бал или в какой-нибудь безотлагательный вояж. Не имея постоянного мужа, она
крайне редко проводила ночь в родных стенах. Вместе с ней было чудесно, но и
непросто. Приходилось изображать из себя сынка важной госпожи, эдакого
пай-мальчика, и Хавжива испытывал определенное облегчение, оставаясь дома
один, с отцом, с ласковой и нетребовательной бабушкой или с ее сестрой.
Распорядительницей Зимнего Бала, прибывшей с визитом вместе с мужем, или с
другими родичами по Иному Небу, понаехавшими с ферм, или с прочими
деревенскими гостями, которые в их доме не переводились.
Дойефарадов, -- и первые славились своим радушием, поэтому вся родня обычно
у них и предпочитала останавливаться по приезде в город. Если бы гости не
привозили с собой разную сельскую снедь, то, невзирая на громкий титул
хозяйки дома, Йехедархедам приходилось бы несладко. Тово, мать Хавживы,
немало зарабатывала учительством, отправлением ритуалов и прочей
церемониальной помощью посторонним, но все, как в прорву, уходило на
бесчисленных сородичей, на те же ритуалы, на всяческого рода торжества,
празднества да и поминки.
Деньги должны течь, как кровь в человеческих жилах. Попробуй только останови
в себе кроветок -- тут же получишь инфаркт и помрешь.
сквалыга и гроша ломаного не истратил ни на родственников, ни на ритуалы, а
от зоркого глаза Хавживы не ускользало ничто.
мужчинам, так и женщинам. Но это одновременно и щедрость, и вкус к
изысканным кушаньям, тонким винам, к красивой жизни вообще.
полетами которого в сумерках -- огненными росчерками над гладью
водохранилища -- и любовался по вечерам Хавжива.
непроходимыми топями и мелеющими в отлив протоками, где устроили себе
гнездовья миллионы пернатых. На берегу сохранились руины колоссальных
размеров древнего моста, изрядный его фрагмент выступал из воды у основания
городского причала, возле волнолома. Следы строительной активности былых
веков встречались по всему Хайну, и обитатели этого мира давно уже привыкли
воспринимать их как естественную и неотъемлемую часть ландшафта. Разве
только ребенок, маша ручонкой с пирса вслед отбывающей в морское путешествие
родительнице, мог подивиться, зачем это понадобилось древним возиться со
столь грандиозной постройкой, когда есть куда как более удобные средства
сообщения -- корабли да флайеры. "Может статься, тогда просто больше любили
ходить пешком, -- мог предположить он. -- Мне же лично по душе плавание. Или
полет".
сверкали серебром в невероятной высоте над Стсе -- из одних таинственных
мест, где обитали историки, они летели в другие, не менее загадочные. Зато в
гавани постоянно теснились проходящие суда, вот только нога представителя
рода Хавживы крайне редко ступала на их борт. Испокон веку все его сородичи
жили в городке Стсе -- таков был раз и навсегда заведенный порядок вещей.
Все познания, необходимые для подобной жизни, можно было получить на месте,
не пускаясь в долгие морские странствия.
примеру, на дочурку Шеллы. Как упорно цепляется она ко всем: "Поцему так?
Поцему эдак?"
выговаривать слова как следует.
всему понемножку. Девочка доводилась ему дальней родственницей, седьмая вода
на киселе, и прибыла из Этсахина вместе с матерью, отцом и его женой. Вся
загостившаяся семейка, глядя, как охотно мальчик возится с пухлой и
безмятежной глазастой крохой, как терпеливо повторяет ей "баба" да "гу-гу",
чуть ли слезы умиления не проливала. И хотя собственной сестры, а значит, и
перспективы стать настоящим отцом, у Хавживы не было, при таком пристрастии
к возне с детьми он мог запросто заслужить со временем право и честь стать
приемным отцом ребенку, чья мать не имела брата.
танцам, а также играл в местную разновидность футбола. В классах он
отличался завидным прилежанием. И в футбольной команде считался далеко не
последним игроком, хотя и не столь ярким, как лучшая его подружка из рода
Потайного Кабеля по имени Йан-Йан -- традиционном в ее роду для девочек, так
называлась юркая морская птаха. До двенадцати лет мальчики и девочки в Стсе
обучались совместно и одному и тому же. Йан-Йан считалась лучшей нападающей
в школьной команде, и на второй тайм ее, как правило, передавали соперникам,
чтобы хоть как-то уравнять игру и уйти с поля без слез и обид. Успехи
Йан-Йан отчасти объяснялись тем, что уродилась она девочкой весьма рослой,
но и в дриблинге ей тоже не было равных.
