ее хорошим манерам.
шестилетняя Ирис. Кромби тогда исполнилось пять, но мальчиком он был
необщительным, поскольку общаться предпочитал с одной лишь Метрией.
Поэтому отношений между детьми, можно сказать, не было вообще. Ирис очень
быстро обнаружила, что Кромби каким-то образом безошибочно угадывает, где
иллюзия, а где нет, и перестала его задирать. Я подозреваю, что она
изобразила ему проголодавшегося дракона, а вечером, когда легла в постель,
обнаружила там растекшийся меренговый торт. И это была не иллюзия. Ей
пришлось долго отмываться и стирать простыни, о чем она, конечно, никому
не сказала, храня Тайны Детской Жизни. Оглядываясь назад, я понимаю, что
пирог наверняка подложила Метрия. Вот и говори после этого, что от
демонесс не бывает пользы! После того случая поведение Ирис резко
улучшилось.
достоверностью, сопровождались звуком и обладали запахом. Лишь
притронувшись к видению, можно было убедиться, что это обман. Но кто бы
решился подойти и притронуться, скажем, к тому же огнедышащему дракону,
даже если возникло подозрение, что дракон не настоящий? Даже если бы и
нашелся такой смельчак, то, подойдя к дракону он бы угодил в
замаскированную огнедышащей иллюзией яму. С тем же успехом девочка могла
изобразить на месте ямы ровную землю. Или яму на месте огнедышащего
дракона. С таким талантом следует обращаться осторожно.
мы были в восторге от ее таланта. Открыть Волшебника и Колдунью за
каких-нибудь два года - согласитесь, начало неплохое. Даже если Ирис не
станет править Ксантом, все равно Королю с ней придется считаться. Самой
Ирис весьма льстило, что мы так серьезно к ней относимся, а если ребенок
польщен, то проблем с его воспитанием не будет. Во-вторых, я ведь и сам
как-никак был дипломированный Волшебник, всю жизнь собиравший сведения,
снадобья и заклинания. Одурачить меня иллюзией дело непростое. Помнится,
поначалу Ирис натворила ораву своих двойников, и они бегали с визгом по
замку. На нее произвело сильное впечатление, когда я обратился именно к
ней, не обращая внимание на остальных. Девочке было и невдомек, что
существуют эликсиры, позволяющие отличать иллюзию от реальности. Но дети
весьма уважительно относятся к тем взрослым, одурачить которых не удается.
она могла изобразить разве что кукольный домик; через год ей уже ничего не
стоило создать иллюзию настоящего замка. Или, скажем, начав с миниатюрного
грозового облачка, проливавшего, к ужасу Софии, ливень на коврик, она
вскоре научилась мастерски копировать настоящую бурю с громом и молниями.
И, самое главное, она постигла, что можно горькое питье делать сладким, а
неприятную пищу - вкусной. Здесь она достигла таких высот, что могла уже
обманывать саму себя. Если она забывала причесаться, то создать иллюзию
прически было для нее легче легкого.
даже больше, чем сейчас. В любой момент она сможет сделать себя прекрасной
и великолепно одетой. Увлеченная этой мыслью, девочка немедленно придала
себе облик взрослой женщины в платье с глубоким вырезом. Затем иллюзия
одежды рассеялась, а иллюзия тела осталась.
спросила она.
принято называть это в единственном числе - грудь.
ведь, в конце концов, Ирис была девочка, и мы обсуждали не мужскую
анатомию.
на секунду, что имею дело с Метрией. Но нет, это было просто совпадение. -
А груди должны быть очень большие?
них должны быть обязательно.
запретное. Мы почти переступили порог Тайн Взрослой Жизни, дальше идти
было опасно.
возникла непричесанная Ирис.
Ирис, в то время как София вносила в комнату тарелку с бутербродами.
и из Мандении, наверняка бы раскричалась, застав меня наедине с такой
иллюзией. Границы тайн взрослой жизни подчас весьма размыты, но матерям
они всегда кажутся четкими и узкими.
семь лет. Я предупредил ее, что приятные иллюзии воспринимаются людьми
лучше, чем озорные, и она это запомнила. Если раньше она спасалась от
касторки, ставя на пути матери призрачную стену, то теперь просто-напросто
придавала лекарству вкус ванильного сиропа. Ее семья была нам очень
благодарна.
пропускающее через Щит. Я ожидал, что где-то через месяц она сама будет
рада вернуться в Ксант из этой ужасной Мандении. Но, к моему удивлению,
вернулась она почти немедленно, причем очень взволнованная.
перешейком начиналось пустое пространство. Мандения исчезла.
могли Мандению и особенно сами манденийцы, которым там приходилось
вариться всю жизнь. Состояние у них у всех, как правило, подавленное, и
они вечно заглушали его крепкими напитками. Но София была непреклонна:
исчезла ее родина, и я должен был ее отыскать. Со вздохом углубился я в
эту новую проблему.
каждому из которых давался свой так называемый "почтовый индекс". Каждый
год Служба Связи, занимавшаяся тем, что связывала манденийцев по рукам и
ногам, давала участкам новые индексы. А в этот год кто-то там по
рассеянности забыл это сделать. И целая страна формально исчезла. То есть
исчезла вовсе. Впрочем, в Ксанте это заметили лишь двое: София да я.
отправил его на главпочту, куда оно и пришло, потому что больше прийти
было некуда. В письме я изложил проблему и попросил, чтобы забытые земли
были вновь снабжены индексами.
через некоторое время Мандения снова объявилась. София съездила к родным,
и, вернувшись, рассказала странную новость, что в Мандении исчезновения
страны вообще никто не заметил. Не исключено, что это государство вообще
было создано путем присвоения ему почтового индекса. Словом, загадочная
история!
семнадцатилетнего возраста она вновь пришла к замку - на этот раз Ответ
был нужен ей самой. Ирис хотела знать, есть ли где-нибудь уголок, в
котором она могла бы жить сама по себе. В семнадцать лет такое желание
вполне естественно.
западного побережья Ксанта, чуть ли не напротив... Забыл, чего именно...
Ну, в общем, в том месте, где эта штука подходит к океану. Земли там
малонаселенные, так что уголок был вполне подходящий.
Собственно говоря, она сделала островок сплошным наваждением, менявшимся
по ее прихоти. Словом, зажила сама по себе. Так она там и обитала, начиная
осознавать помаленьку, что желаемое и необходимое - подчас далеко не одно
и то же.
наскучив ожиданием естественной смерти Короля Шторма, решил отобрать у
него трон. Я был доволен таким его решением, но мнение свое держал при
себе. Формально я должен был поддерживать законного государя. Трент не
обратился ко мне за советом, и я высоко оценил его такт. В те дни я
старался не вмешиваться в события, но внимательно следил за ними с помощью
заклинаний.
заставить того отречься от престола. Поразмыслив, Трент решил опереться на
кентавров центрального Ксанта. (Что касается копытных обитателей Острова
Кентавров, то они решительно отказались вмешиваться в политику, считая ее
самой грязной разновидностью людской магии. И они были правы.)
устроил демонстрацию силы: обратил всю рыбу Рыбной речки в светлячков. Это
был нешуточный подвиг, потому что наделенная магической силой река