Чтение 39–й страницы книги ~Ветеринар для единорога~

Надеюсь, что до этого не дойдет. В последние месяцы на Перекрестке и так
льется слишком много крови.

- Слишком много крови... - Филдс добавил с грустью, которая обдала
Бидж ледяным холодом. - Ну, генеральный инспектор за ними присмотрит, и
если от них будет исходить угроза... - Он умолк. Бидж подождала, не
скажут ли они еще что-нибудь, потом тихо вернулась в гостиницу.

Глава 12

- Спасибо, что поехала со мной. - Анни, правившая машиной, все время
сверяясь с картой, чем-то напоминала Конфетку при поездках на
Перекресток. - Мне очень не хотелось отправляться туда одной.

- Я присоединилась с удовольствием, - ответила Бидж, глядя в окно. На
самом деле она чувствовала себя несколько неловко. Бидж перестала ходить
в церковь сразу, как уехала из дома, к тому же она подозревала, что Анни
о ней беспокоится и надеется, что посещение церкви ей поможет.

Но прошлой ночью она до полного изнеможения сидела над своим Большим
Списком. Она пронумеровала свои книги и рядом с каждым названием
написала имя. То же самое она проделала с перечнем пластинок и кассет
(глупо, конечно, но она порадовалась, что так и не потратилась на
проигрыватель для компакт-дисков). Она написала еще несколько писем,
разложила их по конвертами убрала в коробку с надписью: "Открыть в
случае моей смерти".

Грустно думать о смерти, когда есть так много всего, ради чего стоит
жить, еще грустнее осознать, как мало стоит твоя жизнь. Бидж с болью
подумала о том, из чего же теперь складывается ее существование, и была
рада возможности отвлечься от этих мыслей хотя бы на время.

Она обратила внимание на то, с какой осторожностью Анни медленно
повернула направо, стараясь держаться как можно дальше от края дороги.
Высунув голову в окно, Бидж бросила взгляд на усеянный скалами крутой
склон:

- Ты не особенно любишь эти сельские дороги, верно? Анни принужденно
засмеялась:

- Я их ненавижу.

- Как же тогда ты выносишь поездки на Перекресток? - Бидж сразу же
пожалела о том, что сказала это.

- Насчет Перекрестка меня вообще многое смущает, - сказав это, Анни
надолго замолчала. Бидж откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь
чувством воскресного покоя и солнечным теплом, смягченным зеленью, и
стала смотреть, как за окном мелькают дубы и кедры.

Их окатила густая волна смолистого запаха сосен, росших на холме.
Птичьи трели и хруст гравия под колесами были единственными звуками,
нарушающими тишину. Бидж не могла бы сказать, чем эти сельские
окрестности отличаются от Перекрестка, за исключением того, что дорога
имеет номер на карте штата, тем не менее разница была.

Бидж почти задремала, когда Анни притормозила и удовлетворенно
сказала:

- Ну вот мы и на месте.

Церковь выглядела в точности так, как Бидж и ожидала: ничем не
украшенные дощатые стены, маленькая колоколенка с колоколом, похожим на
школьный, ухоженное кладбище под высокими соснами рядом.

Люди, собравшиеся здесь, были одеты нарядно, но не модно. Спортивные
пиджаки, сшитые из добротной, но тяжелой ткани, галстуки расцветок,
которые любили десятилетия назад.

А уж пожилые женщины...

Бидж внезапно ощутила зависть, глядя на семейные группы. Только когда
она была совсем маленькой, в ее собственной семье собирались разом три
поколения, потом такие встречи прекратились. Теперь, когда она узнала
больше о семье матери, она понимала, почему.

Бидж подумала о своем брате, который теперь жил в Чикаго.

Прошлой ночью он ответил только после десятого звонка телефона и был
очень неприветлив...

- Господи Иисусе, здесь у нас уже полночь. У вас ведь еще позже?

- Да. Два часа. Послушай, Питер, я хотела бы поговорить с тобой о
маминой смерти...

- А я не хочу говорить об этом. - Бидж почувствовала, что он ищет
себе оправданий, в его злости был оттенок вины. - Она хотела умереть,
верно? Значит, решать было ей. Не копайся в этом, Биджи.

Бидж поморщилась. Почему-то манера Питера называть ее Биджи всегда ее
раздражала, еще с тех времен, когда они оба были детьми и жили дома.

- Но одно дело она оставила незаконченным.

- На фиг. По крайней мере что касается меня. Да и тебя тоже, -
добавил он ворчливо. - Я понимаю, тебе тяжело. Понимаю, поверь.

Что-то в его тоне заставило ее поверить ему. Но его следующие слова
ошеломили Бидж.

