теплоходе.
Афанасия Гавриловича, но, призывая на помощь здравый смысл и рассуждая
спокойно, начальник поисковой группы не нашел в поведении товарища Усикова
никакого нарушения дисциплины. Что же касается морально-этических норм,
которые всегда волновали Журавлихина, то и здесь трудно было придраться.
Единственно, в чем следовало бы Усикова упрекнуть, - это в отсутствии
такта - для молодого человека вещи тоже не бесполезной. Когда страдает
твой близкий друг, веселость ни при чем.
нетактичен.
хорошая зависть и плохая, все, над чем не один раз задумывался Журавлихин,
- пересортировать, разложить по своим местам. Но это невозможно, так же
как из многих смешанных на палитре красок выделить необходимые тебе цвета.
А поэтому жить очень трудно, обязательно будешь спотыкаться и в кровь
разбивать себе нос.
утро.
- А как же я? - Журавлихин спросил об этом из вежливости, зная, что у
Митяя был готов полный текст письма с изложением проекта фильтра.
пока гуляйте. Мне тоже еще надо шагать. Утренняя гимнастика - пять
километров.
развернуться, - привык ежедневно пешком ходить на работу и редко
пользовался машиной. Ничего не поделаешь, возраст требует. Коли сидишь на
месте, прибавляется лишний жирок. Даже на теплоходе приходится помнить об
этом.
быстро шагающую фигуру профессора. Но это его не смущало. Пусть следуют
хорошему примеру, - куда полезнее, чем целыми сутками играть в преферанс!
печатал свои тяжелые шаги Митяй, а слева семенил Лева.
густом табачном дыму маячили какие-то расплывчатые фигуры. - Это так
называемые отдыхающие. Едут до Ростова и обратно. Оторвите кого-нибудь из
них от карт и спросите: где он находится, день сейчас или ночь?.. Не
скажет, клянусь вам, не окажет. Теплоход дойдет до Ростова, возвратится в
Москву, и у Химкинского вокзала эти горе-путешественники опросят:
этих людей, которые не умеют отдыхать, но больше всего он ненавидел их
равнодушие. Нельзя, совестно отгораживаться от беспокойного и в то же
время прекрасного мира толстыми стеклами салона. Сквозь них не доносятся
ни гудки буксиров, ни шум лебедок на пристанях, ни многоголосый говор
пассажиров.
рассказывая Жене и прибежавшим к нему Митяю и Левке о своей победе.
говорил, что сейчас он себя чувствует, будто после особенно удачного
эксперимента: удалось "расщепить, как атом", абсолютно неделимое ядро
заядлых преферансистов. Двое из них, увлеченные разговором с профессором,
незаметно для себя прошагали по палубе семь километров.
губах его блуждала снисходительная улыбка. Это не укрылось от рассказчика.
Взглянув на Митяя, Набатников спросил.
к щекам. Действительно, не только Митяй, но и он сам почему-то подумал об
этом, хотя поведение профессора казалось ему вполне естественным и
благородным.
вы, наверное, считаете, что не пристало серьезному ученому заниматься
такими пустяками. В самом деле, зачем ему нужно было расстраивать компанию
безобидных картежников? Каждый отдыхает по склонности характера. А мне их
жалко.
позорного, чем равнодушие. Страшно найти в себе это подленькое, грязное
чувство. "Инспектор справедливости" победоносно смотрел на друзей.
судьба какого-нибудь великого открытия. Он не мог оставаться равнодушным
даже к трем юным слушателям, собравшимся в крохотной каюте. Он заражал их
своей верой в людей, которым нужно переделать не только землю, но и самих
себя.
продолжал Набатников. - Хотел бы я увидеть такого смельчака, скажем, у
высоковольтной установки. Вы думаете, что рассеянными они бывают в жизни?
Чепуха! Сейчас наука делается не только в тиши кабинетов. Ученые всюду -
на полях, стройках, в заводских цехах. А это сама жизнь.
мнению любителей так называемой "пульки", он чудак.
что его мало интересует проплывающий мимо караван судов, если на руках
только два козыря.
ему удалось убедить солидных и умных людей, увлеченных бесконечной игрой,
бросить это занятие, выйти из прокуренного салона на палубу и
почувствовать, что, кроме счастливой козырной девятки, которой вы
закончили партию, есть и другое, настоящее счастье: смотреть на плещущееся
под луной серебро, вдыхать степные ароматы трав, угадывать огни бакенов на
перекатах и благодарным хозяйским взглядом провожать глубоко осевшие суда.
карты в руках, так как заменял одного из наиболее активных партнеров,
который ничего не ел с самого утра, а сейчас вырвался в каюту подкрепиться.
товарищей! Не закончив партии, они ушли за профессором. Афанасий
Гаврилович объяснял свой поступок твердым убеждением, что если тебе
предоставлен отдых, ты должен отдыхать по-настоящему. Он хоть и не был
директором плавучего санатория, но все же заботился о самочувствии этой
четверки, думая о делах, к которым эти разные по своей профессии люди
вернутся из отпуска.
у самой воды зеленоватой, серебристой лентой. Теплоход плыл совсем близко,
так что можно было рассмотреть в зелени красные прожилки - тонкие прутья
ивняка.
ему во всех случаях говорить только правду. Конечно, сегодняшний случай
пустяковый, можно превратить все в шутку, но солжешь один раз, а там по
этому зыбкому мостику нетрудно дойти и до Левкиного хвастовства, чего ему
никак не мог простить Журавлихин. "Врешь, его не переврешь", - обычно
говорил Митяй, когда упоенный своим рассказом Лева настолько терял чувство
меры, что даже сам не мог отличить правду от вымысла.
телевизионные дела и, главное, упоминать о Наде. Это уж совсем личное и
лишнее. Если бы его не звал Лева, не смущал других своей игриво
ухмыляющейся физиономией, то почему бы и не признаться, что на экране
появилась лаборантка?.. "Впрочем, нет, - тут же подумал Журавлихин. -
Тогда придется рассказать и о потерянном "Альтаире", а это ребятам не
понравится".
знакомого.
его поведением.
сказать.
пришлось лететь с одним академиком. Он осматривал леса в нашем районе.
общем, его знает вся страна... Когда садился в кабину, у меня сердце
замирало. Погода была скверная, а тут такого драгоценного человека вдруг
доверяют девчонке... Не спорьте, - возразила она, заметив нетерпеливое
движение Журавлихина, - конечно, девчонке: ведь я тогда только что летную
школу окончила. Ну, а потом... вынужденная посадка. Вспоминать не хочется.
Белоусов Валерий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Круз Андрей
Грабб Джеф
Шилова Юлия