Чтение 39–й страницы книги ~Стрелок~

- Мэйрлин, - негромко отозвался человек в черном, и, оборвав его
слова, где-то в темноте на востоке, там, где пролегли горы, загрохотал
камнепад и пронзительно, точно женщина, закричала пума. Стрелок
затрепетал, человек в черном вздрогнул. - Но все же мне думается, ты хотел
спросить и не об этом. Не в твоей природе задумываться о том, что будет
так нескоро.

Стрелок знал вопрос - тот терзал его не только всю эту ночь, но,
мнилось ему, многие годы. Слова дрожали на губах, но Роланд не
спрашивал... до поры.

- Этот Пришелец, этот Мэйрлин, прислужник Башни? Как ты?

- Мне с ним не равняться. Ему дан дар жить во времени вспять. Он
является и меркнет, точно неверный переменчивый свет. Он во всех временах.
И все же есть некто более великий.

- Кто?

- Зверь, - со страхом прошептал человек в черном. - Хранитель Башни.
Тот, кто порождает всю волшбу.

- Что он такое? Что этот Зверь...

- Не спрашивай более! - вскричал человек в черном, стремясь говорить
с суровой непреклонностью. Однако усилия пропали втуне - в голосе
прозвучала мольба. - Я не знаю! Не желаю знать. Говорить о Звере значит
говорить о погибели своей души. Мэйрлин пред Ним то, что я пред Мэйрлином.

- А над Зверем - Башня и то, что в ней?

- Да, - едва слышно подтвердил человек в черном. - Но ты хотел
спросить совсем о другом.

Правда.

- Ну хорошо, - сказал стрелок... и задал древнейший в мире вопрос: -
Я знаю тебя? Я где-то видел тебя раньше?

- Да.

- Где? - Стрелок жадно подался вперед. Это был вопрос его судьбы.

Человек в черном поспешно зажал рот ладонями и захихикал, точно малое
дитя.

- Я думаю, ты знаешь.

- Где?! - Роланд вскочил, уронив руки на потертые рукояти
револьверов.

- Не годится, стрелок. Сии вещицы не отворяют дверей, лишь закрывают
их навсегда.

- Где? - твердил стрелок.

- Следует ли намекнуть? - вопросил человек в черном тьму. - По-моему,
следует. - Он обратил на стрелка обжигающий взгляд. - Один человек
когда-то дал тебе совет, - сказал он. - Твой учитель...

- Да, Корт, - нетерпеливо перебил стрелок.

- ...советовал повременить. Совет оказался плох - ведь то, что Мартен
измыслил против твоего отца, развертывалось уже и тогда. Твой отец
возвратился, и...

- Его убили, - опустошенно докончил стрелок.

- А когда ты обернулся и посмотрел, Мартен уже сгинул... сгинул
навсегда. Однако в окружении Мартена был некий человек... человек, который
предпочел одеяние инока и бритую голову кающегося грешника...

- Уолтер, - прошептал стрелок. - Ты... ты вовсе не Мартен. Ты Уолтер!

Человек в черном хихикнул.

- К вашим услугам.

- Теперь я должен тебя убить.

- Вряд ли это было бы честно. В конце концов, это я отдал Мартена в
твои руки тремя годами позже, когда...

- Значит, ты управлял мной.

- В некоторых отношениях - да. Но довольно, стрелок. Подходит время
посвятить тебя в тайну. Позже, поутру, я рунами наложу заклятье. К тебе
придут сны. А затем должно начаться твое настоящее странствие.

- Уолтер, - повторил ошеломленный стрелок.

- Сядь, - предложил человек в черном. - Я поведаю тебе свою историю.
Твоя, я думаю, окажется куда длиннее.

- Я не говорю о себе, - пробормотал стрелок.

- И все же нынче ночью ты должен. Так, чтобы мы могли понять.

- Понять что? Мою цель? Ты знаешь ее. Найти Башню - вот моя цель. Я
поклялся.

- Дело не в твоей цели, стрелок. Дело в твоей голове. Туго
соображающей, тупой, упорной голове. Такой еще не бывало за всю историю
планеты. Возможно, за всю историю творения.

- Сейчас время говорить. Время рассказов.

- Тогда говори.

Человек в черном потряс объемистым рукавом своего просторного
одеяния. Оттуда выпал обернутый фольгой пакет - во множестве блестящих
складок отразились угасающие угли.

- Табак, стрелок. Покуришь?

Роланд сумел устоять перед кроликом, но перед куревом устоять не
смог. Он нетерпеливыми пальцами раскрыл фольгу. Внутри оказалось тонкое
крошево табака и зеленые, на удивление влажные листья для завертки. Такого
табака стрелок не видел десять лет.

