Чтение 39–й страницы книги ~Вино из одуванчиков~

-- Ясно, я помогу!--Том тоже взялся за колдунью.-- Ну и тяжесть!

-- Она была совсем молоденькая, когда Наполеон...-- Дуглас перебил
себя:--Старые всегда тяжелые. Потому и видно, что они старые.

-- А к чему все это. Дуг? Ты мне скажи, к чему мы из-за нее так
хлопочем, а?

К чему? Дуглас растерянно заморгал и остановился. Все случилось так
быстро, он зашел так далеко и так разволновался, что успел уже забыть, к
чему все это и зачем. И только теперь, когда они уже снова шагали по
тротуару и на веках у них трепетали тени, точно черные бабочки, а руки
пропахли пыльным воском, он вдруг подумал -- а правда, к чему?

Он медленно заговорил, и голос у него был чужой и далекий, как этот
неверный лунный свет.

-- Знаешь, Том, совсем недавно, месяца полтора назад, я вдруг открыл,
что я живой. Ну и плясал же я тогда! А потом, только на прошлой неделе, в
кино, я открыл, что когда-нибудь непременно умру. Раньше я об этом вовсе не
думал. И меня как-то ошарашило... будто мне вдруг сказали, что больше
никогда не будет кино и пикников, или что школу закроют навсегда, а ведь она
не такая уж плохая, хоть мы ее и ругаем, или все персиковые деревья вдруг
завянут, или овраг засыплют и совсем негде будет играть, или я заболею и
буду сто лет лежать в постели в темноте... и я здорово напугался. И теперь
сам не знаю, что к чему. Но только я хочу помочь мадам Таро. Спрячу ее на
несколько недель или месяцев, а пока поищу в библиотеке книжек по черной
магии и узнаю, как ее расколдовать и вытащить из этого воска, и пускай себе
опять живет на свете, она и так уж сколько времени потеряла даром. И, ясное
дело, она будет очень благодарна, и разложит свои карты со всеми чертями и
кубками, и саблями, и костями, и предскажет мне, которую яму надо обходить
стороной и в какие четверги лучше оставаться в постели. И я буду жить вечно
или вроде того.

-- Ты же и сам в это не веришь.

-- Нет, верю -- почти во все. Осторожно, вот и овраг. Мы пройдем
напрямик, через свалку, и...

Том остановился-- Дуглас схватил его за руку. Не оборачиваясь, мальчики
слушали грохот тяжелых шагов за спиной; каждый шаг вызывал громкое эхо,
будто на дне пересохшего озера неподалеку палили из ружья. Кто-то выкрикивал
ругательства.

-- Том, ты навел его на след!

Они побежали, но огромная рука подхватила их и швырнула одного направо,
другого налево. Они с криком покатились по траве, а рассвирепевший мистер
Мрак бешено размахивал кулаками, скалил зубы и брызгал слюной. Он держал
куклу за шиворот и за локоть и яростно сверкал глазами на мальчиков.

-- Она моя! Что хочу, то и делаю! Какого черта вы ее стащили? От нее
все мои несчастья--и денег нет, и дело прогорает, все летит к чертям. Сейчас
я ей покажу!

-- Не надо! --закричал Дуглас.

Но огромные железные ручищи вскинули хрупкое восковое тело так высоко,
что оно заслонило луну, закружили, завертели его под звездами и наконец с
проклятьями метнули, точно из великанской рогатки, прямо в овраг. Оно
просвистело в воздухе и рухнуло, следом полетели проклятья, лавиной
посыпался мусор, взметнулось облако пыли и пепла.

Дуглас приподнялся, сел и поглядел вниз.

-- Нет,--сказал он.--Нет!!

Мистер Мрак качнулся на краю откоса, охнул и тоже чуть не полетел в
овраг.

-- Скажите спасибо, что я и вас туда же не отправил! И он неуверенно
побрел прочь, ноги у него заплетались, один раз он упал, но поднялся и все
время что-то бормотал про себя, то хохотал, то бранился, пока не исчез из
виду.

Дуглас долго сидел на краю оврага и плакал. Наконец высморкался.
Поглядел на брата.

-- Том, уже поздно. Папа будет всюду ходить и нас искать. Нам надо было
вернуться час назад. Беги домой по Вашингтон-стрит, найди папу и приведи
сюда.

-- Ты что, может, в овраг за ней полезешь?

-- Раз она валяется на помойке, она теперь ничья. И никому нет до нее
дела, даже мистеру Мраку. Скажи папе, зачем я его зову и что ему вовсе
незачем возвращаться с нами по городу, пускай его никто с ней не видит. Я
понесу ее задворками, и никто ничего не узнает.

-- Да ведь от нее теперь никакого толку, механика-то вся сломана.

-- Как же ты не понимаешь, ведь не оставлю я ее здесь одну, под дождем.

-- Ясное дело.

И Том медленно пошел прочь.

Дуглас стал спускаться в овраг, осторожно пробираясь между грудами
золы, грязной бумаги и консервных банок. На полдороге он остановился и
прислушался. Вгляделся в многоцветный сумрак, в провал, зияющий под ногами.

-- Мадам Таро!

