Чтение 39–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

башня-игла куда выше башни-иглы, скажем, квистории. Но поразительным было
другое (и скоро я понял, почему Орик сказал про Калихар, что это
город-паук): от вершин башни во все стороны вниз расходились под не очень
острыми углами "лучи". Причем эти "лучи" отходили не только от самого верха,
но и от участка пониже и еще ниже, "лучей" было много.
-- Вот под этим "пауком" и стоит Калихар.
-- Каждый "луч" -- это что? -- спросил папа.
-- Это очень длинный двусторонний тоннель. На лифтах (их полно)
основной башни-иглы поднимаются наверх рабочие-политоры и в вагончиках по
"лучам" спускаются прямо в рудники.
Когда мы уже почти влетели в Калихар, я наконец ощутил подлинную
величину этого "паука": пространство под ним и между лучами было таким, что
летать там на машинах нашего типа ничего не стоило. Подчеркивая известное
неспокойствие в Калихаре, в воздухе было полно винтокрылов. Миновав пару
"лучей", мы приземлились почти в центре Калихара, возле отдельного,
небольшой площади по периметру фундамента, но башнеобразного трехэтажного
домика. Он тоже был окружен ажурной высокой стеною и зеленью за ней был и
бассейн с розоватой водой, возле которого мы и сели.
-- Это и есть наш домик, -- сказал Орик.
Домик оказался уютным, со всеми удобствами, на второй и третий этаж вел
лифт, на площадках против лифта были двери в квартиру, она была одна,
трехэтажная.
Мы разработали "культурную" программу в Калихаре, обедать сели поздно,
и, в сущности, этот день можно было считать завершенным, так как в семь
вечера и я, и папа, и Орик должны были ехать на выступление по
стереовидению. Пилли и Оли остались дома, а мы трое на двух машинах
отправились в студию. Выступление было долгим, но прошло гладко, весело и
вроде интересно. В маленьком перерыве Орик позвонил, и оказалось, что он
свободен, поэтому, когда мы возвращались домой опять втроем, так получилось,
что в свою машину я сел один. Мы долетели почти до нашего домика, когда я
сказал, что пусть они идут домой, а я немного полетаю еще по вечернему
Калихару, и Орик согласился, сказав, что только недолго и недалеко. И я
улетел. Я сделал несколько малых кругов над огнями засыпающего города, и
неожиданно, сзади, меня догнали две, похожие на мою, машины, они приняли мою
скорость и "сжали" меня с обоих бортов. Водители улыбались и были в обычной
одежде, вовсе не в полицейской форме, если допустить, что я нарушил летные
правила.
-- Привет! -- сказал один из них, и я ответил:
-- Привет.
-- Мы смотрели по телеку твое с отцом выступление, здорово! Я сказал:
-- Спасибо, что понравилось.
Я почувствовал какую-то тревогу, к несчастью, лазер был дома.
-- Выключи свой мотор, -- сказал один.
-- Хорошая шутка, -- сказал я.
-- Мы держим тебя на магнитах, -- сказал второй. Они улыбались, но
ничего приятного в этом не было.
-- Хорошо, -- сказал я. -- Я сброшу скорость, но не до конца, на
Политории тоже, я думаю, есть шутники.
-- Это мы-то? -- улыбнулся второй. -- Ну, сбрось не до конца.
Прежде чем это сделать, я врубил мотор на полную катушку и как бы на
несколько мгновений "проволок" их машины вперед, но они быстро выровняли
общую скорость, и второй сказал:
-- Ну, вот, не научился водить толком, что ли? -- И опять заулыбался. Я
заметил, что они "завернули" меня в сторону центра и пошли на снижение, но
ничего не мог поделать.
-- Эй, ребята! -- сказал я. -- Это как понимать?!
-- Летим в гости! -- весело крикнул первый.
-- В какие это гости?! -- сказал я грубовато, но машины, все три,
"прыгнули" вниз, потом сбросили скорость, и мы сели у подъезда такого же
домика, как и наш. Тут же они быстро схватили меня под руки и ввели в дом.
-- Спрячь машину уля Дмитрия под тент возле бассейна, -- сказал первый.
Мы поехали на лифте на самый верх, я так волновался, что не знал, что и
думать. Потом мы вошли в квартиру, второй, вернувшись, захлопнул дверь и
закрыл на скрытый замок "люк" на нижний этаж. Первый, поставив на пол сумку,
сказал:
-- Это тебе продукты на несколько дней, малыш. Да ты не волнуйся, когда
все узнаешь, ты все поймешь и успокоишься. Я сказал грубо:
-- Давайте быстрее к делу. Сколько дней вы собираетесь меня здесь
держать?
-- Дня три! -- весело сказал второй, быстрым движением снимая с меня
коммуникатор.
-- Это собственность квистории, так что осторожно, -- сказал я. -- Да и
вообще, если я не буду отвечать по коммуникатору, меня будут искать, стало
быть -- и вас.
Я вдруг осознал, что не испытываю страха, они меня не убьют, да и не
собирались, я волновался только за своих: как будет им, когда они поймут,
что я намертво исчез?
