событий. От моих действий, как от камня, брошенного в воду, расходятся
круги, все дальше, все шире, захватывая в свою орбиту другие события, мне
пока неизвестные. И через три дня мир окажется не совсем таким, каким я
его оставил. И значит, пульт там не будет включен - видно, некому там
будет его включить.
Однако тут же я сообразил, что вообще-то, конечно, не может, но как раз в
данном уникальном случае это возможно, потому что включенная хронокамера
связывает общим каналом два момента времени - настоящий и будущий. Она как
бы одновременно существует и тут, и там. И если там, в этом загадочном
будущем, пульт почему-то отключился, то он должен отключиться и здесь.
Получается так, вроде свернул я на углу не в ту сторону, пошел по новому
маршруту, и не видна уже прежняя, хорошо знакомая улица, и вернуться туда
нельзя, и даже крикнуть "Прощайте!" нельзя, - те, кто остался там, не
услышат и не ответят. Прежний твой мир не исчез, но ты исчез из него и для
него. Все осталось там по-прежнему, и камера стоит, и пульт тебя
дожидается... только никогда уже не дождется.
реальности возмущается: ну как это могут существовать в одном и том же
месте минимум два разных мира?! Да и не очень-то они разные - в общем, все
на один манер, с некоторыми вариантами... А может, вся эта теория насчет
отклоняющихся мировых линий никуда не годится? Может, изменяя реальность
при переходе во времени, мы попросту аннулируем ее, эту прежнюю
реальность, и заменяем другой, уже измененной? Нет, постой, как же так? Я
ведь только что был в одном времени, а попал в другое. Это же ясно: там
была ночь, тут - вечер. И окурков в пепельнице там не было и не могло
быть: я же не курю, а Аркадий... Я бессмысленно поглядел на пепельницу.
Да, но это никакое не доказательство. Я сравниваю разные точки на одной и
той же линии... разно расположенные во времени, но существующие
одновременно... Постой, а пульт! Почему тогда погас пульт? Нет, и это
ничего не доказывает... или, вернее, доказывает, что я уже изменил
реальность... Нет, не так... нет, я окончательно запутался!
можно было и там, у себя, заниматься, а здесь действовать надо! И в первую
очередь надо разыскать Аркадия. Где он, в самом-то деле, слоняется!
дела в том районе у Аркадия определенно были...
пускай! Чего мне бояться? Увидят, так примут меня... за меня же! Одет я
так же, постареть за три дня не успел. Никому даже и не приснится, что я
Борис, да не тот.
- не поймаешь, не удержишь. Ну, ладно...
лаборатории и зашагал к боковой лестнице - той самой, где недавно, часа
два-три назад, но в том, прежнем мире, Нина повстречала Аркадия...
Бродвей какой-то... Я прижался к стене, осторожно выглянул на лестницу - и
тут же попятился. Внизу стояли двое.
Хотя особенно напрягаться и не стоило - в институте было абсолютно тихо, а
узкий туннель лестницы отлично работал как рупор, донося до меня каждый
звук.
Нашли тоже время и место для лирического молчания! Наконец чиркнула
спичка, потом что-то затрещало. Вроде бы спичечный коробок сломали. Потом
кто-то из них кашлянул, и я отчетливо услышал голос Аркадия:
не прояснилось. Надо бы пробраться в зал хронокамер, понаблюдать.
как следует. Я все побаивался, что наткнусь... ну, на самого себя! Ведь
недаром же видели меня в институте вечером двадцатого мая! Конечно, эта
история меняется с каждым моим шагом и все больше расходится с той,
прежней, но не может же она сразу во всем измениться! Если загадочным
гостем Аркадия был именно я - какой-то другой "я", - то мои теперешние
действия вряд ли успели изменить столь существенный факт. А встречаться с
самим собой и из первоисточника выяснять, какова же моя роль в этой
истории, мне определенно не хотелось. То есть в случае чего никуда не
денешься, конечно...
коридора была дверь с тамбуром - она выходила во двор, к эксплуатационному
корпусу; я стал в тамбуре и сунул носок туфли в дверь, чтобы она
оставалась чуть приоткрытой. Сквозь узкую щель я видел весь коридор и
дверь зала хронокамер. Сейчас они выйдут, наверное. Уж тут-то я их
разгляжу как следует: в коридоре светло...
полезло вверх, к самому горлу. Из зала вышел только один человек. И это
был Аркадий.
