захрапел, а у меня перехватило дыхание. Я подумал: теперь я задохнусь в
темноте - прекрасный исход моего побега. Но оказалось, что я не в темноте.
Когда глаза привыкли к темноте без лампы, я смог различить впереди кучу
камня, и сквозь нее шел серый луч, который, хоть и очень слабо, но
указывал на внешний мир.
что огромный кусок крыши обвалился здесь в результате сотрясения земли.
Это был единственный удар по тоннелю. До тряски там была широкая лестница
и, возможно, еще одна арка таких же размеров, что и первая, чтобы унизить
человека. Сейчас же был только камень и выход между разбитыми глыбами.
цветы. Конь встряхнул гривой и оттолкнулся от земли копытами.
вдали пологими холмами, черно-зелеными в предрассветный час. Выход смотрел
на юг - слева солнце поднимало голубую вуаль тумана, это было солнце
самого начала весны, у которого, казалось, нет тепла и энергии, но оно
все-таки очищало землю светом.
когда-либо вставали над землей. Мне хотелось кричать от чистой радости,
что я снова наверху.
были скрыты туманом, а вершины блестели в лучах восхода, как острова в
небе.
направления у меня было только два соображения. Во-первых, преследователи
могли решить, что я отправлюсь назад на восток, север и даже запад, на
старые маршруты племен, чтобы затеряться среди своего народа. Во-вторых,
самый короткий путь к морю лежал на юго-восток. Море было явлением,
которое сам я никогда в глаза не видел, но, по сказкам, оно казалось
последней и окончательной точкой судьбы-пути. Край океана, край земли,
край бездны. Кто бы решил, что преследуемый волк побежит в ту сторону?
дня назад; я поднял камни с дороги и использовал пояс в качестве рогатки,
чтобы добыть себе зайца на обед, трюк, которому я научился еще в
мальчишестве. Теперь, когда я выбрался из тоннеля и местность шла на
подъем, я постоянно следил за дорогой позади меня. Не увидев признаков
преследования в течение дня, ночью я развел костер во впадине между
низкими холмами, где росли молодые дубы, и зажарил зайца, в то время, как
конь весело щипал весеннюю траву. Между деревьями был даже пруд для питья.
Эти обычные вещи были царским даром после скупого великолепия подземной
дороги.
терять его снова.
плоская, туманная равнина, блестевшая бесчисленными зеркалами зеленой
воды, так что временами казалось, что куски неба упали среди зарослей
ивняка; край какого-то болота, которое я, к своей радости, миновал.
несколько часов езды.
покрытая травой и редким лесом из елей, сосен и дубов. Местами возвышались
скалы, увитые плющом, и то тут, то там мелькали высокие белые холмы
известняка, старые карьеры, уже давно заброшенные и обрызганные ранними
желтыми полевыми цветами.
деревьев, оглядывая местность внизу и позади себя. На севере шел дождь,
скрывая из виду дальние горы. Вскоре между стеной дождя и солнечным светом
я различил группу темных пятнышек. Это была погоня.
направлении. Возможно, они видели меня на фоне горизонта или заметили
следы копыт на более мягкой почве пограничных с болотом склонов.
поработителей через горы прошлой весной, ориентируясь по их следам и
отпечаткам копыт их лошадей.
сегодняшнюю порцию, а продолжал скакать дальше. С восходом луны я
спешился, чтобы дать коню отдохнуть, но продолжал идти вперед, ведя его на
поводу. Я принимал меры предосторожности с тех пор, как рассмотрел погоню,
прячась между деревьями или крадучись пробираясь в тени холмов.
скорости.
конем.
чтобы сбить с толку тех, кто идет по следу, однако это нелегкий шаг. Когда
конь уходит, он уходит навсегда, и ты остаешься пешим, наполовину
медленнее продвигаешься и становишься вдвое более уязвимым, чем прежде. Но
ты не можешь приказать своей лошади не оставлять после себя навоз или не
делать копытами вмятин в грязи, и если ты не хочешь, чтобы он пал мертвым,
задохнувшись от бега, ты можешь заставить его гнаться только до
определенного предела.