Свернув две папиросы, он прикусил кончик каждой, чтобы ощутить
аромат, и одну предложил человеку в черном. Тот взял. Оба достали из
костра по горящему прутику.

Стрелок прикурил, глубоко втянул в легкие ароматный дым, прикрыв
глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях, и медленно, с удовольствием
выдохнул.

- Хорош табачок? - поинтересовался человек в черном.

- Да. Очень.

- Наслаждайся. Быть может, тебе долгонько не придется курить.

Стрелок воспринял известие бесстрастно.

- Отлично, - сказал человек в черном. - Тогда, чтобы начать: ты
должен понимать, что Башня была всегда, и всегда были мальчишки, которые
знали о ней и вожделели ее сильнее власти, богатства или женщин...

Тут состоялся разговор - разговор длиной в ночь, и одному Богу
известно, сколько времени было потрачено сверх того, - однако после
стрелок сумел припомнить из него очень немногое... и очень немногое
показалось важным его странно практическому уму. Человек в черном
объяснил: Роланд должен пойти к морю, раскинувшемуся не более чем
двадцатью милями нетрудного пути западнее, и там будет наделен силой
извлечения.

- Это не вполне верно, - прибавил человек в черном, кидая папиросу в
костер. - Никто не хочет наделять тебя той или иной силой, стрелок; она
попросту присуща тебе, и я принужден пояснить это частично из-за
принесенного в жертву мальчика, а частично оттого, что таков закон,
естественный порядок вещей. Воде надлежит течь вниз с холма, тебе надлежит
получить разъяснение. По моему разумению, ты извлечешь и перенесешь сюда
троих... однако, честно говоря, мне все равно и на самом деле я ничего не
хочу знать.

- Троих, - пробормотал стрелок, думая об Оракуле.

- Тогда-то и начнется забава. Но к тому времени меня уже давно не
будет. Прощай, стрелок. Теперь моя роль сыграна. Цепочка все еще в твоих
руках. Остерегайся, чтобы она не обвилась вокруг твоей шеи.

Понуждаемый чем-то извне, Роланд сказал:

- Ты ведь должен сказать еще кое-что, правда?

- Да, - ответил человек в черном, улыбнулся стрелку глазами и простер
к нему руку. - Да будет свет.

И стал свет.

Пробудившись подле прогоревшего костра, Роланд обнаружил, что
постарел на десять лет. Черные волосы на висках поредели, в них пробралась
седина, сизая, точно паутина поздней осенью. Морщины на лице стали глубже,
кожа загрубела.

Остатки принесенного им хвороста превратились в железное дерево, а
человек в черном был смеющимся скелетом в гниющем черном балахоне: на
погосте прибавилось костей, новый череп украсил место страданий.

Стрелок встал и огляделся. Он посмотрел на свет и увидел, что это
хорошо.

Внезапным быстрым движением Роланд потянулся к останкам своего
ночного собеседника... того, с кем говорил ночью, непонятным образом
растянувшейся на годы. Выломав у Уолтера нижнюю челюсть, он небрежно
втиснул ее в левый боковой карман штанов - вполне подходящая замена
затерявшемуся под горами амулету.

Башня. Она ждала где-то впереди - нексус Времени, нексус Меры.

Роланд снова двинулся на запад, спиной к восходу, держа курс на
океан. Он понимал: миновал большой отрезок жизни. "Я любил тебя, Джейк", -
сказал он вслух.

Затекшее тело отошло, и стрелок зашагал быстрее. К вечеру он добрался
до того места, где оканчивалась суша, и уселся на пустынном взморье,
справа и слева терявшемся в бесконечности. Волны безостановочно бились в
берег, вновь и вновь тяжело, с грохотом обрушиваясь на него. Закатное
солнце нарисовало на воде широкую, сверкающую золотисто-рыжую полосу.

Стрелок сидел, подставив лицо меркнущему свету, и грезил о своем,
глядя, как появляются звезды. Намерения его не поколебались и сердце не
дрогнуло. Ветер трепал поредевшую и поседевшую шевелюру, к бедрам тяжело
льнули смертельно опасные, инкрустированные сандалом отцовские револьверы.
Роланд был одинок, но вовсе не считал одиночество чем-то плохим или
постыдным. На мир, продолжающий свое движение, спустилась тьма. Стрелок
ждал часа извлечения и видел долгие сны о Темной Башне, к которой придет
однажды на склоне дня и, трубя в рог, подступит совсем близко, дабы начать
некую невообразимую последнюю битву.