Ему почудилось, что далеко внизу в лунном свете шевельнулась восковая
рука. Это на ветру затрепетал клочок бумаги. Но Дуглас все же двинулся к
нему...

Городские часы пробили полночь. Почти всюду в домах погасли огни. В
маленькой мастерской в гараже отец И двое сыновей отступили от колдуньи --
она сидела теперь спокойно, совсем как прежде, в старом кресле-качалке, а
перед нею на карточном столике, покрытом клеенкой, фантастическим веером
раскинулись монахи и клоуны, кардиналы и скелеты, солнца и хвостатые звезды
-- гадальные карты, которых она чуть касалась восковой рукой.

Говорил отец:

-- ... все отлично понимаю. Бывало, еще мальчишкой, когда из нашего
города уезжал цирк, я носился как сумасшедший и собирал миллионы афиш. Потом
разводил кроликов, увлекался колдовством. Мастерил на чердаке всякие
иллюзионы, а потом никак не мог их оттуда вытащить.-- Он кивнул
колдунье.--Помню, лет тридцать назад она и мне предсказала будущее. Ну
ладно, теперь хорошенько почистите ее и идите спать. А в субботу мы для нее
соорудим специальный ящик.

Отец пошел было к выходу из гаража, но Дуглас тихонько его окликнул:

-- Пап. Спасибо тебе. Спасибо за обратную дорогу. В общем, спасибо.

-- Вот еще,-- сказал отец и вышел. Оставшись одни с колдуньей, братья
поглядели друг на друга.

-- Надо же, прямо по Главной улице так и прошагали все вчетвером--ты,
я, папа и она! Другого такого отца на свете нет!

-- Завтра пойду и откуплю у мистера Мрака все остальные автоматы,--
сказал Дуглас.-- Долларов за десять он их отдаст, все равно ведь выкидывать.

-- Ясное дело.--Том поглядел на старуху в кресле-качалке.--Ух ты, сидит
совсем как живая. Интересно, что у нее там внутри?

-- Тонюсенькие косточки вроде птичьих. Все, что осталось от мадам Таро
со времен Наполеона...

-- И никакого механизма? Давай вспорем ее и посмотрим.

-- Успеем.

-- Когда же?

-- Ну, года через два, когда мне будет уже четырнадцать, вот тогда и
посмотрим. А пока я ничего не хочу знать, она здесь -- и ладно. Завтра я
примусь за дело и расколдую ее раз и навсегда. Когда-нибудь ты услышишь, что
у нас в городе появилась неизвестная красавица итальянка в летнем платье, и
все видели ее на вокзале, она купила билет в какую-то восточную страну и
села в поезд, и все скажут, что в жизни не видали такой красоты, и все сразу
про нее заговорят, и никто не будет знать, откуда она взялась и куда
уехала... и когда ты про это услышишь, Том, вот тогда ты поймешь -- это я
нашел такие чары и расколдовал ее и освободил. И тогда, значит, года через
два, в ту самую ночь, когда уйдет ее поезд, мы с тобой поглядим, что там под
воском. А раз ее уже здесь не будет, ясно, мы найдем внутри только мелкие
винтики и колесики и всякие тряпки. Вот так.

Дуглас осторожно приподнял восковую руку и стал двигать ею над танцем
жизни, над шалостями костлявой старухи смерти, над сроками, и судьбами, и
сумасбродствами-- рука чуть касалась их, постукивала по ним, шелестела
потускневшими ногтями. Повинуясь каким-то скрытым законам равновесия,
колдунья склонила лицо и поглядела прямо на мальчиков; немигающие глаза ее
сверкнули в ярком свете голой, без колпака, лампы.

-- Предсказать тебе судьбу. Том?--тихо спросил Дуглас.

-- Давай.

Из широченного рукава колдуньи выпала карта.

-- Том, ты видал? Одна еще оставалась, спрятанная-- и, пожалуйста, она
кидает ее нам!--Дуглас поднес карту к свету.-- Ничего нет. Я положу ее на
ночь в коробку со всякой химией. Завтра откроем, а там проступят буквы.

-- И что же там будет написано?

Дуглас закрыл глаза, чтобы получше разглядеть слова.

-- Там будет вот что: "Ваша покорная слуга и преданный друг мадам
Флористан Марианн Таро, хиромантка, целительница душ и прорицательница,
сердечно вас благодарит".

Том засмеялся и тряхнул брата за плечо.

-- Ну-ка, ну-ка, а дальше?

-- Сейчас... И еще там будет сказано: "Гоп-ля-ля! Тру-ля-ля! Только
дурак хочет умереть! То ли дело плясать и петь! Когда звучит погребальный
звон, пой и пляши, дурные мысли -- вон!" И еще: "Том и Дуглас Сполдинги, в
вашей жизни сбудется все, чего вы только пожелаете". И еще там будет
сказано, что мы с тобой будем жить вечно, Том, вечно. И никогда не умрем...

-- И все это будет написано на одной карте?

-- Все-все, до единого слова.

В свете яркой электрической лампочки они склонились над такой
прекрасной и многообещающей, хоть пока и пустой, картой -- двое мальчишек и
колдунья, и горящие ребячьи глаза пронизывали ее и читали каждое непостижимо
скрытое там слово, которое вот-вот, уже совсем скоро всплывет из своего
тусклого небытия.