обелиски встретились, слились, превратились в одну толстую колонну. Она
возвышалась неподвижно, карауля дальние ворота.
К разрушенному укреплению на стене несли двое носилок, задернутых
занавесами. Они были окружены тройным рядом мечников, в полном вооружении,
с маленькими щитами. Мечников вел Кулун.
опустили носилки. Один из них отвел занавес вторых носилок, что-то сказал,
и оттуда вышли Руфь и Вентнор.
Дрейка: тот звал Руфь. Вентнор приветственно поднял руку. Мне показалось,
что он улыбается.
футах от них. Мгновенно воины подняли мечи; они готовы были ударить
пленников и только ожидали приказа.
короткая юбочка, не достигавшая колен. Плечи обнажены, волнистые
каштановые волосы развязаны и спутаны. На лице ее гневное выражение, как и
у Норалы. На лбу Вентнора кроваво-красный шрам, царапина от затылка до
затылка, как лента.
в которых принесли Руфь и Вентнора, оттащили. Воины чуть расступились.
парами, они натянули луки, наложили стрелы, нацелившись ими прямо в сердце
пленников.
бочкообразную грудь, большой живот покрывал пурпурный плач, усеянный
драгоценностями; в густых поседевших волосах пылающая драгоценная диадема.
стене. Посмотрел вниз, потом невозмутимо взглянул на поднятую
молотообразную руку, все еще нацеленную на брешь. Кулун по-прежнему
держался рядом с ним. Человек подошел к самому краю разрушенных укреплений
и принялся молча рассматривать нас.
греческой мифологии - богиня мести]. Я чувствовал, как тело ее с ног до
головы дрожит.
разглядывал глядящего на нас человека. Его лицо - маска зла, холодной
жестокости и черствой похоти. Немигающие, злобно-ледяные черные глаза
смотрели на нас, наполовину скрываясь за толстыми щеками. Свисал тяжелый
подбородок, рот застыл в неизменной жестокой улыбке.
желания.
непреодолимой. Таков был Черкис, потомок, возможно, самого Ксеркса
Завоевателя, который три тысячелетия назад правил большей частью
известного тогда мира.
безжалостное веселье. - Смотри, я только чуть-чуть постучала в ворота
твоего города, и ты поторопился мне навстречу. Приветствую тебя, жирная
свинья, плевок жабы, толстый червь под моими сандалиями!
поднялся среди его воинов, а глаза Кулуна жестко сверкнули.
полный зловещей силы.
Черкис? Торгуется ли крыса с тигрицей? У тебя, жаба, ничего нет.
убить меня и, наверно, многих моих людей. Но прежде чем ты пошевельнешься,
мои лучники прострелят им сердца.
здесь.
пор многому научился. Я убил бы и тебя, Норала, если бы нашел тогда. Но
теперь я бы так не поступил, я поступил бы совсем по-другому, потому что я
многому научился. Мне жаль, что те, кого ты любила, умерли так, как они
умерли. Мне искренне жаль!
Неужели он имеет в виду, что за эти годы научился причинять большие муки,
применять более изощренные пытки? Если и так, Норала, очевидно, не
заметила такой возможности истолкования его слов. Она казалась
заинтересованной, гнев ее уменьшился.
неважно. Ты хочешь получить этого мужчину и эту девушку. Они умрут, если
ты шевельнешь пальцем. А если они умрут, я победил тебя, потому что не дал
исполниться твоему желанию. Я выиграл, Норала, даже если ты меня убьешь.
Вот что сейчас важно.
глаз презрительное выражение торжества.
сердцем я услышал сомнение в ее голосе.
была сатирическая угрюмость, - уйдешь и поклянешься никогда не
возвращаться. И тогда я отдам их тебе. А если нет, они умрут.
обеспокоенно. - Я не могу клясться твоими богами, Черкис, они не мои боги.
По правде говоря, я, Норала, не знаю богов. Я скажу да, возьму этих двоих,
а потом нападу на тебя и уничтожу. Ты ведь так бы поступил на моем месте,
старый волк?
не знаю, кто породил тебя, из какого рода ты происходишь? Разве не держали
твои предки слово всегда, до самой смерти, никогда не нарушая его? Между
тобой и мной не нужны никакие клятвы богам. Твое слово более свято, чем
все боги... о славная дочь царей, принцесса крови!
воздавал должное равной себе. Лицо Норалы смягчилось; взгляд ее теперь не
был враждебным.
смягчило, а лишь усилило ненависть к нему. Но я понимал всю хитрую
изобретательность его действий: он безошибочно избрал единственно
возможный путь, чтобы она прислушалась к его словам; тем самым он
выигрывает время. Неужели сумеет ее обмануть?
Черкис? Ведь твое слово прочно, как текущий ручей, а обещания крепки, как
мыльные пузыри. Не понимаю, почему ты так говоришь.
многому научился. С тобой говорит не тот, о ком тебе рассказывали, кого
учили - и справедливо - ненавидеть.
- Она как будто была почти убеждена. - По крайней мере ты прав вот в чем:
если я пообещаю, то уйду и больше не буду угрожать тебе.
поразительный вопрос, потом выпрямился во весь свой гигантский рост и
развел руки.
оставлять нас, царица Норала? Разве я не родственник тебе? Объедини свои
силы с нашими. Я не знаю, что это за военная машина, на которой ты едешь,
как она построена. Но вот что я знаю: если мы объединимся, мы сможем уйти
отсюда, где жили так долго, пойдем в забытый мир, захватим его города и
будем править.
их множество. Царица Норала, ты выйдешь замуж за моего сына Кулуна,
который стоит рядом со мной. И пока я жив, ты будешь править вместе со
мной, править как равная. А когда я умру, править будете вы с Кулуном.
залечится. Царица, где бы ты ни жила, мне кажется, людей у тебя мало.
Царица, тебе нужны люди, сильные люди, которые пойдут за тобой, будут
собирать урожай твой силы, будут исполнять малейшие твои желания, молодые
люди, готовые развлечь тебя.
о великая, с твоей силой и красотой. Учи нас. Веди нас. Возвращайся и
воссядь на трон своих предков, чтобы править всем миром!
тишина. Город будто знал, что судьба его повисла на волоске.
Он позорил меня, пытал...
Вентнор рукой зажал Руфи рот, прервал ее крик.
к ней, пожирал ее глазами. - Твой сын... и власть здесь... власть над всем