Чтение 39–й страницы книги ~Трехручный меч~

- И он уцелел?

- Я тоже уцелел, - ответил я туманно. - Просто переболел... теперь у меня иммунитет, как к свинке. Но много наших полегло, ты прав.

- Осман! - проговорил он, опомнившись, я уловил в его игривом голосе нотку сожаления. - Он твой... Увы, Га-корд, все хорошее когда-то кончается. Мы и так чересчур затянули, не находишь? Как жаль, что не увидишь, как я создаю несокрушимую армию, а потом вторгнусь с нею в те миры, откуда ты прибыл!

- Брось меня в темницу, - предложил я, - и я буду свидетелем твоих побед.

Он покачал головой:

- Предложение отменяется.

- Разве не хочешь увидеть, как я в бессилии грызу цепи, как завидую тебе?

Он вздохнул:

- Хочу. Не человек я, что ли? Но такие послабления своим слабостям чреваты... Осман!

- Да, мой господин!

- Руби.

Сильные пальцы заломили мне руки, я выгнулся от резкой боли в суставах, рухнул на колени. Грубые пальцы ухватили меня за волосы. Я чувствовал, как тянут, стараясь сделать мою шею тоньше, чем у гуся. Один из стражников слева от меня сказал торопливо:

- Только не промахнись, дурило.

- Не боись, - раздался зычный голос Османа. - Я всегда делаю чисто. И красиво...

Я прохрипел с отчаянием:

- Погоди, погоди! Я же имею право на последнее слово? Он покачал головой:

- Ни последнего слова, ни последнего поцелуя, ни даже последнего взгляда. Осман! Приступай. Чтоб через пять минут голова этого дурака торчала на колу над воротами.

Я сказал в отчаянии:

- Да, ты победил, победил!.. Но больше всего я жалею, что никто, увы, никто так и не узнает тайного слова, что открывает твой Камень Силы...

Он вскинул руку, останавливая палаш Османа, с жадностью всмотрелся в мое искаженное мукой лицо. Проговорил медленно, еще раздумывая и подбирая слова:

- Я придумал, как заставить тебя страдать еще больше... Эй, Гастон!

Стражник подбежал, вытянулся:

- Слушаю!

- Принеси тряпку да попрочнее! Быстро.

Стражник исчез, буквально через минуту уже протягивал де Жюрминелю дурно пахнущую тряпку, которой явно вытирали коней. Де Жюрминель сделал всем знак отодвинуться, тряпку деловито скатал в ком, приблизил губы к моему уху и тихо сказал очень отчетливо:

- Камень Силы, где, кстати сказать, спрятана и моя смерть, открывается словами: "Во имя бога Кокацетля, его детей и потомства!"

В следующее мгновение его лицо хищно изменилось, одной рукой ухватил меня за челюсти, сдавил, челюсти разжались, он буквально вбил в рот туго свернутую тряпку, превратив в кляп. Я задыхался, глаза полезли на лоб, тряпка не только закрыла рот, не давая даже замычать, но наполовину перекрыла дыхалку.

Он отодвинулся, заулыбался, в глазах дьявольское веселье. Я чувствовал, что на моем лице в самом деле глубочайшее отчаяние, ведь не могу даже выкрикнуть вслух, дабы хоть кто-то запомнил, сохранил, а потом найдется смельчак, что все же доберется до этого гада, разобьет двери сокровищницы и выкрикнет заметное слово...

- Вот-вот, - сказал он с удовлетворением, - наконец-то я заставил тебя страдать!.. Наконец-то в твоих глазах настоящая мука. Ты бы видел свою рожу! Это же надо такое отчаяние, а? Умираешь, унося с собой величайшую из тайн! И не можешь выкрикнуть в надежде, что услышат хотя бы стражники!

Я с трудом замычал, руки дернулись с намерением выдернуть кляп, но тяжелая цепь не пустила. Де Жюрминель впервые захохотал, широко раскрывая пасть с дивными, в самом деле белоснежными зубами. Захохотал всласть, до слез, даже головой замотал, а когда совладал с собой, слабо махнул Осману, показал жестом, что голову мою срубить и насадить на пику. А потом все сжечь, а пепел развеять.

