восемь месяцев войны совершил триста шестьдесят вылетов - больше всех в
полку. Но об этом я пока молчал, раздумывая о боевых делах полка,
приблизивших сегодняшнее торжество.
эскадрилье любили за веселый нрав, мужество, неутомимость. Последнее время
он очень изменился - стал замкнут, рассеян. Иногда окликнешь его - он не
сразу отзывается, смотрит отрешенными глазами, на исхудавшем лице следы
душевной муки.
Петрову о гибели отца и матери от рук фашистов. Казнили стариков за то, что
их сын-летчик, защитник Ленинграда. Расстреляли на площади перед толпой
односельчан. А через некоторое время пришла еще одна черная весть:
гитлеровцы надругались над невестой Володи - Лидочкой, той самой, чьи письма
он читал товарищам. Школьная подруга, родной человек, с нею собирался он
строить жизнь...
перечитывал старые письма.
свете незачем.
в батарею на штурмовке. Что-то в этом роде он мне говорил...
помочь его горю. А пока что решил на штурмовку его не пускать...
удары по нашим войскам, и в частности по артиллерии. Это были налеты больших
групп пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Командующий 54-й армией потребовал
от авиации фронта и Балтийского флота, чтобы в воздухе в период светлого
времени постоянно находились две группы патрульных истребителей.
хватало сил.
летчики: Творогов, Лагуткин, Байдраков, Шишацкий и Ефим Дмитриев.
Дмитриев. Когда время патрулирования уже подходило к концу, Васильев
обнаружил вдали чуть ниже себя около двадцати Ю-87 и две четверки Ме-109.
Васильев принял решение нанести удар по противнику над его войсками и дал
команду атаковать их на встречном курсе. Четыре Ме-109 попытались задержать
атакующих "ишачков", но Шишацкий и Дмитриев, не отставая от ударного звена,
сумели отбить атаки и, не ввязываясь в бой с истребителями, тоже кинулись на
бомбардировщиков.
строй начал распадаться, часть самолетов повернула назад. А наши
истребители, умело взаимодействуя между собой, принялись атаковать другие
"юнкерсы", еще не оставившие попытки сбросить бомбы на наши войска. Однако и
эти упрямцы потеряли два самолета и стали со снижением уходить.
бои с "мессерами", отошли за линию фронта. Подбив еще один "мессер", группа
Васильева с малым запасом горючего поспешила на посадку.
члены Военного совета флота. Над притихшим лесом звучит команда: "Смирно!"
Командир полка подполковник Крутов и батальонный комиссар Хахилев встречают
командующего Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирала Владимира
Филипповича Трибуна, члена Военного совета дивизионного комиссара
Вербицкого, генерал-майора авиации Михаила Ивановича Самохина, дивизионного
комиссара Филаретова, полковника Романенко и бригадного комиссара Бессонова.
вручить вам, доблестным защитникам Ханко, Таллина и Ленинграда, боевое
гвардейское знамя. Вы героически дрались на всех участках Балтики, Финского
залива, Ладожского озера, Ленинградского и Волховского фронтов, и ныне враг,
теснимый нашими войсками во многих местах, отступает. Но фашизм еще силен!
Предстоят решающие бои, и я уверен, что под этим знаменем боевые подвиги
4-го гвардейского будут умножены. Да здравствует Родина! Да здравствуют
гвардейцы! Я с радостью и удовольствием передаю знамя командиру и комиссару
полка и желаю им уверенно вести полк к окончательной победе над врагом.
последовал его примеру.
звена, несущего, охрану аэродрома.
священной клятвы. - Пока наши руки держат штурвал самолета, пока глаза видят
землю, пока в нашей груди бьется сердце и в жилах течет кровь, мы будем
драться, громить, истреблять фашистских зверей, не зная страха, не ведая
жалости, презирая смерть, во имя полной и окончательной победы над фашизмом.
Пусть трепещет враг, не будет ему пощады от гвардейцев. Знамя советской
гвардии мы будем хранить и беречь как зеницу ока и пронесем его сквозь бурю
войны к светлому Дню Победы.
поднимается строй.
глубоко вздохнули. Улыбка разлилась по лицу Алима Байсултанова. Он подмигнул
Петру Кожанову, и тот тоже заулыбался.
ведомых становится на правый фланг эскадрильи. Я вижу, как блестят его глаза
- вот-вот заплачет. Но нет - берет себя в руки. Может быть, в эту минуту он
вспомнил свою Малую Вишеру, где погибли от рук фашистов его родители, а
невеста опозорена и угнана в рабство.
строя проходит мимо членов Военного совета.
гвардейцы долго еще не расходились. Ко мне подошел Александр Агуреев, крепко
пожал руку, поздравил с победами и грустно произнес:
Глупость сделал, когда ушел из эскадрильи. Не понял ни черта. Прошу, не
обижайся, считай меня по-прежнему боевым другом на земле и в воздухе.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ - ДВА
54-й армии, сбивая артиллерийские заслоны.
новые силы. В середине марта несколько крупных фашистских подразделений
прорвались по Соколиному болоту и захватили в тылу наших войск лесной
массив, левее Малуксы, который мы, летчики, называли "дамским сердцем" за
его конфигурацию.
Малуксинском направлении, и наш четвертый гвардейский получил задачу на
разведку и штурмовку скоплений войск в этом лесу.
эскадрильи Михаилом Бороздиным поехали на автостартере в ПАРМ осмотреть и
принять вышедший из ремонта И-16, подобранный техниками эскадрильи в торосах
на озере, недалеко от ледовой дороги.
у крыльца гарнизонной столовой. Остановил машину и, открыв дверцу, громко
крикнул:
Лазукина.
виражил вокруг столовой?
теплый платок наполовину закрывал ее лицо, блестели заплаканные глаза.
везти продукты в детский садик, а это для меня мука смертельная. Не могу я
гудеть на несчастных...
состав гарнизона урывал продукты от своего и без того скудного пайка и
посылал в детский садик, чтобы поддержать триста маленьких ленинградцев. В
благодарность за эти крохи детишки слали нам своя рисунки и трогательные
письма, которые даже у нас, мужчин, выжимали слезы. Что уж говорить о Шуре!
болит.
просто не хочется расставаться с Алексеем? Признайся уж, тогда и попрошу
командира авиатехнической базы, чтобы послал Клаву. У нее любовь с Виктором
Голубевым только начинается, а ваша давно, еще с Ханко, в паре летает.
можно, пусть в этот раз пошлют кого-нибудь другого. А если Клава поедет, то
я эти дни сама буду кормить вашу эскадрилью.
Березин Федор
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Посняков Андрей
Андреев Николай
Ибсен Генрик