сбив Принца на землю.
же безмолвно, но Она обернулась. Красный Бык остановился вслед
за ней и вновь попытался оттеснить ее в море. На этот раз на
приплясывающий тягучий натиск Она обращала не больше внимания,
чем на токование тетерева. Не двигаясь, взирала Она на
изувеченное тело Принца Лира.
Набегавшие волны вскидывали в предрассветном свете белые
гребни. Молли не видела в них ни одного единорога. Небо над
замком было алым. отчетливо и ясно, словно безлистный стол,
чернел на самой высокой башне силуэт Короля Хаггарда. Молли
видела прямой шрам рта и потемневшие от напряжения ногти на
охвативших парапет пальцах. Но замок теперь не может пасть.
Лишь Лир мог повергнуть его:
звук, с которым Она встретила в первый раз Красного Быка; это
был уродливый, квакающий стон, полный печали, потери и
ненависти, стон, который не может вырваться из бессмертных уст.
Замок пошатнулся, закрыв лицо рукой. Король Хаггард отпрянул от
парапета. Красный Бык колебался, переминаясь с ноги на ногу и
клоня голову.
прекрасно, что Молли закрыла глаза. Открыв их снова, она
увидела, как Бык увернулся от ее удара. Рог единорога вновь
светился, и свет его трепетал, словно крылья бабочки.
движения его были легки, как у рыбы в воде. Его рога напоминали
молнии, и малейший поворот его головы заставлял ее уклоняться,
но он отступал, отступал вниз к воде, как только что отступала
она. Она бросилась на него, пытаясь убить, но не могла. С тем
же успехом она могла бы пытаться убить тень или память.
его в воду. Там он встал, прибой бился о его копыта, вымывая
из-под них песок. Он не наступал и не спасался бегством, и
теперь Она знала, что не может убить его. И все же, пока в
горле Быка что-то удивленно клокотало, Она готовилась к новому
броску.
картиной. Словно бы с башни, более высокой, чем башни замка,
она глядела на бледное взморье, где две куклы, мужчина и
женщина, как прикованные не отрывали глаз от глиняного бычка и
крошечного единорога из слоновой кости. Брошенные игрушки... А
рядом еще одна, полузатоптанная в песок, вблизи высится
песочный замок со щепкой-королем, воткнутой в одну из кривых
башен. Сейчас все поглотит прилив, и не останется ничего, кроме
вяло кружащих над пляжем птиц.
белопенные гребни над зеленым стеклом, вдребезги разбивавшимся
о песчаные отмели и покрытые слизью скалы, волны, терзавшие
берег со свирепостью огня. Стаями с берега взлетали птицы, и
полные внезапной ярости крики их тонули в реве волн.
струящегося зеленого с белым прожилками мрамора -- их гривы,
хвосты, изящные бородки самцов в лучах солнца... темные и
глубокие, как само море, драгоценные камни глаз... и сияние...
перламутровое сияние рогов. Рога приближались, словно радужные
мачты серебряных кораблей.
осмеливались. Они бились на мелководье, будто перепуганные
рыбы, когда сеть поднимает их из воды, -- еще не оставившие
море, но уже теряющие с ним связь. Каждая волна приносила все
новые сотни единорогов и бросала их к тем, кто уже боролся с
потоками воды, выносящими их на берег. Они толкались, вставали
на дыбы, спотыкались, откидывали назад длинные молочно-белые
шеи.
