Чтение 39–й страницы книги ~Центр не удержать~

паразита. Клио тут же вживила синтетические нити в его панцирь и завладела
его нервной системой. Бедное чудище никогда не отличалось особым умом и
полностью оказалось во власти разума, превосходящего все вместе взятые умы
экосистемы.

Через несколько минут я был свободен, но кровообращение в ногах пока не
восстановилось - встать не было сил. Поэтому оставалось сидеть на чем-то
деревянном и тщательно растирать лодыжки.

Попутно я объяснил Сюзарме и Нисрину ход событий и посоветовал найти
надежное убежище.

- Клио все еще опекает нас. Она слышит, хотя и не может ответить, и все
еще держит ситуацию под контролем. Чудище ушло, видимо, за вами, Нисрин. Не
пугайтесь, когда увидите его. Позвольте унести себя. Вскоре мы будем вместе.
Подумать только - удалось! Пусть пришлось несладко, но - получилось!
Удалось, удалось, черт возьми!

Восторженное состояние прошло так же быстро, как и нахлынуло - ведь я
вспомнил о тех, кому не удалось. Об Урании, прыгнувшей вниз с Клио в охапке.
То, что сцапало ее, жаждало еды, а вовсе не заботилось о малютках. Даже
Мирлину, чей исполинский рост делал его самым лакомым куском среди нас, не
удалось победить драконов, живущих в зловещих пространствах внутри Асгарда.

Поостыв, я вновь огляделся. Ощущение радости, что я достиг легендарного
Центра Асгарда, оставалось, но к нему примешивалась горечь потери. Надо
поискать укрытие. Летучий паук с Клио на спине не будет высматривать меня
повсюду - для него найдутся дела поважнее. Он избавил меня от двух ужасных
напастей, но здесь, на нулевом уровне, могут рыскать всякие кровожадные
создания, а никакого оружия у меня не было.

Густого подлеска здесь не было, и ничто ужасное и алчное не бродило между
расходящихся корней деревьев. Они, эти корни, простирались во все стороны,
встречались друг с другом и сплетались жгутами. Посветив вокруг фонариком, я
понял, что оболочка звезды покрыта плотным ковром из корней и прочей
растительности, в которой тут и там попадаются дыры, ямы и щели неизвестной
глубины.

Найдя ровное место, одинаково удаленное от ям и впадин, я пристроился
между корней и начал осматриваться. Стараясь не думать, что со мной
станется, если нечто кровожадное вылезет из какой-нибудь норы, я тем не
менее был настороже. Уж если на то пошло, я не дам себя испугать
какому-нибудь червяку из здешнего Подземного Царства.

Я терпеливо ждал, пока мы не соберемся вместе. Хотя мы потеряли Мирлина и
Уранию, Клио все еще была в игре, сражаясь изо всех электронных сил. Пусть
Тульяр и Финн остались живы после встречи с летучим ужасом, у нас все еще
преимущество - их двое против нас четырех, причем один их этих четырех
чертовски умен. Нам предстоит найти вход в оболочку звезды, и мы найдем его.
Я чувствовал себя как бегун, опередивший своих соперников финишным рывком.

Центр Асгарда, колыбель ответов на все вопросы и загадки Вселенной, ждал
часа своего открытия, казался моим, близким и доступным. А я наивно полагал,
что теперь ни одно препятствие не остановит меня.

Глава 34

Пока мы продвигались сквозь дымку, я впал в транс. Я не видел и не слышал ничего, а мысли, что еще возникали в мозгу, были вялыми и робкими. Я уже готов был поверить, что мертв, как утверждал тот, что носил личину Амары Гююра. Нынешнее состояние можно было воспринимать как послежизнь: медленное увядание сознания, испарение души.

Какой бы силой я ни обладал, чтобы воображать внешний мир, сейчас она
была утрачена. Я даже не знал, по-прежнему ли представляю собой голову
Медузы, и не чувствовал шевеления змей на голове. Я пытался противостоять
распаду. Не видя, заставлял себя смотреть на все внутренним зрением. Я был
уверен, что мой спутник все еще здесь и несет меня сквозь компьютерное
пространство Асгарда. Его образ я тоже пытался воссоздать в своей душе.
Сначала я представил его Саулом Линдраком, но потом вспомнил, что лицо Саула
- это лишь маска, которую он носил, повинуясь прихоти моих фантазий.
Попробовал представить его по-другому - как валькирию, уносящую мою
спеленутую душу в Валгаллу. Там душе надлежало отдыхать в ожидании
таинственного возрождения. Не сомневаюсь, я заслужил место в раю героев,
хотя скорее я был пешкой, а не игроком с тех самых пор, как возник в мозгу
моего прототипа. Но смелости мне уж точно не занимать.

По какой-то причине я не мог четко видеть этот образ. Валькирия была
позаимствована из раннего сна, а сам образ был составлен из знакомых лиц.
Лицом она не напоминала Сюзарму Лир, хотя пронзительные голубые глаза были
точной копией Сюзарминых, да и в остальных чертах нет-нет, да и
проскальзывало что-то от нее. Девятка создавала женские образы примерно по
той же схеме. И эти бесконечные вариации на одну и ту же тему напоминали о
ее влиянии на меня. Ну и ну, подумалось мне, неужели по воле капризной
судьбы я должен увлечься ею? Хотя это как раз было объяснимым - единственная
женщина-гуманоид, с которой я имел дело в течение многих лет.

