считала "богган" самым подходящим термином. - Маккей почувствовал холод и
принялся потирать руки. - Честно говоря, по народным преданиям создание из
рода сид становится боханом только после того, как незваным пристанет к
семье или какому-нибудь человеку.
высокими плакучими ивами по дорожке вдоль берега озера, направляясь к
выходу на угол Арлингтон и Бойлстон.
сверхъестественный гость в доме, можно сказать.
гумна. Иногда хватало нескольких капель крови от зарезанной коровы.
посевы расти. Естественно, при условии, что его содержат в довольстве.
Если же нет... - Маккей рассеянно пожал плечами. - Видите ли, обижать их
было неблагоразумно. Они способны были обнаруживать собственнические
инстинкты... ревновать к привязанностям хозяина. И проявлять
мстительность. Кажется, доктор Кэмпбелл только и делала, что без конца
обижала свой камень. - Профессор усмехнулся.
злобный народец сид по-настоящему боялся только трех вещей. Холодного
железа, света и могущества определенных святых. Например, святого Патрика.
По-моему, история доктора Кэмпбелл указывает на то, что и святого Дунстана
следует считать в равной степени влиятельным.
Свет оказывал на него губительное действие. Вот почему днем им приходилось
оборачиваться камнями и предметами.
явился Патрик и дал им нагоняй. И изгнал очень многих. Всех богганов, все
злобное племя. - В глазах у Маккея плясали смешинки.
- Возможно, обратно в мир иной. "Удел их - одиночество, и жилище их -
змеиное гнездо".
возможности небрежно, - почти все, что вы мне рассказали про тот
английский камень, можно сказать про камень, который она подобрала в
Кашеле.
Потом глаза старика начали сужаться.
Энджела еще никогда не была так серьезна. Она думает, что этот камень
обладает собственной волей. Шныряет вокруг да около, когда никто не
смотрит. Она пришла к убеждению, будто он виноват в гибели нашего кота,
возможно - в смерти одной нашей приятельницы, Фионы... вы ее видели на
нашей свадьбе... и в смерти нашей уборщицы, которая, как думает Энджела,
выбросила его вон и тем самым навлекла на себя его недовольство. Как вам
это нравится?
их нерожденного ребенка.
медленно проговорил он.
наговорили. Если честно, мне очень жаль, что она не оставила треклятую
штуковину в Кашеле - там, где нашла ее.
не понимая, почему.
забитый сделанными в прошлом веке фотографиями зал ресторана с высоким
потолком. Головы лосей, оленьи рога, лампы с оранжевыми абажурами. Голова
бизона. У дверей - драцены со скудной листвой. Серые гравюры: Джордж
Вашингтон, птицы, охотники, игроки в крикет, пышущая здоровьем девица с
влажной улыбкой. Из динамиков над дверью неслось "Не могу перестать любить
тебя". Продюсера Шон обнаружил за столиком у окна.
производил впечатление чрезмерно огорченного - казалось, ему вообще все
равно. Он выглядел подавленным и, похоже, нервничал по поводу предстоящей
встречи не меньше Шона.
в "Мистер Чудо". Безотносительно к делу они поговорили об инфляции и о
последнем разводе Вейнтрауба. Шон не сводил глаз с бронзовой женщины,
державшей электрический канделябр. Возле статуи стоял настоящий бостонский
вереск. За ней в нише виднелось соседнее помещение, обставленное, как
библиотека. Уходящие к потолку ряды книг. Массивная хрустальная люстра.
Подошел официант. Они заказали куриный пирог и лапшу "феттучини".
время норовит скользнуть взглядом мимо коллеги, за окно, и задержаться на
зеркальном фасаде нового здания "Джона Хэнкока", стоявшего прямо напротив
ресторана. Он угрюмо подумал, что оно такое же темное и непостижимое, как
мысли организации, которую приютило. Конторы телевизионщиков находились на
сороковом и сорок первом этажах. Когда это здание только возвели, в один
прекрасный день вылетели все стекла. Конструкцию пришлось целиком
облицевать фанерой. Самый большой фанерный ящик в мире, будь ему пусто.
Отчего же все стекла выскочили, задумался Шон.
- двое неопрятных мужчин и женщина (невысокого роста, привлекательная, в
сапогах) - не сказали ни слова. Наблюдая уголком глаза за их бесстрастными
лицами, Шон страдальчески подумал, что эти люди явно испытывают к Ирландии
отвращение. Потом зажегся свет, и телевизионщики, опять-таки без единого
слова, снова исчезли, оставив Шона с Вейнтраубом попариться еще немного.
симпатия к этому человеку.
совещания предстояло убить еще полчаса.
отчаяния. Вейнтрауб зарылся в толстый еженедельник "Всякая всячина". Им
было больше нечего сказать друг другу. С объяснениями было покончено.
Теперь они жаждали только ответов.
ней в какую-то контору.
и интересная женщина. Кажется, последнее слово было за ней. Шон отметил,
что дама надушена крепкими духами, которые напомнили ему "Шалимар", но не
были им.
понравился. И что они наметили дату выхода в эфир на двадцать восьмое
января. Школьный сценарий их тоже заинтересовал. Он показался им
"стоящим". Ее саму привлек феминистский аспект. У нее возникли кое-какие
предложения. Когда, по их мнению, они могли бы начать? Да, а еще у нее
есть и другой сценарий, который они, возможно, захотели бы обдумать. Но об
этом можно было поговорить позже.
секретарши телефона и позвонил домой. В трубке слышались бесконечные
длинные гудки. Шону не верилось: Энджелы, мать ее так, все еще не было.
После минутных раздумий он нажал на рычаг и, тыча пальцем в кнопки, набрал
другой номер. Ответил хрипловатый голос Сюзанны.
в таком же приподнятом настроении, как и Шон, и под перезвон "Гуччи"
выплясывал скромную джигу радости - странная выделывающая антраша фигурка,
превращенная в карлика многочисленными зеркальными колоннами и
циклопическими черными стенами с их наклонными фресками из красных и
желтых цифр. Шон почувствовал, что очень тронут восторгами Вейнтрауба. Они
добавили личности Джека совершенно новую грань. Он напоминал попавшего в