Осман грубо ухватил меня за голову, пригнул. Я упал на колени. Он, держа одной рукой за волосы, другой широко замахнулся. Свиста палаша я не услышал, зато донесся другой свист, он показался мне знакомым, тут же справа и слева послышались крики страха и боли. Я инстинктивно рванулся в сторону, больно дернуло за волосы, и в деревянную колоду с неприятным стуком вонзилось лезвие. Сам Осман изогнулся, обе руки задрались в красивом жесте, словно вынимал меч из-за спины, но на самом деле пальцы скребли оперение толстой деревянной стрелы, просадившей его шею насквозь, острие вылезло почему-то из середины груди.

Я догадался взглянуть наверх. В лиловом закатном небе нарезают круги крупные драконы, едва-едва размахивая крыльями. Десятки лучников торопливо выпускают стрелы, а воины в тяжелых доспехах швыряют дротики. Те щелкают по каменным плитам, отскакивают от статуй, но еще чаще с чмоканьем вонзаются, как в мокрую глину, в мечущихся, подобно испуганным и разъяренным муравьям, людей.

Де Жюрминель зарычал от ярости, рука метнулась к кинжалу. Меня сейчас прирезать проще, чем цыпленка, но кто-то из стражников самоотверженно вскрикнул:

- Они высаживаются, мой господин!.. Уходите, не теряйте времени!.. Мы их задержим!

Сильный порыв ветра опрокинул меня на задницу, а де Жюрминеля заставил отступить на два шага. С опустившегося дракона соскочили с десяток рыцарей, ринулись, гремя доспехами, в нашу сторону. Де Жюрминель зарычал в бессильной ярости:

- Зачем я тянул?..

Он метнулся к стене здания, ладони с разбега шлепнули в крестики на каменных плитах. Часть стены легко повернулась боком, де Жюрминель проскользнул молниеносно, стена тут же повернулась и встала на место. И дело не в том, что края кладки так подогнаны, что не отыщешь зазор, а что я услышал металлический щелчок. Это значит, задвинуты все запоры.

* * *

Ко мне подбежали, подхватили под руки, кто-то с силой выдернул кляп. Могучие крепкие рыцари, отборный отряд, я все еще не понимал, кто так вовремя пришел на помощь, но рыцари расступились, в проходе показался крупный человек в полном рыцарском доспехе, но с непокрытой головой. Седые волосы красиво падают на блестящий металл, лицо в глубоких морщинах, я с изумлением узнал короля Гарторикса.

По властному движению его длани подбежал кузнец. Один из рыцарей положил на колоду боевой молот, на нем натянули цепи, кузнец могучими ударами быстро расплескал звенья. Цепи осыпались с тяжелым звоном, даже грохотом.

Я вздохнул с облегчением:

- Спасибо... А теперь, Ваше Величество, надо спешить, иначе опоздаем...

К моему удивлению, он кивнул:

- Знаю. Пойдем.

- Побежим! - крикнул я.

За нами метнулось с десяток крепких рыцарей. На бегу я спросил осторожно:

- Вы... знали?

- Откуда? - спросил он сердито. - Ты уж извини, но без знания магического слова воевать с де Жюрминелем бесполезно. Мы надеялись, что сумеешь выудить тайное слово.

Я поежился, вспомнив, как близко к моей шее был палаш Османа.

- Вы рисковали... Рисковали, Ваше Величество.

- Мы верили, что ты будешь бороться до конца.

Я вздрогнул, повел плечами, сказал:

- Ладно, все выгорело удачно. Но как узнали, что уже выведал тайное слово?

- А твой ворон следил за тобой. Как только понял, что знаешь волшебное слово, тут же полетел к нам. А мы ждали рядом, в соседнем лесу. Не слезали с драконов!

В главном здании на полу тела убитых, челядь попряталась, а мы взбежали на второй этаж. У дверей трое павших стражей, один, правда, пытался отползти, оставляя за собой кровавый след. Его тут же хладнокровно дорезали. Мы ворвались в тайную комнату, я вскрикнул:

- Успели!

Король в изумлении смотрел на черную глыбу металла:

- Здесь?

- Да, - ответил я. - Именем бога Кокацетля - отворись!..

Огромная монолитная масса как будто бы слегка шелохнулась. Один из рыцарей вскрикнул:

- Вон там щелочка!

- Где? - спросил король.

- Ваше Величество, да вон же...

Теперь и я увидел тонкую, словно длинный женский волос, пересекающий глыбу посредине, щель. Один из рыцарей попытался вставить лезвие меча, но щель слишком узка, а меч в сравнении с нею толще бревна. Я набрал в грудь воздуха, готовясь выкрикнуть заклятие целиком, но стена затрещала, камни знакомо повернулись, а из черноты прохода торопливо выбрался де Жюрминель. Он был бледен, хватал ртом воздух. Увидев нас возле глыбы, издал крик ярости, хотел было броситься вперед, но рыцари выхватили мечи, сперва загородили короля, настолько велик страх перед Черным Властелином, но затем осмелели и осторожно двинулись вперед, изготовившись к схватке.

