Чтение 39–й страницы книги ~Мэлон умирает~

время моя здоровая нога, здоровая в том смысле, что она еще сгибалась,
начала свою сгибаемость утрачивать. Мне нужна была опора под коленную
чашечку, это понятно, и даже под всю длину голени, опора земли. И вот, когда
я, в гневе и растерянности, смотрел, не отрываясь, на свои камни, прикидывая
всевозможные варианты удвоения, все как один неудачные, и выжимал из сжатого
кулака песок, который, просыпаясь между пальцев, снова возвращался на
песчаный берег, да, именно тогда, когда я напрягал свой ум и часть моего
тела, меня вдруг осенило, хотя и неотчетливо, что я мог бы, пожалуй, достичь
своей цели и без увеличения числа карманов или уменьшения числа камней, а
просто принеся в жертву принцип симметрии. Эти слова, которые прозвучали во
мне, словно стих из Исаии или Иеремии, не сразу дошли до меня, в частности,
смысл слова "симметрия", с которым я прежде не сталкивался. В конце концов
я, кажется, понял, что в данном случае слово "симметрия" не означает ничего
иного, ничего большего, чем распределение шестнадцати камней по четырем
группам, по четыре камня в каждой, по одной группе в каждом кармане, и что
именно мои отказ рассматривать какое-либо другое распределение лишал все мои
расчеты силы и делал проблему буквально неразрешимой. На основании этой
интерпретации, неважно, верной или ошибочной, я пришел, наконец, к решению,
безусловно не слишком элегантному, зато надежному. Сейчас я искренне хочу
верить и твердо в это верю, что для моей проблемы можно было найти и другие
решения, еще и сейчас можно найти, не менее надежные, но гораздо более
элегантные, помимо того, которое я попытаюсь сейчас описать. Я верю и в то,
что, будь у меня побольше настойчивости, побольше стойкости, я обнаружил бы
эти решения сам. Но я устал, устал, и бесславно довольствовался первым же
найденным решением, одним из решений этой проблемы. Не воспроизводя заново
все те душераздирающие этапы, которые я миновал на пути к решению, вот оно,
во всем его безобразии. Все (все!), что требовалось, это положить, например,
начнем с этого, шесть камней в правый карман пальто, назовем его снабжающим
карманом, пять в правый карман брюк и пять в левый карман брюк, всего дважды
пять десять плюс шесть шестнадцать и ноль в остатке, то есть ноль камней в
левом кармане пальто, который на некоторое время останется пустым, пустым от
камней, естественно, обычное содержимое в нем остается, равно как и разного
рода случайные предметы. В противном случае, куда бы, по-вашему, я прятал
овощной нож, серебряные ложки, рожок и прочие вещи, которые я еще не назвал,
да, возможно, и не назову. С этим все. Теперь я начинаю сосать. Следите за
мной внимательно. Я достаю камень из правого кармана пальто, сосу его,
прекращаю сосать и опускаю в левый карман пальто, тот, что пустой (от
камней). Вынимаю из правого кармана пальто второй камень, кладу его в рот,
потом опускаю снова в левый карман пальто. И так далее, пока правый карман
пальто не опустеет (не считая его обычного и случайного содержимого), а
шесть камней, которые я сосал, не перекочуют, один за другим, в левый карман
пальто. После этого я делаю паузу, сосредотачиваюсь, чтобы не наделать
глупостей, и перекладываю в правый карман пальто, в котором камней больше
нет, пять камней из правого кармана брюк, которые заменяю пятью камнями из
левого кармана брюк, которые заменяю шестью камнями из левого кармана
пальто. Наступает момент, когда левый карман пальто снова пуст (от камней),
а правый карман пальто снова полон (камнями), и именно так, как мне
требуется, то есть полон совсем другими камнями, не теми, которые, я только
что сосал. Тогда я начинаю сосать те, другие, камни один за другим и
перекладывать их, по мере продвижения, в левый карман пальто, будучи
абсолютно уверен, насколько можно быть уверенным в таком деле, что сосу уже
не те камни, которые сосал недавно, но другие. И когда правый карман пальто
снова пуст (от камней), а те пять, которые я только что сосал, находятся,
все без исключения, в левом кармане пальто, я осуществляю то же самое
перераспределение, что и в прошлый раз, аналогичное перераспределение, то