спросила она Хавживу, когда они вдвоем устроились на коньке крыши ее дома,
чтобы полюбоваться церемонией первого дня Мистерии Високосных Богов,
проводящейся раз в одиннадцать лет.
из изношенных репродукторов, установленных на рыночной площади, доносилась
слабо и с громкими потрескиваниями. Болтая ногами, друзья негромко
беседовали.
протянул мальчик.
ткацким станкам?
Женщины не ткут. Мужчины не обжигают кирпич. Люди Иного Неба не водят
морские суда, зато занимаются ремонтом электронных устройств. Люди Потайного
Кабеля не холостят скотину, но обслуживают генераторы. Таков извечный
порядок вещей -- ты делаешь что-либо для других, остальные -- что-то для
тебя. Одним ты вправе заняться, другим -- нет.
в жизни самостоятельное решение -- выбрать первую профессию. Йан-Йан уже
определилась -- собиралась пойти в подмастерья к каменщице. А кроме того, ее
давно уже зазывали во взрослую футбольную команду.
лапках, скачущий большими прыжками. При каждом прикосновении лап к земле
вырывался яркий сноп искр. Шестеро в красном, в высоких белых масках, вопя
что было сил, неслись следом и швыряли в шар цветную фасоль горстями.
Хавжива и Йан-Йан, ахнув от восторга, свесились с крыши, чтобы лучше видеть,
когда шар свернет на площадь за углом. Оба знали, что под личиной этого
Високосного Бога скрывается Чирт, парень из Небесного рода, вратарь взрослой
футбольной команды, знали, что он одержим божеством по имени Царстса, или
Скачущий Мяч. Бог на время вселялся в тело человека, дабы личным
присутствием почтить церемонию, и несся теперь вдоль улицы, сопровождаемый
благоговейными восклицаниями, воплями притворного и неподдельного ужаса и
осыпаемый благодатными дарами земли.
качество маскарадного костюма бога, невероятную длину прыжков,
пиротехнические эффекты -- и также прониклись благоговением, настолько
великолепным оказалось зрелище. Бог уже давно пронесся мимо, а они все
сидели в мечтательной задумчивости на своей крыше под нежарким, затянутым
дымкой солнцем. Оба они были детьми, оба постоянно жили в согласии с
повседневными своими богами. Сейчас же им довелось лицезреть необычного,
редкостного бога. И они попросту опасались расплескать новые впечатления.
Когда им еще доведется увидеть такое? Ведь для бессмертных богов время --
ничто.
неусыпным надзором -- великое бесчестье и неизгладимый позор тому роду,
дому, семье, чей отпрыск утратит невинность преждевременно, без
установленной церемонии. Девственность священна -- горе тому, кто бездумно
лишится ее. Сношения между полами священны -- горе тему, кто вступает в них
безрассудно. Допускалось и даже негласно поощрялось, чтобы мальчики в
определенном возрасте мастурбировали и пускались в гомосексуальные
эксперименты -- но лишь до определенных пределов. На тех юношей, которые
подпадали под подозрение в устоявшейся гомосексуальной связи или попытках
уединиться с какой-либо девочкой, обрушивалась настоящая педагогическая
буря, им просто проходу не было от нотаций, смешков и косых взглядов.
Взрослый же за какие-либо поползновения в отношении девственника или
девственницы рисковал должностью, правами собственности и мог даже стать
изгоем.
долго учили распознавать и контролировать свое половое влечение, которое в
хайнской физиологии рассматривалось как дело сугубо приватное. В результате
в Стсе практически не было случаев незапланированной беременности. Зачатие
могло произойти лишь по обоюдному решению мужчины и женщины. В тринадцать
мальчиков начинали учить технике осмотрительного семяизвержения.
Наставления, предупреждения и даже угрозы, в которых заключалась подобная
премудрость, мало пугали подростков. Но через год-другой наступала пора
проверки потенции, своеобразного порогового ритуала. Происходил он в столь
таинственной атмосфере, окутывался такими строгостями, что мальчики изрядно
трусили. Пройти такую проверку было делом чести каждого, неудача обрекала на
страшный позор. И как большинство подростков, Хавжива с тревогой ожидал
финальных процедур посвящения, скрывая страхи за маской мрачного
Акунин Борис
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Корнев Павел
Круз Андрей
Ильин Андрей