темновато и яркий свет резанул ему глаза. Он постоял у двери, будто
задумавшись о чем-то. Лицо у него было не то озабоченное, не то печальное,
- нет, скорее хмурое... жесткое и хмурое.
испугался, как бы Аркадий не услышал. Теоретически я был вполне готов
встретить здесь, в прошлом, живого Аркадия, - да ведь в расчете на это я и
затеял всю историю с переходом. Но сейчас, когда живой Аркадий оказался в
десяти шагах от меня, я еле на ногах устоял, даже за стенку уцепился,
чтобы не упасть. Шестьдесят часов назад я видел Аркадия мертвым, а сейчас
он как ни в чем не бывало стоял в коридоре - хмурый, злой, но живой! И
сигарета, как всегда, торчит в углу рта, и глаза чуть прищурены, и смотрит
он словно куда-то внутрь себя... Ну полное впечатление, что у Аркадия
какой-то важный эксперимент не ладится! Вся моя злость на него пропала,
мне хотелось крикнуть во весь голос: "Аркадий!" - и броситься к нему...
пошел обратно к боковой лестнице. Я выпрямился и вздохнул посвободней. Я
даже злорадно ухмыльнулся, потрогав карман куртки: "Иди, иди! Войдешь в
лабораторию и приятно удивишься!" Но тут же острая боль сжала сердце: ведь
это Аркадий стоял и думал, что пора ему идти умирать!
истины... Но я понимал, что это будет неразумно. Сейчас надо заняться в
первую очередь "незнакомцем". С Аркадием я еще успею поговорить, он пока
жив и невредим и минимум на полчаса имеет занятие - выяснить, куда
девались таблетки. Запасной порции у него, конечно, нет. Вообще непонятно,
где мог Аркадий раздобыть такую уйму снотворного, оно же по специальным
рецептам выдается... Ах да, Мурчик! Не иначе как Аркадий к ней подкатился
по старой памяти! То-то она вчера так разволновалась, когда я заговорил о
снотворном, прямо голос у нее дрожал...
- тогда я срочно эвакуируюсь обратно в тамбур. Но дверь не скрипела и
никто из зала не выходил. Да что же он там делает, что вообще там можно
делать, в этом, еще мертвом зале, среди всякого хлама и мусора?! Я уже был
сыт по горло всеми этими тайнами пещеры Лейхтвейса. Вот пойду сейчас и
добуду интервью у этого типа, кто бы он ни был - хоть и я сам, мне уже все
равно! Пора установить, кто есть кто и кто откуда.
даже приостановился, прислушался, держа одну ногу на весу. Нет, затихло
опять, упряталось... Ну ладно, потом додумаю, сейчас все равно некогда!
ни звука не слышно. Спать он там устроился, что ли? Я осторожно потянул
дверь на себя, она скрипнула, открылась; полоса света из коридора легла в
полумрак зала, я увидел беспорядочно наваленные обрезки труб, дикую
путаницу кабелей, черную, тускло поблескивающую тумбу трансформатора...
Никакого человека я там пока не разглядел. Но он-то меня должен был
отлично видеть, я ведь стоял на свету! "Вот врежет он мне сейчас
чем-нибудь по башке!" - с неудовольствием подумал я. Но все же распахнул
пошире дверь, шагнул через порог и торопливо огляделся.
этот неизвестный посетитель попробовал спрятаться, я бы непременно услышал
- тишина стояла мертвая.
корпусом, перед ними росли высокие кусты сирени, поэтому тут было
темновато даже днем. Я щелкнул выключателем у двери - вверху загорелись
белые нагие огни больших лампочек, развешанных по всему потолку на еле
закрепленной проводке.
сами-то монтажники пробираются сквозь эти строительные джунгли. Но
спрятаться тут было негде, разве что в глубине зала, за хронокамерами. Они
стояли, все три в ряд, у задней глухой стены - высоченные кубы, раза в три
больше нашей лабораторной. Четвертую монтажники еще не поставили, только
фундамент под нижний электромагнит подвели.
пошуруем там. Я поднял обрезок тонкой трубы длиной более метра и начал
пробираться к хронокамерам, путаясь в кабелях и расталкивая грохочущие
трубы.
Сквозь канализацию он, что ли, просочился, как Кристобаль Хунта у братьев
Акунин Борис
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Куликов Роман