суд, пусть и безмолвный. Он
переставал быть собой. Вот и с генералами он собирался говорить вовсе не
так, не обещать им под конец никаких благ - и не выдержал, пообещал, хотя
сам еще как следует не понимал, что же выиграют генералы от изменений,
которые предстояло внести в историю Ассарта. Но - пообещал.

А когда они наконец разъехались - вместе с чувством облегчения испытал
вдруг некий ностальгический приступ, этакую тоску по определенному времени
своей жизни. И вместо того, чтобы настраиваться на предстоящее обращение к
историкам, Властелин приказал перенести все приглашения на следующее утро,
распорядился вызвать машину и в сопровождении лишь малой охраны направился
не к Источнику Вод, чтобы духовно укрепиться перед завтрашним решением
(огласив его, он уже вступал на дорогу, с которой не смог бы свернуть до
самого ее конца), и не в маленький уютный домик в Первом городском поясе,
где с недавних пор жила большеглазая девушка по имени Леза, - возможно, он
заедет туда на обратном пути, - но в парк Третьего Десантного полка
Летучей Рыбы, в составе которого участвовал в одной из высадок.

Есть что-то порочное (по представлениям современной морали) в каждом
нормальном мужчине - нечто, влекущее его к орудиям уничтожения, от
маленького кинжала до многотысячетонного военного корабля, крейсера
межзвездных пространств. Каждое из них имеет не только функциональную, но
и эстетическую ценность, которые трудно разделить, как трудно отделить
красоту человеческого тела от его здоровья. И вот, наглядевшись с утра на
эполеты, аксельбанты, ордена и коралловое шитье на воротниках,
наслушавшись зычных командных голосов, Изар ощутил вдруг тоску по своим
скромным знакам различия и далеко не столь нарядному мундиру, по
безусловному повиновению команде, по бездумной легкости действий, по дрожи
палубы под ногами - палубы маленького десантного катера, только что
покинувшего борт округлой космической матки, по приближению
непредсказуемого - а конкретность опасности всегда непредсказуема, потому
что есть множество способов убить тебя, и ты не знаешь, каким из них
воспользуется судьба - а может быть, и вообще пронесет... И ему захотелось
вновь зачерпнуть хоть горсточку воды из давно уже и бесповоротно протекшей
реки.

На этот раз он не выдавал себя ни за кого другого, он был Властелином и
носил мундир Главнокомандующего. Так что в парк был пропущен
незамедлительно. Он строго приказал, чтобы по начальству не докладывали о
его прибытии, зная, впрочем, что все равно доложат (как он и сам доложил
бы, будь он сегодня начальником караула) - и представляя четко, сколько
минут остается у него на одиночество здесь, среди военных машин. Немного
времени было ему отпущено на изъявление чувств. Поэтому он не стал
заходить вглубь, но приказал открыть первый же эллинг и оставить его там
одного.

Здесь стояли атмосферные штурм-агралеты, низкие, плоские машины,
очертаниями схожие с рыбой скатом - ужас для всего, что ехало, бежало,
ползло или окапывалось внизу, на атакуемой планете. Лишенные собственного
хода в пространстве, они выстреливались с десантных маток в верхних слоях
атмосферы, пронизывали ее, теряя одноразовое защитное покрытие - и,
оказавшись в плотных слоях, сразу же шли в атаку: первая волна - на
ракетные противодесантные установки, вторая и прочие - на все остальное,
что могло взрываться, гореть и умирать. Те, кто пилотировал машины первой
волны, редко оставались в живых; поэтому Изар в то время был назначен
только во вторую, - он пытался протестовать, но отец его посчитал, что и
такой стажировки более чем достаточно: в конце концов, вторая волна тоже
не лечебница для нервных, просто там больше убиваешь, но реже гибнешь сам
- однако это уж как повезет. И вот теперь Властелин подошел к ближайшей
машине, с белой единичкой в черном круге на крыльях (номер волны) и
тройкой на горбике фюзеляжа, означавшей собственный номер штурмовика.
Подошел, на миг заставив себя поверить, что это - его машина, что это он
сейчас займет место в кабине и приготовится к старту и атаке. Возникло
вдруг странное чувство единства, едва ли не родства с этой машиной; он
прижался щекой к холодному, зеркально-гладкому борту, приласкал его
пальцами, как если бы то была женщина, - хотя с женщиной, он, скорее
всего, больше стеснялся бы. Щека его повлажнела - то ли роса села на
холодный металл, то ли слеза скатилась? Нет, скорее роса все-таки...