Этот сюжет я отставил. Нечего предаваться эротическим мечтам, когда даже
виртуальный образ настоящего тела, принесенный в этот мир, утрачен, - какие
уж тут плотские желания?

Позволив лицу валькирии растаять, я разрешил мыслям плыть по собственному
усмотрению. Результатом этого явились сюрреалистические формы - сначала
головы насекомых, затем - чистые абстракции. И тут я понял, что и сам -
всего лишь иллюзия. Подсознательное ворочалось на дне сознания, отбрасывая
чудовищные отблески в разум, но все было так размыто, так призрачно...
Слышались отголоски воспоминаний, но не было сил вспомнить, не за что было
зацепиться. Ничто не говорило о моем существовании в виде цельной личности и
целого тела.

Я почти утратил счет времени, да и не было точки отсчета, чтобы заняться
этим. Ни биения сердца, ни внутреннего ритма. И путь наш длился, длился, и
ничего похожего на новое место не возникало. Теперь все перемены должны были
управлять мной, а не я ими. Образы в памяти померкли и сменились сумраком.
Вне меня ничего не было, а внутри оставалось слишком мало.

Я припомнил, что чувствовал раньше, предпринимая путешествие, которое
Декарт проделывал в своем воображении. Перед тем как обрести самосознание,
вернуть его, я вплотную приблизился к собственному уничтожению.

Тогда все действительно происходило со мной. Теперь все повторялось, но
разрушение зашло гораздо дальше. Казалось, отпадают все ощущения мира, в том
числе ощущения собственного тела. Словно змея, сбрасывающая кожу, я
освобождался от груза своей души. Нет, не терял ее, а просто ослаблял свою
власть над памятью и временем, оставаясь в настоящем. Как и раньше, я не мог
ни о чем думать. Лишь одна фраза мелькала в сознании: "Я мыслю,
следовательно, существую". Может быть, существовал не я. Может быть, я
размыт, и сознание мое безгранично, но я остаюсь личностью.

Однако оставалось чувство: то, что осталось от меня, подошло к границе,
за которой нет ничего.

Потом что-то стало возвращаться из этой пропасти забытья. Казалось,
создавалось новое "я". Моя сущность набирала плоть, обретала виртуальный
образ. Я снова получал тело. Чувства восстанавливались, и появлялось
ощущение заполненности, прочности. А главное - возникали новые мысли,
наполнявшие черную бездну небытия.

Было ли это, размышлял я, похоже на чувства умирающего человека из плоти
и крови? Возможно ли, что так же уходит сознание, исчезает, когда сердце
перестает биться, а органы чувств перестают передавать информацию в мозг?
Пусть не было темного занавеса, внезапно омрачающего сознание, - потрясения
смерти, когда обрушивается гильотина. Но, вероятно, всегда существует эта
постепенно ослабевающая связь - странствие за пределы чувств, боли, памяти,
самого себя.

Поначалу смерть представлялась мне ужасной, ужасной тем более, что момент
умирания может быть продлен и боль будет терзать гаснущее сознание. Теперь я
думал, что существование порой безжалостнее смерти, к тому же оно не
ввергает тебя в такой упоительный транс, как последняя.

После подумалось, что мое самосознание странным образом находится вне
времени, все еще глупо убеждает меня, что я человек из плоти и крови, хотя
ничего подобного нет. Может быть, я использую эту возможность, чтобы
отрезать от себя все прошлые мысли и принять новую истину: между созданием
из плоти, породившим меня, и мной не больше сходства, чем между стрекозой и
личинкой, между яйцом и тем, что должно из него появиться? Возможно,
продолжалась та же мысль, мне не доведется больше обдумывать идею о смерти.
Стал ли я богом среди богов? Не перенесли ли меня, как и моих
предшественников, в царство Асгарда и Олимпа, чтобы сделать меня всезнающим
и бессмертным, лишенным всего человеческого, земного?

Я попытался приучить себя именно к такому ходу мысли, внушал себе, что
моя новая личность - насекомое, появляющееся на свет из временной могилы -
куколки. Из рассеянных обломков крушения одной формы возникала новая,
которая должна была забыть о старом и научиться летать.

Я вынуждал себя осознать, что в моей душе крылось закодированное знание,
о чем раньше я и не подозревал, что пережило не только "копирование" в
аркане, но и уничтожение в этом обличье. Оно же дало мне возможность и форму
возродиться в виртуальном "я". Я был человеком, псевдочеловеком, а стал
божеством.

Разве не так?

Не так?

И вновь я вообразил, что вырастаю из ничтожного атома мысли, до которого
меня низвели, и попытался представить, как буду выглядеть. Я чувствовал, что
зерно бытия взрывается ростком. Одновременно с этим ощущал - что-то не так,
обещание изначально ложно. Я чувствовал себя слишком знакомым самому себе.

Я был Майклом Руссо, но знал и понимал, что мне должно быть кем-то или
чем-то большим.

Некоторое время (казалось, оно тянулось бесконечно) я не мог понять,
какую форму приобретаю. Я нарочно представил, что могу возродиться уже не в
теле гуманоида или животного, а как огромное древо мира Игдрасил, сотканное
из моих снов. Именно в снах я пытался постичь суть войны, которая шла в
разных пространствах Асгарда. Потом вообразил себя спорой, плавающей в
межзвездной бесконечности на протяжении миллионов лет, ожидающей совпадения
- прибытия в мир, где смогу прорасти, дать начало жизни. Скажем, в дымку,