Красного Быка. И существо из плоти и крови, и беплотный дух от
этого удара лопнуло бы, как перезрелый арбуз. Даже не заметив
удара, он повернулся и медленно вошел в море. Давая ему дорогу,
единороги заметались в воде, разбивая прибой в мелкие брызги,
встававшие у берега стеной тумана, который их рога превращали в
радугу; но и песок, и скалы, и все королевство Хаггарда, и вся
земля вздохнули, когда Бык ступил в море. Чтобы пуститься
вплавь, ему пришлось зайти далеко. Самые большие волны
доставали лишь до его колен, прилив застенчиво разбегался в
стороны. Наконец Бык погрузился в море, подняв чудовищную
черно-зеленую волну, твердую и гладкую как ветер. Она беззвучно
вздымалась, заслоняя горизонт, пока на мгновение не скрыла из
вида сгорбленные плечи и покатый круп Красного Быка. Шмендрик
поднял мертвого Принца и побежал вместе с Молли, пока их не
остановила крутая стена утеса. Волна разлетелась ливнем
разбивающихся цепей. Тогда единороги вышли из моря. Молли не
различала их -- они были несущимися к ней криком и светом,
слепившими глаза. Она была достаточно умна, чтобы понимать: ни
один смертный не должен видеть всех единорогов на свете, и она
попыталась найти только своего единорога и глядеть только на
нее. Но их было слишком много, и они были слишком прекрасны.
Протянув руки, слепо, как Бык, она двинулась к ним.
Принца Лира. Они обезумели от свободы. Но Шмендрик заговорил, и
они разделились, обтекая Молли, Лира и его самого справа и
слева: некоторые даже перепрыгивали через них -- там море
обтекает скалу и вновь смыкает за ней свои воды. Вокруг Молли,
сверкая, тек поток света, столь же невероятного, как горящий
снег, тысячи раздвоенных копыт пели словно цимбалы. Она стояла
очень тихо. не плача и не смеясь, такое счастье было непомерным
для нее.
утес и обтекающих замок единорогов тают стены и башни, словно
песочная крепость в волнах. Замок рушился громадными холодными
глыбами, таявшими и исчезавшими в воздухе. Он исчез без звука,
не оставив следа ни на земле, ни в памяти двоих людей,
следивших за его падением. Через минуту они не могли вспомнить,
ни где он стоял, ни как выглядел.
обломки замка. Молли услышала его отрывистый смех, словно он
ожидал и это. Мало что удивляло когда-нибудь Короля Хаггарда.
отпечатки следов, ничто уже не говорило ни о том, что здесь
были единороги, ни о том, что здесь был замок Короля Хаггарда.
Только у Молли в глазах все еще тек, сверкал поток.
-- Было бы глупо хотеть, чтобы все окончилось по-другому, и я
побуду глупой с минутку, но все же такой конец несомненно
лучше. Словно солнечный луч коснулся вдруг ее шеи своим теплом,
скользнул по волосам, она обернулась и обхватила руками шею
единорога.
этот момент Молли потеряла голову на столько, что уже
собиралась спросить: "А больше ты не уйдешь?" Но Она мягко
выскользнула из ее объятий туда, где лежал Принц Лир, чьи синие
глаза уже начинали бледнеть. Она стояла над ним так, как стоял
он, охраняя Леди Амальтею.
Против единорога бессильна и сама смерть. -- Молли внимательно,
как не делала уже давно, взглянула на него и увидела, что он,
наконец, обрел всю свою силу и свое начало. Она не могла
сказать, почему поняла это -- от него не исходило неистового
сияния; никакие другие признаки, по крайней мере в тот момент,
не отличали его от прочих смертных. Это был обычный Шмендрик
Маг, и все-таки он был впервые.
прикоснулась к нему рогом. И пусть все кончилось и кончилось
счастливо, во всем ее облике была усталость, а в красоте --
печаль, которой никогда раньше не видела Молли. Ей внезапно
показалось, что единорог тоскует не о Принце Лире, но об
исчезнувшей девушке, которую нельзя вернуть назад, о Леди
Амальтее, которая могла бы счастливо жить с Принцем. Она
склонила голову, и рог ее застенчиво, как первый поцелуй,
коснулся подбородка Лира. Он сел, моргая и улыбаясь чему-то
прошедшему. -- Отец, -- позвал он торопливо, с удивлением.--
Отец, я видел сон. -- Но вот он заметил единорога, и кровь
вновь прилила к его лицу. Он сказал: -- Я был мертв.
Березин Федор
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Посняков Андрей