мира?
годную для обитания планету и основать Галактическую Империю. И мы не
хотим вмешательства космонитов. Они могут оставаться на своих планетах и
жить, как им нравится, но вмешиваться они не должны.
заперли вас на Земле. Та же старая несправедливость. Вы такой же скверный,
как Бастермейн.
потенциальной тяги к экспансии. Вы, космониты, не имеете такого
потенциала. Вы пошли по пути долгожительства и роботов, и потенциал исчез.
Теперь у вас нет пятидесяти миров. Солярия покинута. Со временем так будет
и с другими. Поселенцы же не намерены толкать космонитов на путь
вымирания, но и вмешиваться в их добровольный выбор не собираются. А ваша
речь была направлена на вмешательство.
чем за минуту.
глупость с моей стороны, - сердито сказала Глэдис. - За кого вы меня
принимаете?
смерти боится выступить. Откуда мы знали, что вы сумасшедшая, которая за
полчаса сумела убедить жителей Бейли-мира громогласно приветствовать то,
против чего они восставали всю жизнь? Но сейчас, - он тяжело встал, - я
тоже хочу принять душ и хорошенько выспаться, если смогу. Увидимся завтра.
мадам.
сделал его потому, что впервые за все время моего существования я оказался
перед тысячами человеческих существ. Будь это два столетия назад, я сделал
бы это открытие тогда. Если бы я не встретился с таким множеством людей,
не было бы открытия.
но никогда не получал и не получу, потому только, что на моем пути никогда
не встретятся нужные условия. Я останусь в полном неведении, если
обстоятельства не помогут мне. А на них я не могу рассчитывать.
давно поддерживаемым образом жизни, могла бы с таким хладнокровием стоять
перед тысячами. Не думаю, что она могла бы вообще что-нибудь сказать.
Полагаю, что ты направил ее и обнаружил, что можешь сделать это без вреда
для нее. Это и есть твое открытие?
торможения, ослабить лишь настолько, чтобы позволить ей сказать несколько
слов и быть услышанной.
перед которыми я оказался. Я никогда не экспериментировал с таким
количеством, как и леди Глэдис, и был ошеломлен, как и она. Сначала я
думал, что ничего не смогу сделать с обширной ментальной связанностью,
которая била в меня. Я чувствовал себя полностью беспомощным, друг Дэниел.
могу выразить это в словах - цвет симпатии к мадам Глэдис. Я сыграл на
этом и обнаружил, что этот цвет симпатии уплотняется. Я хотел небольшой
реакции в пользу леди Глэдис, которая подбодрила бы ее, а для меня сделало
необязательным вмешательство в ее собственный мозг. Только это я и сделал.
Не знаю, сколькими нитями нужного цвета я управлял, но немногими.
которую я тянул, тащила за собой ближайшую того же рода, и обе они тянули
несколько других, ближайших. Больше я ничего не делал. Легкие движения,
звуки, взгляды, казалось, одобряли то, что говорила мадам Глэдис, и тянули
к этому других.
одобрения, которые я мог определить лишь потому, что мозги были открыты
мне, мадам Глэдис тоже определила, и торможение в ее мозгу пропало без
моего вмешательства. Она стала говорить быстрее, откровеннее, и публика
реагировала лучше, чем раньше - и тоже без моего вмешательства.
такой интенсивности, что я закрыл свой мозг, иначе это могло бы
перегрузить мои контуры.
однако все это началось с такого незначительного изменения, внесенного
мною в толпу, какое я раньше вносил в небольшую горсточку людей.
Подозреваю, что эффект распространился на большую аудиторию, чем та, что
воспринимала мое внушение - прошел по гиперволне.
мозгом со всей его сложностью и противоречием, поэтому не понимаю
механизма его реакций. Но, по-видимому, толпой легче управлять, чем
индивидуумом. Это выглядит парадоксом. Казалось бы, чем тяжелее груз, тем
больше усилий. Большое расстояние пройти дольше, чем малое. Почему же
большое количество народу легче поколебать, чем нескольких человек? Ты,
друг Дэниел, думаешь как человек: можешь ты это объяснить?
Одна искра может спалить лес.
мнению, должны были взволновать чувства аудитории. Она не пыталась
рассуждать с ней. Возможно, что чем больше толпа, тем легче ее поколебать
именно эмоциями, а не разумом.
предсказать, чем поведение одной личности. И это, в свою очередь,
означает, что если законы, долженствующие развиться для улучшения хода
развития истории, можно предсказать, то нужно иметь дело с большим
населением - чем больше, тем лучше. Это и должно быть Первым Законом
психоистории, ключом к изучению Человека. Но...
человек. Человек же, возможно, инстинктивно, понимает свой мозг и поэтому
знает, как управлять другими такими же. Мадам Глэдис, не имея никакого
опыта выступлений перед толпой, провела это дело мастерски. А насколько
это было бы лучше, если бы у нас был кто-то вроде Илии Бейли. Друг Дэниел,
ты подумал о нем?
эмоции и настроение и знаю по прошлому опыту, что такая текстура твоего
мозга ассоциируется с Илией Бейли.
живым, и я снова услышал в памяти, что он мне тогда сказал, и думаю об
этом сейчас.
скрытое значение, Илия Бейли должен был выразить это.
понимал значения того, что он сказал.
всегда готовая для пользования. Некоторые ее эпизоды вспоминались часто
из-за их информации, и лишь очень немногие всплывали только потому, что
Дэниел хотел почувствовать их текстуру. Таких было очень мало, по большей
части те, что относились к Илии Бейли.
был еще жив. Мадам Глэдис приехала с ним, но когда они вышли на орбиту
вокруг Бейли-мира, на их маленький корабль поднялся Бентли Бейли. Он был
довольно грубым мужчиной средних лет. Он посмотрел на Глэдис несколько
враждебно и сказал:
узнаете ли вы его почерк и голос, но даю вам честное слово, что это его, и