есть перекладываю в правый карман пальто, снова не занятый, пять камней из
правого кармана брюк, которые заменяю шестью камнями из левого кармана брюк,
которые заменяю пятью камнями из левого кармана пальто. Таким образом я
снова готов начать все сначала. Мне продолжать? Не буду, ибо совершенно
ясно, что после следующей серии сосании и перекладываний снова возникнет
исходная ситуация, а именно - шесть первых камней в снабжающем кармане,
следующих пять - в правом кармане моих вонючих старых брюк и, наконец, пять
оставшихся - в левом кармане тех же брюк, и все мои шестнадцать камней будут
обсосаны в первый раз, в безупречной последовательности - ни один из них не
попадется дважды подряд, ни один не будет пропущен. Верно, что в следующий
раз я вряд ли могу надеяться на то, что буду сосать мои камни в том же
порядке, в каком сосал перед этим, и что, допустим, первый, седьмой и
двенадцатый камни первого цикла не окажутся, соответственно, шестым,
одиннадцатым и шестнадцатым второго цикла. Но подобных издержек избежать
невозможно. И если в циклах, взятых вместе, неизбежно будет царить путаница,
то, по крайней мере, в пределах каждого отдельного цикла я твердо буду
знать, как обстоят дела, настолько твердо, насколько это возможно при
ведении столь непростого дела. Ибо для того, чтобы все циклы были совершенно
одинаковы, один Бог знает, нужно ли мне это, понадобились бы или шестнадцать
карманов, или пронумерованные камни. Но вместо того, чтобы делать двенадцать
дополнительных карманов или нумеровать камни, я предпочел наслаждаться тем
относительным миром, который нисходил на меня в пределах каждого отдельного
цикла. К тому же пронумеровать камни недостаточно, нужно еще каждый раз,
положив камень в рот, вспоминать очередной номер и искать камень с этим
номером в кармане. Что навсегда отбило бы у меня охоту сосать камни, и
довольно быстро. Ибо я не был бы уверен в том, что не сделал ошибки, если
бы, конечно, не завел специальный реестр, чтобы помечать в нем номера камней
в порядке их сосания. Но, по-моему, это мне не под силу. Да-да, идеальным
решением были бы шестнадцать карманов, симметрично расположенных, и в каждом
по камню. Тогда мне не пришлось бы ни нумеровать их, ни запоминать, а
просто, пока я сосу камень, заняться перекладыванием остальных пятнадцати,
из кармана в карман, дело деликатное, могу предположить, но мне по плечу, и
постоянно запускать руку в один и тот же карман, когда я захочу пососать.
Шестнадцать карманов избавили бы меня от всякого беспокойства, и не только в
пределах отдельного цикла, но и в их совокупности, даже если бы этих циклов
было бесконечно много. Но сколь бы несовершенным ни выглядело мое решение, я
был рад, что обнаружил его самостоятельно, да, чрезвычайно рад. И если
теперь оно кажется мне, пожалуй, менее надежным, чем показалось в пылу
открытия, то элегантности в нем не прибавилось. А недостаток элегантности в
нем, в первую очередь, заключался, на мой взгляд, в том, что неравномерное
распределение камней по карманам причиняло мне телесную муку. Впрочем, в
определенный момент некоторое равновесие все-таки достигалось, это случалось
в начале каждого цикла, а именно, между третьим и четвертым сосаниями, но
длилось оно недолго, и все остальное время я буквально сгибался под тяжестью
камней то в одну сторону, то в другую. Таким образом, отринув принцип
симметрии, я не только отказался от принципа, но и пренебрег своими
телесными потребностями. Но, с другой стороны, когда я сосал камни, процесс,
мною уже описанный, не наугад, а следуя методу, я тоже тем самым уступал
телесным потребностям. Следовательно, возникала несовместимость и
противоборство двух потребностей. Такое бывает. Но в глубине души мне было
абсолютно наплевать на то, что мое равновесие нарушено и что меня тянет то
влево, то вправо, то назад, то вперед, равно как и на то, сосу ли я каждый
раз новый камень или один и тот же, до скончания веков. Ибо все камни были
на вкус одинаковы. И если я собрал их шестнадцать, то вовсе не для того,
чтобы уравновесить себя так или иначе, и не для того, чтобы сосать их все по
очереди, а просто чтобы иметь запас, чтобы не оказаться без запасов.