- Только сейчас чертовски поздно, а мне рано вставать. Звони мне,
если появится что-то действительно важное.

И он повесил трубку. Бидж, которая часто ссорилась с братом, но
никогда не сомневалась в его любви, долго смотрела на телефон, не в
состоянии поверить в происшедшее.

Бидж с неловкостью вылезла из машины. Впервые за многие месяцы она
надела нейлоновые чулки, а ее синий костюм был слишком наряден для
службы в этой церкви, кроме разве что Рождества или Пасхи. К тому же она
почувствовала, что не нужно было пользоваться косметикой. Четыре года в
ветеринарном колледже привели к тому, что нарядная одежда заставляла ее
чувствовать себя не в своей тарелке.

Анни нервно оглянулась на нее и пригладила волосы, взлохмаченные
весенним ветром. Она сказала подчеркнуто жизнерадостно:

- Пора идти внутрь, - и Бидж поняла, что Анни чувствует то же самое,
что и она.

Они опустились на скамью, как раз когда служба должна была начаться.
Бидж улучила момент, чтобы оглядеться. Внутри церковь оказалась такой же
простой, как и снаружи: апсиды и алтаря не было, потолок поддерживали
побеленные, как и стены, балки, ни росписи, ни витражей. Единственным
украшением служила доска рядом с кафедрой, на ней вырезанные из журнала
и наклеенные буквы складывались в слова "Расскажи мне об Иисусе", а ниже
располагались старательно, но неумело нарисованные картинки -
произведения учеников воскресной школы, решила Бидж.

В церковь вошли последние опоздавшие. Молодая темноглазая женщина с
черными курчавыми волосами до плеч, смущаясь, пошла по проходу к скамье
рядом с Бидж и Анни. Она была в белой блузке и длинной черной юбке, явно
сшитых ею самой, и в отличие от остальных прихожан в кроссовках и
толстых носках, как если бы она только что занималась бегом. Никто не
обращал на это внимания.

Пожилой человек поддержал ее под локоть, когда она споткнулась,
пробираясь к скамье, девушка смущенно улыбнулась и поблагодарила его.
Бидж с жалостью посмотрела на нее: ступни в кроссовках были вывернуты
наружу.

Женщина за пианино решительно кивнула и начала играть вступление к
первому гимну. Это оказалась старинная народная мелодия, мать Бидж, в те
времена, когда она еще играла на гитаре, назвала бы ее гимном из трех
нот. Бидж показалось, что ей приходилось слышать мелодию на старой
пластинке и называлась она "Поговори о своих страданиях". Прихожане
запели:

О, разве не видишь ты, брат мой, Что время настало покинуть Сей мир,
погрязший в грехе, Оставить старанья и горе На этой грешной земле.

Темноволосая девушка встала вместе со всеми (ей помогли это сделать),
но не пела. Без всякого выражения глядя в сборник гимнов, она вежливо
улыбалась окружающим. Бидж снова погрузилась в мысли о своем брате.

Не чувствуя никакой вины, она пропустила мимо ушей большую часть
службы. Она привыкла так делать еще с детства, когда ходила в церковь с
матерью, это не беспокоило ее и теперь, за исключением легкого опасения
- не начнет ли Анни задавать конкретные вопросы о службе.

Бидж, однако, окинула взглядом прихожан, когда они начали петь
последний гимн. Что-то в нем напомнило ей про Перекресток:

Я в одиночестве вхожу в прекрасный сад...

Лицо темноволосой девушки просветлело, она запела вместе со всеми:

И Он всегда идет со мною рядом,

И Он всегда беседует со мной,

И говорит, что я войду в царствие его...

Бидж резко повернула голову. У девушки был греческий акцент.

Остальная часть службы показалась Бидж нудной, хотя и заняла всего
пятнадцать минут.

У выхода из церкви Анни остановилась, чтобы пожать руку местному
священнику и передать ему привет от священника из ее родных мест в
Мэриленде. Пожилой священнослужитель был явно очень рад ей. Бидж бочком
выскользнула из церкви.

Прихожане, разбившись на группки, были заняты разговорами.
Темноволосая девушка, смущаясь, разговаривала с пожилой парой в выходных
старомодных нарядах. Что-то, что сказала женщина, заставило девушку
рассмеяться, ее смех прозвучал, как музыка.

Бидж понаблюдала за ней достаточно долго, чтобы убедиться: девушка не
собирается уходить немедленно, затем прошла на кладбище, высматривая, не
обнаружится ли чего-то необычного.

Но могильные камни были точно такими, какие и должны быть на
деревенском кладбище: полтора десятка имен, ведущих свой род из старой