Де Жюрминель отступил, наши взгляды встретились, я все еще чувствовал страх перед этим чудовищем, но он понял, что проигрывает, с проклятием снова нырнул в темный тайный лаз. Рыцари, сразу осмелев, торопливо полезли вслед за ним.

Я чувствовал что-то неладное, де Жюрминель тоже из тех, как и я, кто борется до последнего, он многое предусмотрел, это еще не все...

- Лаз! - вскрикнул я.

- Что с ним? - спросил король с недоумением.

- Он не закрыл за собой лаз!

- Да просто не успел...

Я повернулся к глыбе металла и прокричал торопливо:

- Во имя бога Кокацетля, его детей и потомства!

Глыба вздрогнула и распалась на две половинки, словно расколотый мечом гигантский арбуз. В середине зияет пустота, а в одной половинке холодно и страшно заблистал неведомый камень, похожий на кусок льда размером с куриное яйцо.

За спиной раздался скорее удивленный, чем встревоженный голос короля:

- А лаз-то захлопнулся.

Я схватил кристалл, король оглянулся, глаза расширились:

- Это?

В комнате заскрипело, в другой стене появилась щель, оттуда вышел де Жюрминель, усталый, с комьями паутины на плечах. Сразу же выхватил меч и сказал зло:

- Твои тупые рыцари сейчас в комнате без окон и дверей. А я с вами... Во имя Тьмы, кого я вижу? Гарторикс, Властелин Тьмы?

Я опешил, ибо на лице де Жюрминеля непомерное изумление, глаза выкатываются из орбит, а смотрит на короля. Тот нахмурился, я уловил на красивом стареющем лице сильнейшее смущение. Не глядя на него, сказал мне быстро:

- Уничтожь кристалл.

- Нет! - вскрикнул де Жюрминель.

С поднятым мечом он ринулся на меня, король встал на его пути. Де Жюрминель обрушил на него град ударов, абсолютно не заботясь о защите. Зазвенело железо, полетели искры. Я сжал кристалл, не понимая еще, что надо делать, но король отступает под яростными ударами де Жюрминеля, тот неуязвим и бессмертен, и если прорвет оборону короля...

Я быстро положил кристалл на половинку черной глыбы, за спиной лязг металла, тяжелое дыхание, рукоять моего меча ударила по кристаллу. За моей спиной раздался крик боли. Оглянувшись на миг, я увидел, как де Жюрминель, что уже занес меч для разящего удара по шатающемуся королю, зашатался сам. Лицо перекосилось, как от сильной боли.

- Заработало! - вскрикнул я.

Ударил, еще, еще, с третьего раза кристалл треснул и тут же рассыпался на песчинки. Меня толкнуло в спину, я быстро обернулся, успел поддержать падающего короля. Плечо и правая рука обагрены кровью, лицо смертельно бледное, он выдавил с трудом:

- Ты не спешил...

- Как и вы, - огрызнулся я.

Де Жюрминель выронил меч, а сам с белым как мел лицом отступил на шаг, попробовал опереться о стену, однако ноги не удержали, сполз по стене. Послышался топот, в проеме распахнутой двери показались бегущие рыцари. Всех опередил громадный, поперек себя шире, воин в легкой кожаной кольчуге. Я думал, он в боевой маске, но эта маска гримасничала, я узнал тролля, что похитил дочь короля.

За троллем спешила молодая женщина, одетая в дорожный костюм. Тролль остановился посреди комнаты, озираясь, в руке громадный меч, а из необъятной груди вырывается злобное рычание. Девушка с плачем бросилась к королю:

- Ты ранен? Отец, ты ранен?

Король ответил хриплым голосом:

- Жить буду... Зря вы, мы справились бы сами.

Она оглянулась на де Жюрминеля, тот сидит на полу, прислонившись к стене. Изо рта бежит тонкая струйка крови, на смертельно бледном лице выглядит особенно яркой, вызывающей. Взгляд затуманивался, блуждал, останавливаясь то на короле, и тогда в нем проступало прежнее безмерное удивление, то на тролле, на которого дочь короля смотрит влюбленными глазами.

- Черный, - сорвалось с его губ, - Гарторикс, Черный Властелин... Теперь ты хозяин всего мира...