Первый сказал:
-- А мы не боимся, что нас станут искать. Нас и так ищут.
-- А что вы натворили, друзья? -- улыбаясь, и, вероятно, от волнения
чуточку развязно и по-хамски спросил я, а сам подумал явную нелепицу: а
чертеж-то Ир-фа у меня под бобочкой.
-- Что натворили?.. Мы -- повстанцы. Слышал о таких?
-- Да, конечно, -- сказал я.
-- Вот наш план, и хотя ты в плену, ты как добрый мальчик, спасший
политорку от криспы, должен помочь нам. Мы будем навещать тебя, продукты и
все такое, стереосвязь мы, понятное дело, отключим. Телек оставим -- смотри
на здоровье. Вы, земляне, очень всем понравились. Если мы сообщим народу,
что ты стал пленником правительства, народ еще больше будет на нашей
стороне. Понял?
-- Тогда почему меня одного в плен, без папы?
-- Ну, это уж случайность. Мы видели вторую машину, там был еще и член
правительства, уль Орик.
-- Ну и что? Если бы взяли в плен еще и члена правительства, народ был
бы доволен.
-- У тебя вроде бы есть голова на плечах, а?! -- сказал второй. -- Мы
же делаем вид, что ты украден правительством, -- понял? Не может же
правительство украсть члена правительства?!
-- Логично, -- сказал я. -- Но почему вы не могли договориться со мной
и отцом, будто мы украдены правительством, и никуда меня не прятать? -- Я
гнул свою линию.
Оба они долго и охотно смеялись.
-- Договориться?! И с улем Ориком тоже? Не смеши нас!
-- Но меня будут искать! -- сказал я. -- Те же полицейские.
-- Да ты не беспокойся. Это же игра. Пару дней -- и мы тебя выпустим.
Вскоре они ушли. Высокие окна они закрыли наглухо -- скрытые замки,
оставили только узкие форточки наверху и включили кондиционеры, дверь,
уходя, они закрыли тоже наглухо. Телек оставили, но, когда они ушли и я
бросился к нему, он не работал. И они уволокли постельное белье, чтобы я не
разорвал его на полосы и не спустился через форточку вниз.
-- Малыш, не выбивай, пожалуйста, стекла, чтобы испортить нашу игру,
они -- сверхпрочные.
Я остался один. Один на третьем этаже высокого домика. Я осмотрел
несколько комнат, мебели было мало, и вся она была низкой, конструкцию до
форточки, не шаткую, нормальную, создать было невозможно. Да и чем мне могла
помочь форточка?
Засыпая и просыпаясь (я не спал всю ночь), я размышлял, паниковал, но
размышлял. Я знал лишь одно, что эти двое будут появляться в девять утра, в
три дня и в девять вечера, и еще -- форточка все-таки открыта. Я забрел в
противоположную первой комнату (она смотрела в сад, а не на улицу) и решил,
что, может быть, утром проверю, не наврали ли они про прочность стекла, шуму
тут будет поменьше. Прежде всего -- кто они? Интуитивно я чувствовал --
никакие не повстанцы. Дом явно для элиты, никак не для простых людей. А они
им владели и тем более могли держать его пустым. Я чувствовал, что это люди
из правительства или о т правительства, а точнее -- какой-то малой его
группы. Здесь все наоборот: не повстанцы сообщат народу о том, что меня
похитило правительство, а правительство сообщит народу, что я похищен
повстанцами, как заложник, чтобы повлиять на правительство. И Орик,
уверенный в обратном, ничего не сможет опровергнуть, не выдав себя. И если
меня сложно будет найти и так будет продолжаться неизвестно как долго, то
наш отлет на Землю, домой, превращается в вопрос, помноженный на "икс в
степени эн".
Я ломал голову, как дать о себе знать. Нет, черт побери, будь со мной
лазер, который я не взял, летя на телепередачу, я был бы вынужден показать
этим двоим, почем фунт лиха. Ну, хорошо, допустим, я доберусь до форточки,
-- что дальше? Написать записку? Выкинуть в форточку? Да, авторучка была, но
как написать записку? На русском языке? Гадкая была ситуация, хуже не
придумаешь. Конечно, может быть, Орик и папа уже подняли тревогу, и
полицейские ищут меня, как пропавшего, как, может быть, потерпевшего аварию
на машине, но не как украденного. Потом, ближе к утру, когда начало светать,
я обнаружил, что бессознательно шастаю по всем комнатам, стараясь понять,
какую конструкцию я могу создать из мебели, чтобы в случае чего подобраться
к форточке.
... Их прихода в девять я едва дождался. У меня было ощущение, что
что-то такое, важное, я от них узнаю.
-- Зачем столько еды?! -- спросил я, не отвечая на их "Привет".
-- Ешь на здоровье. Повстанцы -- народ щедрый.
-- Я не хурпу, -- сказал я. -- К тому же, откуда у повстанцев такая
шикарная еда? Как у высокородных.
-- Среди нас есть и высокородные. Смотрел телек?