Так Изар простоял минуты две - безмысленно, растворенно... Потом
снаружи застучали по бетону торопливые шаги: командир полка, конечно. Изар
выпрямился, задрал подбородок, прищурил на всякий случай глаза.

- Отставить, - сказал он, прервав начатый было рапорт. - Вы хорошо
содержите технику, Острие полка. Вы, конечно, захватили журнал поверяющих?
Дайте свет, я сделаю запись.

Он хотел было спросить, кто служит на тройке, но удержался: вопрос дал
бы повод для лишних разговоров, пилоту же мог в чем-то помочь, а мог и
повредить. Ничего, не составляет труда узнать это и завтра. Зачем? Изар не
смог бы ответить на этот вопрос. Может быть, ему показалось, что
незнакомый пилот будет его личным представителем в будущих атаках?

Да нет; каждый пилот будет его личным представителем. И каждый командир
полка. Каждый генерал. Все как один.

- Благодарю за службу, - сказал он, прощаясь.

- Слава Власти! - четко прозвучало в ответ.

Кого видел перед собой Острие полка в тот миг? Мальчишку - пилота с
небольшим стажем? Или - Главнокомандующего, Властелина?

Он был военным человеком. Значит - все-таки, Властелина.

И уж подавно Властелином выступил он наутро перед историками - людьми,
не избалованными вниманием верхов и потому то ли испуганными, то ли
смущенными, а скорее - и то, и другое пополам.

Говоря с ними, он переводил взгляд с одного на другого, стараясь
угадать: вот этот, похоже, станет пробиваться, делать карьеру, ну что же,
отправим в разведку, пусть покажет, каков он как специалист и как человек.
Сосед его - явно ведомый, но такие часто зарываются в предмет глубже
остальных, не тратя сил на лидерство. Надежный рычаг композиционной
группы? Поживем, увидим...

С ними Властелин не собирался заигрывать, как с военными. Наоборот.
Сразу ошарашить перспективами. Чтобы они - не дай Рыба - не стали искать
моральных основ, этических решений. К Синему Осьминогу мораль, и этику
туда же - когда речь идет о судьбе Державы.

- Вы - люди науки, - сказал он (быть может, льстя большинству). - И
знаете, что у наук, как у людей, народов, искусств, бывают свои периоды
застоя, который на деле есть постепенное накопление сил, и периоды взлета,
расцвета, когда одна какая-то наука сосредоточивает в себе коренные
интересы эпохи. Это могла быть - и была - химия, физика. Биология. Раньше
- планетография. Теперь пришли дни истории. Они стучатся в дверь. И мы не
можем впустить их, оставаясь неподготовленными.

Для того, чтобы встретить эти дни во всеоружии, я повелеваю создать
Державный Департамент Истории. И Академию Истории. Буду рад видеть в
составе одного или другой каждого из вас. Из глубины веков наши пращуры
глядят на нас с укоризной. Разве такой видели они свою планету в будущем?
Разве они виноваты в том, что мы прошли не тот путь, каким следовало бы
идти?

Впрочем, на самом ли деле мы прошли тот путь, который сейчас себе
приписываем? Не есть ли наша сегодняшняя история всего лишь компиляция из
обрывочных сведений, произвольных истолкований, предвзятых мнений? Разве
каждое из сохранившихся свидетельств не может быть истолковано не
единственным образом, но многообразно?

Я, Властелин, уверенно говорю вам: нет, наш путь не был таким. И нам -
вам в первую очередь - предстоит восстановить его во всем ослепительном
сиянии. Для этого и создаются названные выше учреждения. Их задачи
различны, но поведут к общей цели. Департамент будет искать - и находить -
новые факты прошлого, новые свидетельства и доказательства. Академия -
определит их места на многоцветной карте нашей истории, которая в
результате сделается совершенно неузнаваемой.

Впрочем, каждый из вас знает, что история - настолько же искусство,
насколько наука. Вы знаете разницу между гениальным полотном мастера и
плоской мазней ремесленника. И меня, и вас учили по беспомощным картинкам,
пригодным разве что для умственно отсталых. Но разве не вошли мы в пору
зрелости, когда по силам становится и создание шедевров?

Я хочу, я требую, чтобы был создан великий труд под названием "История
Ассарта". Вы должны захотеть того же. Разведчики истории и Композиторы
истории - вот две группы людей, которые, создав ее, оставят в ней свой