Он дернулся и затих. Тролль рычал все тише, налитые кровью глаза озирали помещение. Дочь спросила отца с недоумением:

- Что он сказал? Ты теперь хозяин... всего мира?

Земля под ногами дрогнула, из глубин донесся предостерегающий рокот. Я не успел раскрыть рот, как следом раздался страшный грохот, земля затряслась с такой силой, что со стен срывались картины, статуи падали и разбивались на мелкие, блещущие на изломах куски. С потолка посыпалась пыль, мелкие камешки. Затрещало, потолок пошел жуткими глубокими трещинами, начал проседать, пыль и камешки посыпались чаще.

- Уходим! - заорал я.

Массивная глыба тяжело рухнула перед дверью, куда я намеревался броситься, мозаичный пол вздрогнул, подпрыгнул. Глыба развалилась, а мелкие осколки брызнули, как шрапнель, иссекая немногие уцелевшие картины, мебель.

- Надо уходить...

Сверху страшно треснуло, словно молния расколола камни. Потолок задвигался, глыбы просели ниже, все еще удерживая друг друга, одни выдвигаются, как широкие поршни с неровными краями, другие отстают, еще толчок... Одна глыба выпала, и весь потолок освобожденно рассыпался, устремился вниз.

Я сжался, ожидая страшные расплющивающие удары, жуткий грохот разламывает череп, пахнуло ветром, в глаза бросило горсть пыли, а в рот вбило ком из шерсти и песка. Я зажмурился, напрягся, одновременно выплевывая гадость, на зубах скрипит, ветер стал сильнее. Некоторое время я ждал, когда же меня раздавит, наконец открыл слезящиеся глаза.

Вокруг простерлась зеленая равнина, мы все стоим на вершине пологого холма с плоской верхушкой. От наших ног убегают дороги на четыре стороны до самого горизонта, чти значит, мы на самом перекрестке, а чуть в сторонке небольшой постоялый двор, который показался мне смутно знакомым. Черные тучи быстро тают в стремительно набирающем голубизну небе. Брызнуло яркое оранжевое солнышко, моя кожа ощутила ласковые лучи. От черного замка ни следа. Тролль взревел, глаза снова налились кровью, но королевская дочь обняла, что-то пошептала, и он успокоился.

- И что теперь? - спросила она у отца.

- Эти земли дарю вам, - ответил он хмуро, вид у него оставался несчастный. - Будьте мудрыми и справедливыми правителями... А вот я...

Я кашлянул, сказал громко, прерывая его на полуслове:

- Черный Властелин погиб. Перед смертью он успел понять и сказал вслух, что теперь король, ваш отец, - хозяин этого мира. И он, конечно же, останется справедливым правителем!

Король вздрогнул, на его лице отразились страх и недоверие. Дочь со счастливым визгом поцеловала родителя, ухватила тролля и утащила к группе рыцарей, что попали было в ловушку, а теперь внезапно оказались на зеленой траве посреди бескрайнего поля.

Король взглянул исподлобья.

- Ты мог уничтожить меня, - произнес он хмуро. - Достаточно сказать, что... ну, что Черным Властелином звали в молодости меня. А также Князем Зла. Иногда - мастером Тьмы. Я им, увы, и был.

- Да, - ответил я. - Можно было, но... зачем?

Он остро посмотрел на меня из-под нависших седых бровей:

- Но как же... справедливость?

Я сдвинул плечами:

- А что это? Как и эта... истина? Все меняется, и мы тоже. Я тоже одно время, стыдно вспомнить, кошку держал... потом понял, что с собакой просто заниматься не хочу, а выводить на улицу вообще боюсь. Вдруг да насрет на тротуаре? Да... еще пионером был, негров рвался освобождать... за демократов голосовал... И что ж мне теперь себя, нынешнего, за того, прошлого дурака, убивать?.. Нет, то был один человек, а я - другой. Я за того дурака отвечать не хочу.

Король схватил меня за руку, благодарно потряс. В глазах блеснули слезы.

- Ты... единственный, - сказал он жарко, - кто все понял! Кто понял все, я даже не знаю, как глубоко все! Даже глубже, чем я сам. Я только чувствовал, как бессловесный зверь, а ты все объяснил.

Я не слушал, сделал пару шагов в сторону постоялого двора. Оттуда доносится слабый шум драки, песни, через разбитое окно со звоном стекла вылетела табуретка. Сердце мое счастливо дрогнуло, я узнал это место.