Чтение 39–й страницы книги ~Серебряная тоска~

- А что я могу посоветовать? Матери, во всяком случае, не носи - не
возьм"т, сам знаешь. У коллекционера своего на деньги обменяй. Друзьям
раздай. Сдай в милицию. Или - Волгу знаешь? В не" кинь. И живи, как
жив"шь. Тебе же спокойнее будет.

- Я подумаю, папа, - сказал я, вставая. - И обязательно сообщу тебе
сво" решение. Ну, спасибо тебе за чай... С лимоном.

- Постой, Игор"к, - остановил меня отец. - Десятку-то возьми... на
всякий случай.

Вс" по той же чавкающей слякоти я ш"л к атобусной остановке. В одном
кармане у меня побрякивали золотые монеты, в другом шуршала папина десятка.

"Нет Высшего Разума, - подумал я в автобусе. - Нет его, нет. Есть
только тоска.

Но, уж е"-то, в избытке. И вдохновения нет. Есть только тоска.
Серебряная, как ночной, падающий снежок. Серебряная, как развевающий его
ветер. Серебряная, как серебро. Как остывшее серебро. Поздравляю, Игорь,
ты наш"л себя, ты - остывшее серебро. В кармане звонко хрустнули остывшие
золотые монеты. Вс"-таки серебро благородней золота, в который раз
подумалось мне. Тут хрустнуло и серебро. Не в кармане. А где? В душе. Как
напыщенно, Игор"к. Плевать - правда. Почему же сокровенная правда так
часто звучит напыщенно? Почему лучшие наши чувства остаются невысказанными
из боязни выспренности? Как тяжело сказать: я люблю тебя, если
действительно любишь, и как легко сказать: да пош"л ты... да пошла ты...
да пошло ты...Пошлу...Пушло. Вс", Игорь, приехали.

Я вышел из автобуса.

- Где тебя носило? - спросил Руслан.

- А "спасибо"?, - спросил я.

- За что "спасибо"?

- За зонтик. Который я так любезно оставил вахт"рше.

- А-а, извини, спасибо.

- И потом, что значит - носило? Сейчас ещ" только десять.

- Ещ" только, - сказал Руслан.

- А что?

- Ничего. Давай спать ложиться.

- Русланчик, а ты знаещь, что Высший Разум - это мираж? - спросил я
мрачно, раздеваясь и укладываясь.

- Спи.

И я, похоже, действительно уснул. Только всхлипнул напоследок: "Руслан,
Руслан"

- и тут же замолк. Потому что это был уже не Руслан.

* * *

Данзас был ещ" бледнее меня. Что не удивительно - в моих жилах теч"т,
вс"-таки, африканская кровь. Он стоял столбом, а поскольку я в возбуждении
наворачивал в ожидании поединка круги, скрипя снегом, мне казалось, будто
он путается у меня под ногами.

- Вы можете постоять хоть секунду спокойно, - нервно сказал я.

Данзас как-то по-овечьи удивл"нно посмотрел на меня. Можно было подумать,
что он агнец которого ведут на закланье.

- Александр Сергеевич... Саша... Ещ" не поздно... едемьте отсюда... я
вс" улажу, - бормотал он.

- Ах, извините, это, кажется, я суечусь под вашими ногами... Дайте
пистолет.

- Пистолет? Да-да, держите... - Он протянул мне пистолет, вцепившись в
его рукоять м"ртвой хваткой.

- Но, позвольте, милостивый государь, вы же не пускаете!

- А? Да-да...

Дантес и д`Аршиак весело переговаривались шагах в полусотни от нас.

- Дайте пистолет, - процедил сквозь зубы я.

- Держите. - Данзас неожиданно сдался.

Лепаж наполнил мне ладонь какой-то вдруг тоскливой тяжестью. Я даже
отшатнулся назад, и Данзасу пришлось поддержать меня под локоть.

- Саша, - снова сказал он.

- Выше голову, господин Данзас! - полупрокричал я. - Впереди - свет
тьмы или тьма света!

Данзас поглядел на меня, как на безумца.

- Разве вы не понимаете?! - вскричал вдруг он. - Дерясь против вас,
Дантес ставит под удар лишь себя. Дерясь против Дантеса, вы ставите под
удар лучшее, что есть в России!

- Какие правильно-нудные слова, - вздохнул я. - Господин Данзас, вы мне
надоели.

Займите сво" место секунданта подле господина д'Аршиака. Мо" же место -
против господина Дантеса.

- Ну, что там? - крикнул Дантес.

- Мы готовы, - откликнулся я. - Господин Данзас...

Данзас, втянув голову в плечи, направился навстречу д'Аршиаку. Они
сошлись и встали рядом, как две фарфоровые статуэтки.