Впрочем, в глубине души меня абсолютно не волновало, что я останусь без
запасов; когда они кончатся, а они у меня все равно кончатся, хуже мне от
этого не станет, почти не станет. И в конце концов я принял решение выкинуть
все камни, за исключением одного, который я хранил то в одном кармане, то в
другом, и вскоре, естественно, или выбрасывал, или дарил, или проглатывал.
Побережье было пустынно в том месте. Не помню, чтобы мне серьезно досаждали.
Черное пятнышко на безмерном песчаном просторе, кто бы мог желать ему зла?
Иные подходили посмотреть, что это такое, не ценный ли предмет, выброшенный
штормом на берег после кораблекрушения. Но обнаружив, что обломок жив и
вполне прилично, хотя и небогато, одет, отворачивались. Старые женщины и
молодые, молодые тоже, клянусь вам, приходили на берег собирать топляк и с
изумлением глядели на меня поначалу. Но приходили все одни и те же, и, хотя
я понемногу передвигался с места на место, кончилось тем, что все они
узнали, что я такое, и стали держаться на расстоянии. Кажется, одна из них
однажды, покинув спутниц, подошла ко мне и протянула еду; я молча смотрел на
нее до тех пор, пока она не отошла. Да, кажется, нечто подобное произошло
примерно в это время. Но не исключено, что я вспоминаю другое свое
пребывание на взморье, в более раннее время, ибо то, о котором идет речь, -
последнее, или предпоследнее, последнего не бывает. Как бы там ни было, мне
видится молодая женщина - она приближается ко мне, время от времени
останавливаясь и оглядываясь на спутниц. Сбившись в кучку, словно овцы, они
наблюдают, как она удаляется от них, подбадривают ее жестами и, несомненно,
смеются, кажется, я слышу отдаленный смех. И вот я уже вижу ее спину, она
повернула обратно и теперь оглядывается на меня, но уже не останавливаясь.
Не исключено, что я совмещаю в одно два события и двух женщин, одну, что
направляется ко мне, робко, сопровождаемая криками и смехом спутниц, и
другую, что удаляется, не колеблясь. Ибо движение тех, кто идет ко мне, я
вижу издали, большую часть времени, в этом одно из преимуществ побережья. Я
замечаю вдали черные точки, вижу, как они движутся, могу следить за их
маневрами и говорить себе: Удаляется, - или: Приближается. Да, захватить
меня врасплох было, так сказать, невозможно. Позвольте же теперь сказать вам
нечто удивительное - на взморье я видел гораздо лучше! Да-да, прочесывая
вдоль и поперек безбрежную плоскость, на которой ничего не лежало и ничего
не стояло, мой здоровый глаз видел более отчетливо, а в отдельные дни
замечал кое-что и больной. Мало того, что я видел лучше, я почти без
затруднений называл те редкие предметы, которые видел. Вот они, преимущества
и недостатки взморья. Или это я так менялся, почему бы и нет? Утром, в
песчаной пещере, а иногда и ночью, когда бушевал шторм, я чувствовал, что
почти не боюсь, ни стихий, ни живых существ. Но и за это приходилось