путем. Он хорошо читал лошадиные следы. Наступил пятый рассвет, и я увидел
всадников, собравшихся в узкой зеленой лощине под холмами. Их было только
девять или десять. Один из них, проводник, стоял на коленях среди каких-то
камней и исследовал место, где я позволил себе часовой сон. Это положило
конец моим сомнениям. Они настигали меня быстро, проводник был
проницательный, они предполагали, что я буду скакать пока не свалюсь с
седла от смертельной усталости. Таким образом, я должен пустить коня
бежать одного и надеяться тем самым обмануть их.
вершины; путь между ними был достаточно ровный, коню не будет трудно
бежать. Ветер дул с севера, по крайней мере ему не придется спорить с ним.
Я дал ему есть, пока мы шли, и снял сбрую, нагрузил мешки у седла камнями,
чтобы глубина его следов как можно меньше отличалась от прежней и не
показала проводнику, что он без всадника. Я повесил фляжку с водой на шею
и развернул коня на восток. Я надеялся, что он не влетит в коварную
трясину, а будет держаться по краю. В нем был еще огромный запас скорости,
а эшкирские кони любят бег.
неблагодарное прощание с хорошим конем, но ничего нельзя было поделать. Он
ринулся вперед, из-под копыт полетела трава, и вскоре он исчез за зелеными
грядами гор, над которыми ветер гнал черные и белые тучи.
собственный след. Я повернул на юг, неся сбрую с собой, чтобы не оставлять
ключа к разгадке, и пустился ритмичным бегом, которому мальчиков обучают в
крарле. Если у тебя крепкие ноги и здоровые легкие, ты можешь сохранять
эту скорость довольно долго и покрыть приличное расстояние.
простыней. Еще три вспышки, и меня поглотила стена воды.
коня-приманки; к тому же он образует грязь, которая, если потоп кончится
танк же внезапно, как начался, засохнет с превосходными отпечатками моих
собственных следов. Тем временем я, продираясь вслепую сквозь мокрую
стену, оставлю столько любезных знаков своего продвижения, сколько есть
вокруг невидимых кустов и веток, на которые я наткнусь и обломаю.
Существовала еще одна приятная возможность. Некоторые лошади не хотят
бежать в бурю. Может быть, мой эшкирский конь замрет на месте или рванет
назад по тому пути, что я послал его, и с пустым седлом влетит прямо в
гущу моих преследователей.
дальше. Мне казалось, что следует добраться до ближайшего укромного места
и тем самым оставить как можно меньше сигнальных знаков. Конь, если,
несмотря на мои сомнения, он продолжает двигаться вперед, оставит метки
для проводника. И, что бы ни случилось, им не придет в голову, что я
прячусь у обочины. Они решат, что я упорно продвигаюсь вперед.
вершине. Здесь, между двумя пористыми отрогами, в черной клейкой грязи я
приготовился переждать бурю.
возвращаясь. Дождь и ветер не утихали. Должно быть, прошло четыре часа, и
я начал ругать себя; я должен был предвидеть плохую погоду, было
предостаточно признаков того, что я должен был сохранить лошадь, должен
был бежать на юг, рассчитывая на то, что дождь запутает мои следы. Короче
говоря, я должен был сделать все, чего я не сделал.
юго-восток.
в каком направлении я двигаюсь.
одежды, их серебряные лица-черепа с черными стеклянными глазами. Только
командиры Кортиса Феникса Джавховора носили униформу гвардии моего отца.
Все еще жаждут возмездия?
вернутся назад в укрытие. Я также гадал, куда направились другие четверо
или пятеро, и есть ли среди них люди Эррана, хотя я не представлял больше
интереса для Эррана и он не очень сильно заботился о мести, существовал