- Теперь и вы сходитесь, господа! - весело крикнул д'Аршиак.

На внезапно ослабших ногах я сделал пару невнятных шагов навстречу
Дантесу. Тот ш"л впер"д уверенно, улыбаясь.

"Как странно, - подумал я, - вот сейчас выстрелишь человеку в голову, в
грудь, в живот, и он замр"т, навеки неподвижный... И чего стоила перед
этим вся моя ненависть к нему? Вся моя ревность, вс" мо" честолюбие? Плохи
мы, хороши ли, но ведь наша жизнь такой неоценимый дар, что..." Тут живот
мой пронзила такая адская, жгучая боль, что я упал на снег.

- Игор"к, Игор"к! - кинулся Русланчик ко мне.

- Сер"жка, ты что? Убил его?! - кинулся Колька к Сер"жке.

Слабо соображая, что делаю, я нажал курок так и не вывалившегося из рук
пистолета. Сер"жка схватился за руку. Колька как-то по-бабьи взвизгнул.
Руслан отпрянул.

... Ну, конечно, я всегда ш"л навстречу этой ч"рной реке, в которой
отражение снежных сугробов выглядит какой-то белой насмешкой над нею.
Бросьте, бросьте, над собою. Вы-то, дорогие-белые, всего лишь отражение, а
она, ч"рная-текущая - реальна, е" воду можно испить, можно после
выплюнуть, и вс" равно она будет реальна. Можете, если угодно, гордиться
собою, будучи настоящими белыми сугробами, но не гордитесь своей белизною,
будучи лишь отражением в ч"рной реке... Больно-то как... Игорь, Игорь, как
же?.. Сер"жка, как рука?.. Интересно, куда впадает Ч"рная Речка? Игор"шка,
лучше б меня застрелили... Сер"жка, Игор"шка, пацаны, вы что, с ума сошли?
Коньяку хотите?

- Бросьте, господин д'Аршиак. И вы, господин Данзас. И вы, госпдин
Дантес, тем более - бросьте. Я сейчас узнаю, куда вед"т Ч"рная Речка.
Ч"рные воды, мягкие воды... Даром свободы есть бремя свободы. Вс".

Я прон"сся сквозь черноту необузданного космоса, влился во что-то синее,
расплылся в ч"м-то золотом. Это золотое пожевало меня и выплюнуло. И я
пулей влетел в серебро. В серебре этом на необъятном, похожем на облако,
ковре сидел невысокого роста худощавый человек с ч"рными бакенбардами,
грозящими вырасти в седую бороду. Длинными ногтями пальцев он передвигал
кусочки картонной мозаики и был настолько поглащ"н этим занятием, что не
обращал внимания на виение вокруг него белых человекоподобных мух.

- Здравствуйте, - почему-то не смущаясь, сказал я - Чего? - оторвался
от своего занятия человек.

- Здравствуйте, - повторил я.

Человек взлохматил бакенбарды, поправил цилиндр на голове и
окончательно взглянул на меня.

- Здравствуйте, - ответил он. - Надеюсь, вы ко мне?

- Конечно, к Вам, - ответил я. - Больше-то не к кому.

- Вот тут вы ошибаетесь. Ко мне вы всегда успеете. Впрочем, я вам рад.

Скучновато тут. Да и мухи заедают. Да не мне на них грешить. Небось,
хотите порасспросить меня?

- Кажется, нет.

- Нет?! - обрадовался Он.

- Ну, разве что, один вопрос.

- Да. - Он нахмурился.

- Что это Вы тут за картонки раскладываете?

- А-а... Это, понимаешь, мил друг, puzzle.

- Как-как?

- Ну, головоломка такая. Из многих кусочков создать одно целое.

- А, типа там, кораблик какой-нибудь...

- Ну, можно и кораблик. А, можно, и из корабликов порт. А из народов -
человечество. А из зв"зд - Вселенную. А из тоски - любовь.

- А это ещ" как? - не понял я.

- А так. Когда тоска каждого станет всеобщей тоскою, она уже будет не
Тоской, а Любовью.

- И?

- И ничего пока не получается! - Он капризно и яростно грохнул кулаком
по puzzlе'y. Тот брызнул во все стороны разноцветным картоном. - Ну, вот,
опять - вс" сначала. Ш"л бы ты отсюда, а?

- Куда же мне идти? - удивился я.

- А откуда приш"л. - Он отмахнулся от меня, словно от белой мухи.

И я полетел вниз. Из серебра - через золото, через синеву, через
черноту космоса. Вниз - в иное серебро.

Я лежал на кровати, весь в поту. Голова Русланчика лежала тут же, рядом,
почти касаясь моей. Губы по-детски шевелились во сне, волосы припли ко
лбу. Я нежно прикрыл ему рот ладошкой и прилип своими волосами к его.